Кристин Сэлингер - Семейные тайны
— Итак, она нашла его. — Филипп поднялся со стула и зашагал по кабинету. — И, верная своей методе, стала требовать денег, прибегая к угрозам и обвинениям. Только теперь в качестве орудия вымогания использовала собственного сына.
— Получается, что так. Мне очень жаль. Я не догадывалась, что вам ничего не известно. Думала, отец вам все рассказал.
— Не успел. — В голосе Кэма сквозила злобная горечь.
— Он говорил мне, что ожидает каких-то известий, — вспомнил Этан. — И как только получит их, сразу все объяснит.
— Наверное, он пытался связаться с твоей матерью. — Филипп повернулся к Сибилл. — Он хотел поговорить с ней, уточнить все факты.
— Этого я не могу сказать. Чего не знаю, того не знаю.
— Зато я знаю, — бросил Филипп. — Он не мог поступить иначе. Прежде всего, из-за Сета, потому что он ребенок. И Глории он хотел помочь. Но для этого ему требовалось поговорить с твоей матерью, выяснить, что произошло на самом деле. Для него это было важно.
— Я могу сообщить вам только то, что знаю, или то, что мне рассказали. — Сибилл развела руками. — Мои родственники вели себя недостойно. — Ты проявляешь малодушие, укорила себя Сибилл и обратилась к Сету: — Все без исключения. Я прошу прощения и за себя и за моих родных. Я не жду, что ты… — Она запнулась и не стала доканчивать фразу. — Я хочу помочь и сделаю все, что от меня зависит.
— Я хочу, чтобы люди знали. — Глаза Сета, когда он поднял голову, были в слезах. — Они должны знать, что он мой дедушка. Про него ходит столько глупых сплетен. Пусть все знают, что я — Куинн.
Сибилл только кивнула в ответ. Если это все, что он просит от нее… Она вздохнула и повернулась к Анне.
— Что я должна сделать?
— Начало уже положено. — Анна взглянула на часы. Она вела сразу несколько дел, и через десять минут у нее была назначена другая встреча. — Вы готовы предать огласке те сведения, что сообщили нам?
— Да.
— У меня есть идея, как это лучше осуществить.
Предстоящие неудобства — невысокая цена, напомнила себе Сибилл. Она спокойно переживет и шепот за спиной, и любопытные взгляды, которые отныне будут ее сопровождать.
Она сама напечатала заявление. Два часа работала в своем номере, тщательно подбирая слова и фразы. Сведения должны быть изложены в четкой последовательности: поведение и поступки матери, Глории и даже ее собственные.
Откорректировав и распечатав написанное, она не колеблясь спустилась вниз и попросила портье переслать заявление по факсу на имя Анны Спинелли в Службу социальной помощи.
— Только оригинал верните, пожалуйста, — сказала она. — И, очевидно, мне должен прийти ответ.
— Не беспокойтесь, все будет сделано. — Молодая розовощекая девушка наградила ее учтивой улыбкой и исчезла в кабинете за стойкой.
Сибилл на мгновение закрыла глаза. Возврата нет, напомнила она себе. Она сцепила ладони и приняла невозмутимый вид.
Ждать пришлось недолго. По вытаращенным глазам молодой служащей она поняла, что та, по крайней мере частично, ознакомилась с содержанием посланного текста.
— Вы дождетесь ответа, доктор Гриффин?
— Да, спасибо. — Сибилл протянула руку за оригиналом и едва удержалась от улыбки, увидев, как смутилась девушка, возвращая ей бумаги.
— Вы… э-э… надеюсь, вам нравится у нас?
Не терпится поделиться новостью с приятельницами, отметила Сибилл. Типичное, вполне предсказуемое поведение жительницы маленького городка.
— Да, впечатлений много.
— Прошу прощения. — Служащая вновь скрылась в комнате за стойкой.
Сибилл едва успела перевести дух, как вся снова напряглась. Даже не оборачиваясь, она знала, что за ее спиной стоит Филипп.
— Я послала факс Анне, — натянуто произнесла она. — Теперь жду ответа. Если она одобрит его, у меня еще будет время зайти в банк до закрытия и заверить документ у нотариуса. Я ведь дала слово.
— Я здесь не в качестве сторожевого пса, Сибилл. Просто хотел поддержать тебя морально.
— Я не нуждаюсь в моральной поддержке.
— Нуждаешься. — В доказательство своего утверждения он положил ладонь на ее напряженную шею. — Хотя внешне это никак не выражается.
— И все-таки я предпочла бы обойтись без провожатых.
— Как поется в песенке, не все желания исполняются. — Не убирая ладони с шеи Сибилл, он непринужденно улыбнулся служащей гостиницы, вновь появившейся у стойки с конвертом в руках. — Привет, Карен. Как дела?
Девушка покраснела как рак и перевела взгляд на Сибилл.
— Прекрасно. Э-э… вот ваш факс, доктор Гриффин.
— Благодарю. — Сибилл взяла конверт и убрала его в сумку. — Запишите на мой счет, пожалуйста.
— Да, конечно.
— Пока, Карен. — Филипп плавно перенес свою руку на талию Сибилл и повел ее по вестибюлю к выходу.
— В следующий перерыв она поделится новостью с шестью лучшими подругами, — тихо сказала Сибилл.
— Как минимум. Прелести маленького городка. Сегодня вечером Куиннов будет обсуждать за ужином полгорода. А к утру молва разлетится по всему Сент-Крису.
— Тебя это забавляет? — сухо заметила Сибилл.
— Ободряет, доктор Гриффин. Традиции формируют общественное мнение. Кстати, я разговаривал с нашим адвокатом, — продолжал он, пересекая с ней набережную. У причалившего к берегу катера кружили чайки. — Заверенное нотариусом заявление, безусловно, поможет делу, но он хотел бы взять у тебя письменные показания. Если можно, в начале следующей недели.
— Я договорюсь о встрече. — Перед банком она остановилась и повернулась к Филиппу. Он уже сменил деловой костюм на повседневную одежду. Ветер трепал его волосы, глаза прятались за стеклами темных очков, но она отнюдь не была уверена, что желает видеть их выражение. — Если ты не против, я войду одна. А то я как под домашним арестом.
Филипп выставил вперед ладони и отступил. Крепкий орешек, думал он, провожая Сибилл взглядом. Но он был почти убежден, что под твердой скорлупой кроется нечто очень мягкое, даже нежное.
Его удивляло, что такая умная, образованная женщина с глубокими познаниями в области психологии не способна или не желает признать, что в ее воспитании был какой-то пробел и это вынуждает ее воздвигать вокруг себя крепкие стены.
И ведь она почти одурачила его, думал Филипп, едва не внушила, будто она черства, холодна, чужда переживаний и сильных чувств. Интересно, что заставило его усомниться? Не исключено, что он просто принимает желаемое за действительное. Вот это ему и предстоит выяснить. Причем очень скоро.
Филипп понимал, что, предавая огласке семейные тайны в маленьком городке, Сибилл подвергает себя унижению и, возможно, боли. Тем не менее она согласилась, не ставя никаких условий, и теперь не колеблясь выполняла данное обещание.
Нравственность, честность — этими качествами она обладает. Да и сердце у нее наверняка есть, думал он.
Сибилл вышла из банка. На ее губах играла едва заметная улыбка.
— Впервые довелось увидеть, как у нотариуса глаза чуть из орбит не вылезли. Полагаю…
Остальные слова потонули в его поцелуе. Она уперлась ладонью в его плечо, но пальцы лишь вцепились в мягкий трикотаж свитера.
— Мне показалось, тебе это было нужно, — тихо сказал он, скользнув рукой по ее щеке.
— Невзирая…
— Черт побери, Сибилл, о нас и так уже болтают. Почему бы не подлить масла в огонь?
Ошеломленная, потрясенная, она с трудом сохраняла самообладание.
— У меня нет ни малейшего желания стоять здесь и разыгрывать спектакль перед всем честным народом. Поэтому, если…
— Хорошо. Давай разыграем спектакль где-нибудь в другом месте. Тут рядом наш парусник.
— Парусник? Я не могу отправиться в море. Наряд неподходящий. Да и работы полно.
Ей необходимо поразмыслить. Однако Филипп уже тащил ее на причал.
— Прогулка под парусом пойдет тебе на пользу. А то вон опять голова начинает болеть. Развеешься на свежем воздухе.
— У меня не болит голова. — Только отвратительно ноет. — Да и не хочу я…
Она едва не взвизгнула от возмущения, когда он без лишних слов просто подхватил ее на руки и перенес на палубу.
— Считай, что я увез тебя силой, док. — Он быстро и ловко отвязал тросы и запрыгнул на борт. — Полагаю, за свою короткую благополучную жизнь ты впервые сталкиваешься с подобным обращением.
— Не надо строить предположений относительно моей жизни, ведь ты о ней ничего не знаешь. Если заведешь мотор, я… — Мотор затарахтел, и она резко замолчала, заскрежетав зубами. — Филипп, я хочу вернуться в гостиницу. Немедленно.
— Подозреваю также, ты не привыкла, чтобы тебе прекословили, верно? — весело произнес он, толчком усаживая ее на скамью. — Сиди и наслаждайся.
Поскольку Сибилл не собиралась прыгать за борт и плыть к берегу в шелковом костюме и итальянских туфлях, она просто сложила руки. Значит, вот как он намерен отплатить ей? Лишил ее свободы выбора, насаждает свою волю, бравируя физическим превосходством.
