Екатерина Вильмонт - Хочу бабу на роликах !
В этот момент у меня в сумке зазвонил телефон.
Я вдруг жутко испугалась, даже почувствовала, что меня прошиб холодный пот.
- Алло! - прохрипела я.
- Саша, это Наташа из Арада.
- Наташа, что? Что случилось?
- Мария Львовна... - Она всхлипнула, и мне все стало ясно. - Мария Львовна сегодня.., ночью... скончалась...
- Боже мой!
- Саша, говорят, она умерла во сне, не мучилась.
Завтра похороны. У нас тут быстро хоронят. Ну, я не знаю, что еще сказать... Она вас очень любила, Саша.
- Я знаю... Спасибо вам, Наташа. Я тоже не знаю, что говорить. Я... Мне так больно, что я не могу хотя бы похоронить ее... - уже в голос рыдала я.
- Что случилось? - испуганно спросил Тарас. - Кто-то умер?
- Бабушка. Сегодня ночью...
- А почему ты не можешь поехать на похороны?
Тебе деньги нужны?
- Нет, меня туда не пускают.
- Кто не пускает, куда?
Я, всхлипывая, объяснила ему, в чем дело.
- Фу-ты, ну-ты, вот дерьмо... Ну ладно, Саша, в конце концов, похороны - это дело такое... Там без вас обойдутся. А бабушка все равно уже ничего не чувствует. Главное, чтобы ты любила память о ней, не забывала, а похороны - это так, обряд... К тому же, кажется, у евреев в Израиле похороны вообще какие-то странные. Ни цветов, ни гроба. Так зачем тебе смотреть, как твою бабушку в тряпку заворачивают и кладут в чужую землю без единого цветка? Ты сходи в церковь, поставь свечку за упокой ее души, неважно, что она не православная. Все равно ведь раба божья, как и все.
- Я неверующая.
- Значит, не ходи в церковь, а просто... Просто поплачь от души. Шампанское в таком случае пить как-то не того... Хочешь водки?
- Нет, спасибо, я пойду лучше.
- Иди, что тут поделаешь... Если что понадобится, звони. Или приходи запросто.
- Спасибо, Тарас.
- Не за что. Да, вот возьми портретик-то!
Он вложил в конверт мою фотографию небольшого формата. А большая так и осталась стоять у него на столе. Красивая и загадочная.
На улице было душно, - видимо, собиралась гроза. Идти домой не хотелось. Я опять нашла скамейку на Патриарших. Села, но смогла высидеть минут пять. Дышать было нечем, и казалось, что от пруда веет тяжелым жаром. Да, похоже, я действительно стала видеть вещие сны...
Я тяжело поднялась и пошла к дому. Но тут увидела небольшое кафе и ощутила страшный голод.
Если там работает кондиционер, я зайду и поем.
Денег у меня теперь прорва.
Кондиционер работал. И было чисто.
Я села, заказала кофе капучино и кусок шоколадного торта. За соседним столиком сидела парочка, обоим уже за сорок, они явно без памяти друг в друга влюблены. Мужчина двумя руками держит руку женщины, смотрит ей в глаза, улыбаясь чуть глуповатой от счастья улыбкой. А моя любовь кончилась, мне некого любить в этом мире, даже бабушка и та умерла... Родители давно погибли, а Глеб теперь с какой-то Яной, или Лаурой, или еще с кем-то... Своего тезку я вряд ли смогу полюбить так, как я это понимаю... А может, я вообще уже исчерпала свой лимит любви? Но я ведь еще не разлюбила Глеба, это он меня разлюбил... Жизнь без любви, говорят, возможна, но пуста... А может, и не надо никого любить?
Так легче сохранить неуязвимость. Любящий человек всегда очень уязвим. Все эти мысли тоже показались мне до тошноты банальными... И вдруг я вспомнила об Инне Кирилловне. Она, наверное, не знает еще, что бабушки больше нет... Вряд ли Наташа оповестила всех ее знакомых в Москве. И сделать это обязана я. Я быстро допила кофе и вышла на улицу...
Инна Кирилловна взяла трубку сразу же:
- Я слушаю!
- Инна Кирилловна, это Саша Ордынцева, - по привычке ляпнула я.
- О, Сашенька! Рада вас слышать! Хотя постойте, тут на днях ваш муж вас разыскивал, что называется, с собаками. Где вы, Саша?
- Инна Кирилловна, дорогая, я должна сказать вам одну ужасную вещь... Голос у меня дрогнул.
- Что такое? Наверное, что-то с Марусей?
- Да. Самое плохое...
- Рак?
- Нет... Бабушки нет больше... Она умерла сегодня ночью...
- Маруся умерла? - сразу севшим голосом переспросила Инна Кирилловна.
- Да, мне позвонила ее соседка.
- Саша, вы можете ко мне приехать?
- Сейчас?
- Нет, сейчас не стоит... Как-нибудь на днях. Я отдам вам кое-какие Марусины фотографии, если, конечно, хотите...
- Да, я очень хочу.
- До свиданья, Саша, я вдруг что-то очень устала.
Извините.
Я уже раскаивалась в том, что позвонила. Может, не надо было, она ведь тоже очень старая. Мне было так муторно, я не знала, чем себя занять, о работе сейчас и думать невозможно. Я ни на чем не могла сосредоточиться. И вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и схватила трубку в безумной надежде, что это Наташа, звонит сообщить, что произошла ошибка и бабушка жива... Но это звонил Александр Андреевич.
- Саша, как вы там?
- Жива.
- Почему у вас такой голос? Что-то случилось?
Мне не хотелось говорить ему правду, выслушивать дежурные соболезнования и уговоры не унывать. И я отговорилась мигренью из-за жуткой духоты.
- Сашенька, я скучаю, даже сам не ожидал. Вы мне снитесь.
Я молчала.
- Саша, вы хоть вспоминаете обо мне?
И все в таком роде. Банально, более чем банально.
Это ощущение просто преследует меня.
***
В квартире духота была совершенно непереносим мой. Я приняла душ и, мокрая, легла в постель. Думать о бабушке было больно. О деньгах думать просто не хотелось, я как-то еще не ощущаю их своими, и я стала думать о романе Эммы Длинноногая блондинка с Тверского бульвара была киллершей, несчастной, одинокой киллершей по прозвищу Оптический Прицел. Такое "погоняло" совершенно не подходит женщине, и потом, оно слишком прямолинейно, топорно... Надо придумать что-то поизящнее.
И тут же в голову пришло: Мушка! Надо ее звать Мушкой! Говорят же: взять на мушку! Мысль показалась мне такой удачной, что я вскочила и подбежала к машинке. Придумка, может, и не ахти какая, но все-таки много лучше "оптического прицела".
" - Позвать ко мне Оптического Прицела! - приказал шеф с осатанелой усмешкой".
Что такое "осатанелая усмешка"? Наверное, она хотела сказать - с сатанинской усмешкой, но я все эти сатанизмы-дьяволизмы терпеть не могу.
" - Позвать ко мне Мушку! - злобно усмехнувшись, распорядился шеф". Или "ухмыльнувшись".
Скромненько и со вкусом. Наверное, это извращение, но я получала удовольствие, сравнимое с удовольствием от убранной после гостей комнаты или пахнущего морозом чистого белья. Никому, ни одной душе в этом не признаюсь. Впрочем, удивляться нечему, я всегда старалась найти удовольствие во всем, чем бы ни занималась, исключение составляли лишь попытки заниматься бухгалтерией. Я так увлеклась, что забыла про духоту. Как только Оптический Прицел превратился в Мушку, несчастная героиня стала даже вызывать у меня некоторую нежность, ведь она занялась киллерством от полного отчаяния. Вот Мушка, получив гонорар за отстрел какого-то жуткого типа, идет в магазин купить себе духи и вдруг понимает, что ей нельзя пользоваться духами, когда предстоит дело, вдруг кто-то учует запах... И тут я подумала, что надо бы и мне купить духи. Те, что подарила Тамара Игоревна при прощании, я забыла взять из дому, да они мне и не очень Нравились. Вот завтра пойду и выберу духи по своему вкусу, сколько бы они ни стоили. Теперь я могу себе это позволить. А еще надо накупить шмоток, скоро вернется Александр Андреевич, а мне практически нечего надеть. Он говорит, что скучает по мне. И похоже, не врет. Я вспомнила свое волнение той ночью, когда мы пешком шли от Тараса, и, закрыв глаза, попыталась вообразить себя в его объятиях. И у меня это получилось. А почему бы и нет? Кому я должна хранить верность? И для кого беречь себя?
Но все равно, рассчитывать впредь я ни на кого не буду. И ни на что, даже на бабушкины деньги. Я буду работать и зарабатывать. Эмма говорила, что поселит меня где-то. Что ж, отлично, буду жить, работать. А потом куплю себе квартиру и, может быть, машину.
У меня есть права, хоть я никогда и не водила сама.
Глеб терпеть не мог пускать меня за руль. Смешно, но теперь я с легкостью могла бы купить ему вожделенный джип. Тьфу, идиотка, нашла о чем думать, хватит и того, что всадила кучу денег в квартиру. Да и вообще, хватит жертв, буду жить для себя.
***
- Ну, Александра, ты даешь! - закричала Эмма, прочитав первые три страницы. - Слушай, это ж просто здорово! Ну молодчина! Надо же, даже завидно. Погоди, а кто это - Мушка? - нахмурилась она вдруг.
- Эмма, ну что за кличка - Оптический Прицел?
"Пришла Оптический Прицел" - это же плохо, Мушка куда лучше.
- Это в смысле "взять на мушку", да?
- Ну конечно.
- Ох, блин, мне бы такое и в башку не залетело.
Слушай, ведь и вправду лучше.
- И она сразу становится как-то симпатичнее, что ли...
Эмма оторопело на меня уставилась.
- Слушай, ну и башка у тебя! И ты согласна со мной работать?
- Согласна. Мне это даже очень интересно.
- Не брешешь?
- Честное слово.
