Кэтлин Уинзор - Любовники
— Сейчас будет дождь! — крикнула Джасинта. — Я промокну насквозь! — Он же продолжал неистово настегивать лошадей, и экипаж мчался по полям и лугам, сквозь цветущее разнотравье, проносясь через небольшие рощи; колеса подминали под себя полевые цветы. Экипаж на огромной скорости пролетал сквозь ядовитые серные испарения и кипящие лужи, наполненные какой-то странной синей водой.
Наконец она поняла, что все ее попытки заставить кучера остановиться тщетны, и перестала кричать, замерев в экипаже в ожидании того, что будет дальше. На небе что-то ярко замерцало, оно то мгновенно темнело, то вновь озарялось неимоверно яркими вспышками. Где-то вдали, не переставая, грохотал гром. Джасинта сидела, судорожно сцепив руки, вздрагивая от каждого разряда молнии, словно эта молния поражала именно ее.
«Все это кончится, кончится, — неустанно повторяла она мысленно. — Бури не будет. Это всего лишь угроза.
Я просто не вынесу, если эта ужасная буря не прекратится!
Это ужасно! Да нет же, нет, это не буря, это он ужасен! Он ужасен!»
И, словно во власти какой-то галлюцинации, Джасинта отчетливо увидела их: веселое, радостное и смеющееся лицо Шерри, повернутое к нему; его могучие мускулистые руки, крепко обнимающие женщину. Сильные пальцы ласкали ее живот, грудь, его страстные губы соприкасались с ее губами. Казалось, Джасинте передалось то возбуждение, которое испытывала сейчас ее мать в его алчных объятиях, то неукротимое желание, которое с каким-то безумием влекло их друг к другу. Эти ощущения становились все отчетливее и отчетливее, словно не Шерри, а она сама находилась с ним. И когда снова прогремел ужасающий гром, напоминающий чей-то гневный голос, Джасинта закрыла глаза, крепко закрыла ладонями уши, съежилась на сиденье, беспомощно и жалобно стеная.
Спустя некоторое время что-то влажное с силой ударило ее по щеке, потом — еще раз… И тут начался ливень.
— О нет! — закричала она, но голос ее тут же затих. Это был какой-то беспомощный жалкий протест, который, конечно же, ничего не мог изменить.
А экипаж несся все быстрее и быстрее; кучер нахлестывал лошадей с какой-то безумной, отчаянной энергией. Ливень усиливался. Джасинте казалось, что она неожиданно угодила под струи могучего водопада. Теперь молнии непрерывно освещали потемневшее небо, каждый их разряд сопровождался страшными ударами грома, и поневоле пришла мысль, что мир вот-вот взорвется на ее глазах. Джасинта снова закричала, а затем всего лишь стонала и жалобно всхлипывала. Как дикое животное в поисках убежища, она скорчилась на полу экипажа, потом в полнейшей тьме нащупала плед и накрылась им с головой.
«Не может быть, чтобы моя мать бросила меня и ускакала с ним, а теперь демонстрировала всему миру, что они занимаются любовью.
Это не может быть правдой. И в то же время совершенно очевидно, что это — правда!»
В эти мгновения Джасинта чувствовала неистовый страх и прилив какой-то животной ненависти. Да, сейчас она ненавидела сильнее, чем когда-либо. Она была переполнена ненавистью! Слезы катились из ее глаз, как дождь с небес. Скорчившись в отчаянии на полу экипажа, в полной темноте, трясясь вместе с подпрыгивающим на ухабах экипажем, она горько-горько, до изнеможения рыдала.
А потом, когда буря достигла своего пика и, казалось, стала крушить все вокруг, экипаж неожиданно резко остановился.
Джасинта не сразу осознала, что неистовая тряска наконец прекратилась, и когда, осторожно приподняв край пледа, озадаченно посмотрела вверх, то обнаружила, что находится прямо напротив дома. И с ужасом увидела множество людей, их были сотни, тысячи, несчетное множество, и все они, смеясь и беззаботно беседуя друг с другом, стояли, укрывшись под огромным навесом главного входа, и наблюдали за бурей, то и дело показывая пальцами на небо и возбужденно хохоча при каждом ударе грома. Похоже, буря действовала на них притягательно.
Она быстро сбросила с себя плед и снова уселась на сиденье, чувствуя, что платье промокло на спине до нитки. Некоторые из стоящих на крыльце обитателей дома заметили ее. Мужчины переговаривались, весело разглядывая ее. Джасинта тут же гордо вскинула подбородок и, немного вытянув шею, смерила их долгим и полным презрения взглядом. Мельком взглянув на свою шляпку, поняла, что та безнадежно испорчена, и, приподняв юбки, стала выходить из экипажа.
Двое мужчин, широко улыбаясь, стремительно подбежали к экипажу, чтобы предложить свою помощь. Джасинта, игнорируя их, медленно сошла на землю сама, несмотря на то что это было сопряжено с некоторыми трудностями.
Ее одежда промокла насквозь, кружевные оборки платья и нижних юбок превратились в липкую бесформенную массу, и ей было очень трудно переставлять ноги. Казалось, платье весит тонну. Волосы неопрятными прядями падали на лоб и шею. Чувствуя, что выглядит сейчас безобразно — а в мире восхищения и любви Джасинта всегда старалась скрыть малейшую погрешность в своем виде или манерах (не важно, была ли эта погрешность настоящей или существующей только в ее воображении), — она опустила голову и постаралась как можно быстрее пройти через людское скопище.
В центре вестибюля, как обычно, возвышалась огромная кипа всевозможного багажа, которая занимала площадь, наверное, в целый акр, а может, и больше. Кругом лихорадочно сновали лакеи, разбирая чемоданы, сумки, саквояжи и баулы. Джасинта заметила нескольких индейцев в разноцветных нарядах, напоминающих пончо, которые прямо на полу играли в кости. Рядом прохаживались изысканно одетые леди и джентльмены.
Джасинта стремительно проходила мимо них в надежде на то, что если ей не удастся разглядеть их как следует, то и с ними в отношении ее произойдет то же самое. Однако тщетно: пробираясь сквозь толпу, она то и дело ощущала на себе брошенные мельком взгляды мужчин и женщин, смотревших на нее кто с удивлением, кто со скукой, а кто с безудержным весельем. Кроме того, были и возмущенные взгляды, словно порицающие ее за то, что она посмела появиться в таком изысканном обществе в столь неопрятном виде. Ей казалось, что идти через вестибюль пришлось целый час, хотя в действительности это не заняло и десяти минут. Когда наконец удалось добраться до коридора, с чувством невероятного облегчения она устремилась к себе в комнату, где страстно надеялась обрести уединение, покой и некоторое чувство забвения.
Но нельзя убежать от бури.
Было по-прежнему слышно, как мир громыхает, ревет и неистовствует снаружи. В окнах виднелись сверкающие молнии, разрывающие небо, а ливень со все более разрушительной силой обрушивался на землю плотной водной завесой. И Джасинта, тряхнув головой, побежала. Она бежала по нескончаемым переходам огромного здания, перебегая из одного коридора в другой, и так, казалось, до бесконечности, пока в конце концов не достигла своих покоев. Буквально навалившись всем телом на дверь и с размаху распахнув ее, Джасинта с грохотом закрыла ее за собой и в полном изнеможении прислонилась к ней, с трудом переводя дыхание. Она, не переставая, плакала, мотая головой из стороны в сторону.
То, что пришлось испытать совсем недавно, казалось ей намного мучительнее тех зловещих мгновений, когда разъяренный и обезумевший от ревности Мартин наводил на нее свой револьвер. Никогда еще Джасинта не была так испугана, не чувствовала себя такой всеми брошенной и униженной.
По-прежнему обессилено прижавшись к двери, она смотрела, как за окном свирепствует буря; небо озарялось молниями, которые, казалось, проникают в комнату сквозь плотные занавеси. Ей хотелось избавиться от оглушительных звуков грома, и она медленно побрела через комнату, закрыв уши ладонями. Охваченная мыслью о том, что сама она тоже участница этой жуткой бури, Джасинта бесцельно заходила по комнате. Потом эта мысль ушла, и ею овладела жгучая ненависть к Шерри и страшная ярость по отношению к нему. Вдруг дверь открылась, и в дверном проеме (а в комнате стояла почти кромешная тьма, ибо хозяйка не зажгла лампы) возник женский силуэт.
— Кто вы такая?! — едва не завопила Джасинта.
Несколько секунд она ошарашенно смотрела на незнакомку, и по всем членам ее уставшего тела пробегал электрический ток. Сильный испуг заставил ее задохнуться.
— Я — ваша служанка, мадам, — прозвучал быстрый и робкий ответ. — Можно войти?
— О! — воскликнула Джасинта с облегчением и глубоко вздохнула.
Ведь на какую-то секунду показалось, что это Шерри, а встреча с ней теперь, когда возникла столь сильная ненависть к ней, была бы самым ужасным испытанием для Джасинты. И не важно, как ей удастся избежать встречи с Шерри, но в любом случае она никогда не должна повториться. Да, теперь встреча с матерью для нее заказана.
— Я могу зажечь свет, мадам?
— Да, конечно, — со вздохом ответила Джасинта.
