Роберта Хиккетс - Вкус яблока
- Как это, наверное, было больно и страшно, - с ужасом проговорила Мэйбл и надолго умолкла. Придя в себя от услышанного, негромко добавила: Они же действуют пулей и ядом. Вот и тебя чуть не убили!
Гард печально покачал головой.
- Это ты, Мэйбл, чуть не убила меня... А они просто попытались завершить начатое.
Вспыхнув, женщина отвернулась и сделала попытку броситься прочь, но он оказался проворнее, преградив ей путь.
- Не уходи от меня, Мэйбл! - хриплым голосом взмолился он. - Прошу тебя, только не сейчас!
Она подняла голову, и мужчина увидел в ее глазах слезы. Стыдно за то, что натворила много лет назад? А может, жалко его? Или того, что они потеряли?
Впрочем, какое это имеет значение! Подавшись вперед, Гард коснулся губами ее щеки. Она закрыла глаза, и следующий поцелуй пришелся на ее веки. Потом на лоб, снова на щеку...
Неизбывное годами желание заставляло спешить, целовать по-настоящему, как раньше. Он сумел сдержать казавшееся неуемным влечение - хотелось насладиться каждым легким прикосновением, прежде чем погрузиться в пучину страсти.
Какой же он ласковый, с изумлением подумала Мэйбл. Впрочем, удивляться нечему. Он всегда был с ней трогательно нежен и бережен, даже когда сгорал от нетерпения. И это тоже с годами не изменилось. Поцелуи его вызывали приятную муку, руки горячо и трепетно прижимали к себе. Ей хотелось сказать, что не нужно ее так крепко держать, что она теперь от него никуда не денется. Но женщина молчала. Не в силах была произнести ни слова, пока он целует ее. Хотелось, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончилась...
Он прошептал ее имя, и Мэйбл, не сдержав себя, сама отозвалась на звук голоса, прижавшись губами к его губам. Слегка приоткрыла рот, и язык его не замедлил себя ждать - скользнул в него желанным гостем. Женщина затрепетала. Поцелуй становился все жарче, и она застонала.
Какой знакомый звук, подумал Гард, тихий и какой-то жалобный... Столько лет прошло, а он никак не может забыть прерывистого дыхания, страстного шепота, исступленных стонов, свидетельствующих о том, что любимая разделяет его страсть.
Он почувствовал, как ее руки ласково поглаживают его по груди. Одного этого прикосновения достаточно, чтобы вызвать в нем страстное, безудержное желание. Как же он ее хочет! Бог ты мой! И как любит... Душу за нее готов отдать! Но сейчас не время и не место говорить ей о своих чувствах.
Гард осторожно отстранился, хотя все в нем восставало против этого, и, не выпуская Мэйбл из своих объятий, взглянул на нее.
Если не размыкать веки, подумала она, можно представить, что ее вот-вот опять обожгут поцелуи. Но не будешь же вечно держать глаза закрытыми! Пришлось открыть, и первое, что она увидела - устремленный на нее взгляд, полный и изумления, и грусти, и страстного желания, и нежности. Чего угодно, но только не сожаления. Он не раскаивался в том, что поцеловал ее, облегченно вздохнула Мэйбл и улыбнулась. Сердце запрыгало от радости, когда он улыбнулся в ответ. Совсем как тогда, на песчаных пляжах за Дикой косой. Господи, как давно это было!
- Если бы я знала, что дождусь от тебя улыбки, я бы давным-давно заставила тебя снять рубашку, - пробормотала она.
- Насколько я помню, тебе всегда не терпелось меня раздеть, - пошутил он и, нежно сжав ее пальцы, выпустил руку из своей. Мэйбл тут же охватило такое чувство, будто она одна на всем белом свете.
Гард сел, закинув ногу на ногу. Поза не оставляла сомнения в том, что он крайне возбужден. Это открытие заставило Мэйбл вспыхнуть, и она поспешно перевела взгляд выше - на его плоский живот, потом на мощный торс и, наконец, лицо. Усевшись рядом с ним на траву, тихо сказала:
- Как я соскучилась по тебе, милый.
Гард пристально взглянул на нее. Неужели сейчас опять что-нибудь выскажет, с отчаянием подумала женщина, но он, секунду поколебавшись, так же негромко ответил:
- Я тоже.
После столь приятного перерыва они снова взялись за работу, и через час все было готово. Мэйбл взглянула на дело рук своих и помощника и, довольная, улыбнулась. Потом сбросила наконец перчатки в последний раз и обернулась к Гарду.
- Чем бы ты хотел заняться сегодня вечером?
Он мог бы ей сказать чем. Множеством вещей! Например, целоваться с ней, держать ее в объятиях, снимать с нее одежду, с каждой минутой ощущая растущее нетерпение.
Но больше всего ему хотелось бы заниматься с ней любовью, хотя даже при одной мысли об этом начинала кружиться голова. А когда все кончится, спать с ней рядом, чего они никогда не делали прежде, и, отдохнув, начать все сначала.
Впрочем, будет рад и просто побыть несколько часов в ее обществе, о чем он и сказал, отряхивая футболку.
- Куда-нибудь пойдем или... останемся здесь? - спросила Мэйбл.
Второй вариант породил в его воображении самые приятные картины. Они могли бы вместе приготовить ужин, потом посидеть за столом, помыть посуду, после чего поболтать или помолчать, сидя рядышком на диване, посмотреть телевизор или вообще ничего не делать, а просто побыть вместе. Раньше им никогда не доводилось именно так проводить время, негде было. Оставалось только одно - бродить по улицам да по паркам. Они никогда не знали, что такое домашнее уединение и какие возможности оно в себе таит в отличие от пляжного.
- Давай останемся дома, - предложил он. - Сообразим что-нибудь на ужин и посмотрим телевизор.
- Ладно. Только я сначала хотела бы привести себя в порядок.
- Я тоже. Вернусь в семь или в половине восьмого.
Она стояла перед ним такая милая и
желанная, разгоряченная после трудового дня, перепачканная землей, реальная, что у Гарда не было никакого желания покидать ее, пусть даже на часок-другой, чтобы принять душ и переодеться.
Но он все же заставил себя это сделать и, легонько коснувшись ее волос, сел в "фордик" уехал.
Вернувшись домой, Гард залез под душ и побрился. Когда начал одеваться, раздался телефонный звонок. Неужели Мэйбл передумала, уколола беспокойная мысль, и, распластавшись на кровати, он потянулся за трубкой.
Голос на другом конце провода был действительно женским - мягким, зазывным и не лишенным сексуальности. Но это оказалась не Мэйбл.
- Привет, Барбара.
- Хотела поймать тебя сегодня после работы, но ты слишком быстро ушел. Может, заглянешь сегодня вечером?
- Извини, но я уже ухожу.
- На свидание?
- Что-то в этом роде, - ухмыльнулся Гард. А ведь и впрямь свидание, внезапно пришло ему в голову. Надо же, после стольких лет...
- С ней?
Ухмылка исчезла, и он, перевернувшись на спину, уставился в потолок.
- Чего ты добиваешься, Барбара?
- Значит, с ней. С матерью одного из своих подопечных. - Она деланно засмеялась. - Не стану скрывать, лейтенант, я и в самом деле ревную. Слишком долго надеялась, что мы с тобой все-таки будем вместе. Но, кроме того, считаю, что ты неправильно поступаешь и в профессиональном плане. Не кажется ли тебе, что твои действия можно расценить как неэтичные?
- Я что, стал делать поблажки Алану, потому что встречаюсь с его матерью? Или, наоборот, слишком к нему придираюсь? Ты можешь сказать, положа руку на сердце, что я отношусь к нему не так, как к Фрэнсису или Мэтью?
- Насколько я могу судить, нет. Но...
- Тогда в чем дело? Барбара вздохнула.
- Она тебе не пара, Гард. Ты хоть знаешь, кто она такая, чем занимается ее отец и бывший свекор?
- Да.
- И ты считаешь, что они когда-нибудь примут тебя в свой круг?
- Не знаю. Но я ее приму в свой. - По крайней мере, на некоторое время, подумал он и добавил: - Послушай, Барбара, мне дорого твое участие, но...
- Она разобьет твое сердце! Вполне вероятно.
А может, и наоборот.
- Мне пора идти, коллега, - сухо сказал он, поднимаясь с кровати. - До завтра.
Повесив трубку, Гард надел новую рубашку, причесался и проверил, есть ли деньги в бумажнике. Хотел было сунуть его в карман, но, снова раскрыв, вытащил газетную заметку.
И впервые за долгие годы прочел ее от начала и до конца - от даты, времени и места проведения свадебной церемонии до биографических сведений. Сначала о Мэйбл - где учится, на кого, как зовут родителей, дедушку и бабушку, а рядом то же о Реджи. Оба были прилежными учениками, происходили из одной социальной среды, выросли по соседству, у них была масса общих интересов. На первый взгляд идеальная пара.
И тем не менее их супружеская жизнь не удалась.
Все было бы по-другому, если бы он стоял тогда с Мэйбл под венцом, без ложной скромности подумал Гард.
Хоть и вырос он в беднейшем квартале, с девушкой их связывало нечто большее, чем происхождение и воспитание, их связывала любовь. А когда люди испытывают друг к другу подобное чувство, все остальное не имеет значения.
Интересно, что бы он ощущал, доведись ему отмечать с Мэйбл годовщину свадьбы? Или вместе растить детей?
Гард не стал класть заметку обратно в бумажник, туда, где она покоилась в течение тринадцати лет, а сунул в ящик с носками. Взяв ключи и поношенную кожаную куртку, он вышел из комнаты и поехал в город.
