Сьюзен Хилл - Миссис де Уинтер
Вышел Максим и несколько минут стоял, оглядывая дом, сад, косогор, на его лице можно было прочитать радость и удивление. Он был счастлив не меньше меня, он любил Коббетс-Брейк. Мы не можем замыкаться только на себе, нет смысла все здесь восстанавливать, прикупать земли, строить и совершенствовать, если мы Подойдем к своей старости лишь вдвоем, ведь все снова придет в запустение, потому что мы не сможем вести хозяйство и нам некому будет его передать. У меня должны быть мальчишки, свирепо сказала я себе, обязательно, потому что я их уже видела, я почти знаю их, они нужны мне, Максиму и Коббетс-Брейку.
И когда я по дорожке пошла навстречу Максиму, за мной последовали дети, только их не было видно.
Глава 14
Я успела забыть о светских визитах, этом ужасном обычае в среде сельской аристократии, который принес мне столько мучительных переживаний в Мэндерли. Приезжали навестить со всей округи, каждый день после полудня проходил в ожидании нового визита; донельзя любопытные женщины, а порой также их мужья хотели знать все о новой жене. Мне приходилось сидеть на краешке стула в гостиной, поддерживать разговор ни о чем, отвечать на их вопросы самое меньшее в течение получаса, однако хуже всего то, что нужно было совершать ответные визиты, я не знала о чем говорить и мучительно ожидала, когда же часы пробьют время отъезда. Но с тех времен прошла вечность. Мы долго жили вдали, затем была война, Которая очень многое изменила, - я могла судить об этом за несколько недель пребывания в Коббетс-Брейке; некоторые старые условности, равно как и социальные барьеры, теряли силу, и я радовалась тому, что порядки становились не столь строгими и регламентированными. В прежние времена я постоянно испытывала неуверенность и сомнения в том, хорошо ли знаю светские традиции, Максим же свято их чтил, и поэтому я была постоянно озабочена тем, чтобы не подвести его.
Я знала, что он познакомился с четой проживавших по соседству землевладельцев и местными фермерами, и не сомневалась, что миссис Пек и Дора говорили о нас, хотя я и пыталась объяснить, что мы любим уединенную жизнь и предпочитаем общество друг друга; я не хотела рисковать и допустить, чтобы новость о нашем возвращении широко распространилась, - здешние люди, вероятно, не знакомы с нашей историей, однако кто-то может ее вспомнить, станет копаться в старых газетах, наводить справки у родственников, которые могут оказаться из числа тех, кто когда-то нас знал.
Поэтому я сразу же испытала чувство тревоги, услышав шум незнакомой машины и шуршание шин по гравийной дорожке перед домом. Я в это время беседовала с Недом Фаррадеем, который работал в саду, мы обсуждали вопрос о том, стоит ли восстанавливать старую, полуразрушившуюся стену с южной стороны или же в этом нет смысла и лучше заменить ее новой. Раньше, в Мэндерли, меня бы отыскал Фрис, торжественно неся белую визитную карточку на серебряном подносе. Теперь же Нед, бросив взгляд на подъездную дорожку, лишь сказал:
- Миссис Баттерли. Значит, вы уже познакомились с ней?
- Нет, - ответила я и почувствовала, как у меня заныло под ложечкой. Крепко сжав пальцы, добавила: - Нет, вряд ли. Это наша соседка, Нед?
- Можно сказать, что так, - ухмыльнулся он. - Живет за Тикстедом, замужем за старым полковником.
- Понятно.
Я покинула его, полная недобрых предчувствий, мысленно придумывая вежливые фразы и уклончивые ответы и досадуя на приезд гостьи. Я очень эгоистично, очень Ревниво относилась к своим дням в Коббетс-Брейке. Я видела, как быстро бежит время и как много мы уже упустили, и не могла попусту тратить его на людей, которых не желала знать. Мне хотелось привести в порядок дом и сад, быть с Максимом. И еще думать, мечтать, строить планы. Я была похожа на старую, с дурным нравом, отшельницу, которая весьма ценит свое затворничество.
- Добрый день, - сказала я и улыбнулась натянутой, фальшивой улыбкой. Очень любезно с вашей стороны нанести нам визит, - добавила я и шагнула на подъездную дорожку, чтобы встретить гостью.
Но уже говоря это, а может, еще раньше, я поняла, что ошиблась, явно ошиблась, почувствовала, что барьеры между нами пали, все мои опасения и настороженность бесследно испарились. Я посмотрела на широкое, живое, открытое лицо гостьи и увидела в ней друга, человека, от которого не может исходить угроза.
Это была высокая, широкоплечая женщина с буйными каштановыми, начинающими седеть у висков волосами. Она несла охапку роз, завернутых в газету, и что-то еще, закутанное в чайное полотенце.
- Ну вот, - смеясь, сказала женщина, - похоже, я еду со своим углем в Ньюкасл. - Могла бы и догадаться, что вы вернете к жизни все старые розы, они стоят того. Однако же вот вам еще и наши розы, их никогда не бывает слишком много, я люблю, когда они стоят в вазах по всему дому, а вы? - Она крепко сжала протянутую мной руку. - Здравствуйте, я Банти Баттерли, можно сказать, ваша соседка. Мы хорошо знали стариков Деннис. Бедняги, они долго тут держались. Я рада, что теперь появились люди, которые приведут дом в порядок. Он требует любви и внимания. Любви - как молодые и старые.
Она повернулась и с явным удовольствием оглядела Коббетс-Брейк.
- Боже мой, какой дом! Это же совершенство, не правда ли? Ничего лишнего, чужеродного! Вы бы только видели наш - настоящий викторианский монстр! Конечно, я его по-своему люблю, иначе и быть не может, мы примирились с его уродством и неудобствами. Вам же здесь ничего не остается, кроме как восхищаться этим домом, получать удовольствие от жизни и поддерживать его в прежнем состоянии.
- Не желаете ли войти? Я как раз собиралась пить кофе. Дора приготовит его через пять минут.
- Да, у вас есть этот ангел - Дора Руби. Это замечательное семейство.
Она последовала за мной, мы вошли через боковую дверь и направились на кухню. Я была уверена, что поступаю правильно, что нет оснований для беспокойства, - это был друг, а не визитер, и я могу повести ее в любимую комнату.
- Я привезла вам торт. Это такая радость - снова иметь возможность угостить, после того как мы вынуждены были сделаться жадными и скрытными в те кошмарные годы. Конечно, если у вас есть Дора, вам не понадобится мое угощение... Приветствую тебя, Дора, дорогая, ты должна была предвидеть, что я в конце концов пожалую сюда. Я не думаю, что миссис де Уинтер слишком часто осаждают визитеры, мы в общем-то почти отказались от визитов, и это не так уж плохо. Мы все заняты делами и наносим визиты лишь тогда, когда действительно этого хотим, а не потому, что так положено.
Она очень похожа на Беатрис, подумала я, с улыбкой слушая ее громкие, добрые речи; казалось, она заполнила собой всю кухню; она, подобно Беатрис, была непринужденна и открыта в общении, в ней не было никакого притворства и фальши, и поэтому я чувствовала себя с ней легко. Я подошла и взяла поднос из рук Доры.
- Очень рада вашему приезду, - сказала я. - Я давно размышляла, с кем здесь можно поговорить о том о сем. - И это было сущей правдой, я в самом деле хотела поболтать, поспрашивать, получить удовольствие от общения.
- Банти Батгерли, - объясняла она, идя за мной в маленькую гостиную, самую солнечную в это время дня. - Смешное имя, не правда ли? Я урожденная Барбара Маунт, это звучит более серьезно, но как-то повелось по материнской линии, что все Барбары становились Банти. А когда я выросла и вышла замуж, то стала Баттерли. Ну да сейчас я уже привыкла к своему имени.
Она плюхнулась в кресло, стоявшее у окна, и окинула взглядом комнату.
- Да, я вижу, что вы относитесь к дому с любовью. Освежаете, наводите блеск, но сохраняете в целости душу. Я это одобряю.
- Все казалось правильным, когда мы въехали сюда. Мне не хотелось менять слишком многое. Я влюбилась в дом, увидев, как он выглядит снаружи.
- А кто не влюбился бы? В последнее время здесь стало, конечно, уныло. Мы как-то приезжали сюда - позапрошлой зимой. Было холодно как в склепе, все обветшало, износилось. Мы задавали себе вопрос, кому перейдет дом, потому что было ясно - Раймонда дом не интересует, он профессиональный военный и, кажется, ждет не дождется следующей войны. Билл никогда таким не был, хотя он и полковник. Он старше меня, не знаю, говорил ли вам кто-нибудь. Он женат второй раз, первая жена умерла спустя несколько месяцев после свадьбы, бедняжка, потом была армия, война и прочее.
Я была уже не первой молодости, мне было хорошо за тридцать, когда мы сошлись, но все-таки сумели произвести четырех девочек. Сейчас они дома. Конечно, вокруг них хоровод дружков и поклонников, ну да что поделаешь? А ваши, я так полагаю, в школе?
- Нет, - сказала я торопливо, - у нас нет детей, это...
- Голубушка, какие-нибудь проблемы? Ой, ради Бога, простите меня за бестактность, не могу ничего с собой поделать. Забудьте об этом.
- Ничего. - Я быстро встала и налила себе кофе. Солнце заливало ярким светом уютную маленькую комнату, и у меня появилось внезапное желание поговорить, излить чувства и тревоги, которые я копила в себе долгие годы. Мне никогда не доводилось встречать человека, с которым я сразу почувствовала бы себя столь непринужденно и которому могла бы довериться. Банти Баттерли не была тонкой или чрезмерно чувствительной натурой, но ее отличали доброта, участливость, широта, и я не могла представить, чтобы она о чем-то высказалась пренебрежительно или критически.
