Джо Гудмэн - Больше, чем ты желаешь
Люк заключил жену в объятия и положил ее голову к себе на плечо.
- Ты сможешь оплакать Рэнда сейчас? - спросил он. - Ты чувствуешь, что сможешь оплакать его по-настоящему?
Эти слова открыли ворота шлюза, и эмоции, так долго сдерживаемые, затопили ее и вырвались наружу неудержимым потоком слез. Она только сейчас ощутила горечь утраты, и боль стеснила ее грудь. Эта боль была так сильна, что она чувствовала ее пальцами, которыми судорожно цеплялась за рукав Люка.
Она чувствовала ее щекой, куда он поцеловал ее. Она засела и во лбу, когда Люк поправил упавший на него локон. Воспоминания нахлынули на нее, и она погрузилась в них, заливаясь слезами. Она вспомнила, как ребенком бежала за братом через сад к реке и выкрикивала его имя, умоляя ее подождать. Именно Рэнд научил ее плавать. Рэнд придумал игру под названием "Плененная индейская принцесса". Рэнд приходил к ней в спальню ночью, когда она просыпалась с криком после страшного сна. И именно Рэнд построил для нее теплицу и научил ее всему, что знал сам. Она помнила шелковистость его каштановых волос и не мола забыть дразнящий блеск его карих глаз. Она знала очертания и длину тонкого шрама на щеке, полученного от сабли янки. Она всегда ощущала рядом его надежное плечо.
И, наконец, она помнила, какой глубокой любовью любила своего брата. Боль в горле, в глазах и в сердце была невыносимой. Она была острой, жалящей и тяжелой, словно чья-то сильная рука вонзила в ее тело нож. Но какой бы ни была эта боль, она готова была вечно терпеть ее, чтобы боль не давала ей забыть о любимом брате.
Она будет жить, и она всегда будет помнить его. Люк взял жену на руки и отнес в постель. Она вцепилась в него изо всех сил, и ему пришлось приложить усилие, чтобы снять ее руки со своей шеи. Он дал ей носовой платок и накрыл ее одеялом.
Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с графином и стаканом. Плеснул в стакан немножко бренди и протянул Брай, она оттолкнула его руку.
- Выпей, - попросил он. Взяв стакан за донышко, он поднес его к ее губам.
Сначала Брай едва смочила губы, но потом сделала большой глоток. И сразу тепло разлилось по ее телу.
- Молодец, - похвалил Люк и допил остатки. - Тебе надо выспаться, а затем мы обо всем поговорим.
Она легла, и Люк лег с ней рядом. Ее веки опухли и покраснели от слез.
- Спасибо, - пробормотала она, засыпая.
***
Этого бы не случилось, если бы он не заснул. Во сне он был так же уязвим, как и Брай. Он двигался внутри ее, все еще не в силах осознать, как он туда попал. Кровать скрипела, одеяло свалилось на пол, простыни сбились в комок.
Люк открыл сонные глаза и обнаружил себя нависшим над Брай. Внутри у нее было горячо и так тесно, что он с трудом двигался в ней. Брай охотно принимала его, но ничего не делала, чтобы ему помочь.
Люк затих, спрятав лицо в густой массе ее волос. Сегодня они пахли лавандой. Брай обвила его ногами, упершись пятками ему в поясницу.
- Не стоит, Брай... - прошептал он, не поднимая головы. Но она не отпускала его, обнимая руками и ногами, и ему казалось, что он лежит в колыбели. Приподнявшись на локте, он попробовал освободиться из ее объятий. Но Брай не хотела отпускать его.
- Брай, я больше не могу...
Она притянула к себе голову Люка и поцеловала в губы. Ее язык погрузился к нему в рот, и она повторила все те движения, которым он обучал ее не так давно.
Их языки сплелись. Ее рот был влажным, горьким и сладким - сладким от выпитого бренди. Он хотел ее, хотел всегда, с самого первого дня их встречи, но что-то, чему он не мог найти объяснений, побуждало его сдерживать свои чувства.
Он поднял голову, стараясь уклониться от ее поцелуев.
- Я сделал тебе больно?
- Нет, - ответила Брай и улыбнулась, увидев, как он облегченно вздохнул.
- Ты такая тесная...
- Все в порядке. Я ведь говорила тебе, что не боюсь. Не бойся и ты.
От ее застенчивой улыбки сердце его затрепетало. Он нежно ее поцеловал.
На сей раз Брай не была пассивной. Ее тело повторяло его движения, изгибалось навстречу, и она все теснее льнула К нему. Люк своим весом давил на нее, но эта тяжесть была ей приятна. Прикрытая со всех сторон его телом, она чувствовала себя в полной безопасности.
Она целовала его плечи, покусывая разгоряченную кожу. Ее ладони гладили, изучая, твердые мышцы у него на спине. Его бедра были узкими и мускулистыми. Она пробежала рукой по его позвоночнику, затем погладила ягодицы. Застонав, он еще глубже погрузился в нее.
Блаженство разлилось по телу Брай. Она закрыла глаза и еще крепче вцепилась в его плечи. Ее тело извивалось под ним, спина выгибалась, пятки упирались в его бедра, грудь прижалась к его груди. Затвердевшие соски горели, отчего по телу ее пробегала дрожь.
Люк в последний раз изогнулся над ней, хриплым криком и содроганием тела извещая об освобождении. Некоторое время он лежал неподвижно, затем просунул руку между их слившимися телами и, глядя в лицо Брай, стал медленно поглаживать ее интимное место. И от этой ласки она получила такое же удовольствие, которое только что он получил от нее.
- Бри, - шептал он. - Милая, милая. Бри.
Брай снова не хотела отпускать его от себя. Ей хотелось продлить их близость. Сейчас он был для нее самым дорогим человеком на свете. Она решила сказать ему об этом, но он, угадав ее желание, приложил палец к ее губам.
- Утром ты опять начнешь во всем сомневаться, - проговорил он. - Но помни, что в этом нет ничего постыдного.
- Я буду помнить об этом.
Поцеловав ее в последний раз, он вышел из нее и лег рядом.
- Я не хочу, чтобы наступало утро, - прошептала она.
- Я тоже.
***
Утро, конечно, наступило; Оно было серым и ненастным. Брай лежала с закрытыми глазами, не решаясь посмотреть на Люка. Но любопытство пересилило, и она протянула руку, чтобы убедиться, что он рядом. Кровать была пуста. Люк исчез.
Брай вскочила с кровати и направилась в гардеробную. Мочалка и полотенце Люка были еще влажными, и это говорило о том, что он был здесь совсем недавно. Смотрел ли он на нее спящую? Трудно ли было ему ходить, не разбудив ее?
Брай посмотрела на свое отражение в зеркале над комодом. Кажется, она совсем не изменилась, если не считать румянца на щеках, блеска в глазах и слегка опухших век. Все было как всегда, и изменилось только одно: ее брат погиб, а она вернулась к жизни, чтобы до конца своих дней оплакивать его.
***
Элизабет Гамильтон Фостер сидела в постели, когда Брай, постучав, вошла в ее комнату. На матери были ночная рубашка и атласный халат пурпурного цвета с разбросанными по нему фигурками китайцев. Воротник и от полы рукавов были ярко-желтого цвета. Ее волосы, все еще волнистые, имели такой же каштановый оттенок, как и у ее среднего сына. На висках виднелись седые пряди, которые казались скорее серыми, чем серебряными, как несколько недель назад.
Руки, державшие чашку с чаем, слегка дрожали. Увидев дочь, Элизабет поставила чашку на столик и улыбнулась, хотя глаза ее оставались грустными.
- Брай, иди ко мне. Садись рядом. - Элизабет похлопала по краю постели и протянула дочери руку.
Брай осторожно села, боясь, что малейшее ее движение причинит боль худенькому телу матери.
- Мама. - Брай взяла руки матери и нежно пожала их. Глаза Элизабет наполнились слезами. Она попыталась сдержать их, но они повисли на ресницах и побежали по щекам.
- Дай мне носовой платок, - попросила она. Брай дала платок, и Элизабет промокнула глаза и вытерла щеки.
- Ты будешь допивать чай? - спросила Брай.
- Нет. Ты уже завтракала?
- Пока нет. Я решила сначала повидаться с тобой. Вчера...
- Вчера я даже представить себе не могла, что смогу справиться с таким горем. Но вот я проснулась и все еще жива, а сына нет. - Глаза Элизабет были сейчас сухими, но лицо - таким же белым, как носовой платок. - Мне жаль, что я не могу утешить тебя, Брай. - Элизабет погладила дочь по щеке. - А как ты, дорогая? Как у тебя дела?
- Мне очень грустно, мама. Ужасно грустно.
Элизабет кивнула и отвернула край одеяла. Брай положила голову матери на колени. Элизабет гладила дочь по голове, плечам и спине, стараясь утешить ее.
- Рэнд делал то, что хотел, Брай. От этой мысли мне становится легче.
- Мне кажется, что, если бы он так не стремился найти сокровища, мы смогли бы уговорить его остаться в "Конкорде" и он бы продолжил свою исследовательскую работу.
- Ты бы его не уговорила. Вы не смогли бы управлять плантацией вдвоем. Никто из вас не пошел бы на уступки, у вас схожие темпераменты, и вы бы просто передрались.
Мать была права: Брай чуть не ударила брата в их последнюю встречу. Они опять поскандалили по поводу ее замужества и его отъезда из "Конкорда". Кроме всего прочего, существовал еще Оррин. Рэнд так и не научился жить с ним под одной крышей.
- Тебе никогда не приходило в голову, что сокровища Гамильтонов Уотерстоунов проклятые? - спросила Брай. - Ведь никого не осталось в живых из семьи Уотерстоунов. А Рэнд - последний из Гамильтонов по мужской линии, который мог бы продолжить род и сохранить фамилию.
