Екатерина Вильмонт - Хочу бабу на роликах !
- И вы считаете, мой портрет годится для этого?
- Ну разумеется! Я вчера как вас увидел, сразу понял - это то, что надо! Молодец Шурка! Я даже удивлен, видимо, он постарел. Раньше ему нравились другие женщины. Так сказать, евростандарт.
Так вы не рассердитесь, если в один прекрасный день увидите себя на обложке, допустим, "Огонька"?
- На обложке?
- А почему бы и нет? Впрочем, может быть, на цветной вкладке, тоже неплохо.
- Ну еще бы, конечно, согласна. У меня никогда не было таких фотографий.
- Надо думать! Вас же никогда раньше не снимал Тарас Асламазян!
- Это правда! - засмеялась я. - Но вы совершенно не похожи на армянина.
- У меня русская мама. Саша, если бы не Шурка, я бы за вами приударил. Но женщина друга - это святое!
Я чуть было не ляпнула, что я не его женщина, но сообразила, что ухаживания симпатяги Тараса мне ни к чему.
- Слушайте, а кто вы по профессии?
- Никто. Раньше на этот вопрос я отвечала - жена, а теперь действительно никто...
- Вы развелись?
- Формально еще нет.
- Простите, а кто ваш муж?
- Какая разница...
- Да, действительно. Слушайте, но вы же чему-то учились, наверное?
- Окончила три курса театроведческого. ГИТИС.
- Да, понятно. И вы теперь поставили на Шурку?
- Поставила? Да боже упаси, я вчера встретилась с ним второй раз в жизни, и то совершенно случайно.
И вообще, я привыкла ставить только на себя.
- Ну вот, вы рассердились... - огорчился он. - Просто вы мне очень симпатичны, и я хотел сказать, что Шурка - это ненадежно. Но в вас он, кажется, и вправду влюбился.
- Послушайте, Тарас, мне нужна работа!
- Работа? Жена с тремя курсами театроведческого... Стоп! Кажется, я кое-что придумал! Я так понимаю, вам и жить в общем-то негде, раз сняли квартиру у Нины Николаевны, так?
- Да, так.
- У меня появилась одна идея, надо будет попробовать.
- Да что за идея?
- Понимаете, у меня есть одна старая боевая подруга, она очень богатая особа, этакая бизнес-вумен, весьма успешная, но у нее есть придурь, она вообразила себя великой писательницей.
- И что?
- То, что она пишет, это тихий ужас, но... При всем при том сюжет у нее довольно лихо закручен.
Она платит большие деньги, чтобы ее печатали, но в таком виде это никто, естественно, не печатает - в издательстве находят каких-то людей, которые приводят ее писания в божеский вид, и в результате они имеют спрос. Так вот, буквально позавчера она меня спросила, не знаю ли я какую-нибудь скромную женщину, которая могла бы втихаря обрабатывать ее перлы. Она будет хорошо платить при условии, что обработчика претендовать на авторство не станет. Вы бы взялись?
- Не знаю, я не пробовала...
- Но теоретически такое для вас возможно?
- Теоретически? Да, вполне возможно! Надо попробовать, когда-то в институте мне говорили, что у меня легкое перо...
- В таком случае, я сейчас же ей позвоню!
Он вытащил мобильник.
- Алло, Эмма, ты? Слушай, старушка, я, кажется, нашел женщину, готовую разгребать твои дерьмовые творения. Да, более чем! Сколько лет? А тебе не все равно? Сколько вам лет?
- Тридцать четыре скоро будет.
- Тридцать четыре. Разошлась с мужем, нужны деньги, негде жить и все такое. По образованию театровед. Интеллигентная женщина. И вообще, по-моему, то, что надо! Хорошо. Договорились!
Он спрятал мобильник в карман.
- Саша, она страшно заинтересовалась и жаждет познакомиться с вами. В шесть часов обещала приехать ко мне. Послушайте, у вас есть черное открытое платье?
- Есть, но зачем?
- Я хочу вас еще поснимать... Мне нужно, чтобы все было безупречно. Знаете что, пойдемте сейчас к вам, и я посмотрю ваши платья. Понимаете, я мысленно вижу этот портрет, а то, что у меня получилось, не совсем меня удовлетворяет. И не бойтесь меня, я неопасный.
- Я и не боюсь. Идемте!
Я показала ему мое черное платье.
- Так, а эту пелеринку можно убрать? Да? Отлично. Наденьте, я посмотрю!
Я пошла в ванную и надела черное платье, купленное Лаурой. Но я все равно его любила.
- Это именно то, что надо! - закричал Тарас. - Именно то! У вас дивные волосы, вы их завиваете или сами вьются?
- Сами.
- Восхитительно! Идемте!
- Куда?
- Да ко мне же! Я буду вас снимать, а потом приедет Эмма! Может, я еще устрою вашу судьбу! И не смейтесь! Я приношу удачу своим моделям, имейте это в виду!
- Будем надеяться.
И я пошла с ним. Он долго меня мучил, извел, наверное, две пленки, и, когда я уже падала от усталости, он вдруг сказал:
- Все, хватит! Я, кажется, доволен. Хотите сказочную яичницу?
- Хочу!
Яичница и впрямь оказалась сказочной, тем более что запивали мы ее все тем же кахетинским. Но странное дело, я вдруг отчетливо поняла, что с того момента, как Глеб вернулся из Италии, я живу какой-то двойной жизнью, вернее, словно бы наблюдаю собственную жизнь со стороны. И как будто эта жизнь немного не моя... Вероятно, отсюда и это непреходящее ощущение ее банальности, вторичности, как будто я все это уже где-то видела. Дежа вю. Героиня романа, одинокая, попадает в мастерскую художника, вернее, фотохудожника, и теперь с ней должны произойти какие-то волшебные превращения: из гадкого утенка, то есть чувырлы, - в принцессу. К тому же на горизонте маячит обязательный в таких случаях богатый поклонник, да еще наследство... Только страх за бабушку да острая боль от невозможности ее увидеть не вписывались в общую картину. Они были настоящими. Конечно, я уверена, что никакой портрет на обложке не появится, как и на цветной вкладке, да и зачем мне это? Чтобы пальцами на улице тыкали? То есть, конечно, если Глеб обнаружит такой портрет, это будет приятно, впрочем, я ведь не увижу его лица в тот момент, а раз так, то на фиг это нужно?
- О чем задумались? - прервал мои размышления голос Тараса.
- Да так...
В дверь позвонили.
- Это Эмма!
Эмма оказалась женщиной лет сорока, одетой явно очень дорого, но довольно безвкусно. И это тоже показалось мне очередной банальностью. Голос у нее был низкий, прокуренный, а лицо красивое и располагающее.
- Эмма, знакомься, это Саша, Александра Андреевна. А это Эмма Вячеславовна.
- Давай без отчеств, ну их к бесу, так проще.
Согласна? И без выканья. На "ты"! Годится?
- Вполне, - кивнула я. Она мне понравилась.
- Значит, так, Тарас тут наговорил небось, какие дерьмовые книжки я пишу и все такое прочее? Я знаю, что пишу плохо, никуда не денешься. Но уже без этого не могу, понимаешь? Этот лысый козел говорит, что я графоманка. Но, в конце концов, это мои проблемы. Короче, первый роман я написала про себя. Как я начинала свой бизнес, как меня кинули первый раз, как чуть не убили, как потом просто взяли и отобрали мое кровное дело... Одним словом, про все написала: как ребенка рожала, как мужики меня предавали... Момент такой в жизни настал, что, кроме этого писания, мне себя занять нечем было. Потом все опять пошло в гору, а роман-то уже написан. Я не привыкла, чтобы добро пропадало! Взяла и отнесла в одно издательство. Мне там объяснили, что к чему, ну я и предложила им бабки, чтобы наняли человека... Так и сделали. И роман неожиданно здорово пошел. Тогда я второй написала. А они говорят, давай мы тебя раскрутим - будешь известная писательница. Это ведь интересно, такая фенечка - успешная бизнес-леди пишет популярные романы. Но под эту фенечку они с меня много чего содрать хотят. А тут еще мужик, который меня переписывал, возьми да помри. Значит, надо нового искать, а мне, понимаешь, неохота, чтобы об этом разговоры шли. К тому же из денег, что я за это платила, тому мужику хорошо если десятая часть доставалась. Ну я и подумала, вот бы найти такую женщину... Тарас говорил, что тебе вроде и жить негде, и бабки нужны, правда?
- Правда.
- А ты бы взялась?
- Попробовать надо.
- Это само собой. Но если ты мне подойдешь, я тебе райскую жизнь организую. Сиди и работай. На всем готовом, и еще деньги откладывай в банк. Поди кисло?
- Совсем не кисло!
- Тогда так. Я принесла тебе на пробу первую главу. Тут сто страниц. Можешь сокращать, если надо. Вообще делай что хочешь, только сюжет не трогай. Если будут вопросы, обсудим. А пока я на несколько дней уезжаю. Точнее, на неделю. Сколько успеешь к моему приезду, покажешь. И мы все решим.
- Эмма, а у вас...
- У тебя.
- Хорошо, у тебя уже весь роман написан?
- Да.
- Мне бы надо было весь его прочитать сначала, а потом уж править, а то мне что-то покажется неважным, я это вычеркну, а потом выяснится, что это и есть самое главное.
- О! Мне нравится ход твоих мыслей. Но уж сейчас давай как есть. Правь только стиль, я потом погляжу, и мы обо всем договоримся.
Она протянула мне умопомрачительно элегантную папку.
- Ты вообще-то когда-нибудь такими делами занималась?
- Нет.
- Молодец, честная баба, это мне нравится. И вообще, ты мне нравишься, с тобой, наверное, можно иметь дело. Язык за зубами держать умеешь?
- Ода!
- Тогда нет вопросов. Давай, Александра, трудись! А я поеду, дел невпроворот. Тарас, если у нас сладится, с меня ящик шампанского.
