Елизавета Луговская - Вы прекрасны, вы грустны
С этого дня он ежедневно встречался со своей "первой учительницей". Затем ему захотелось разнообразия. И он обратил свой взор на сокровища, рассыпанные вокруг него. Никаких усилий королю делать было не надо, стоило только протянуть руку. "Все ему годилось, лишь бы были женщины", - пишет его современник мемуарист Сен-Симон.
Каждую ночь один или в компании с друзьями король ходил "на охоту". Первая же фрейлина, которая попадалась ему под руку, становилась его любовницей. Это вовсе не значило, что он встретится с ней еще раз. Одним словом, король "бегал за всеми юбками без разбора", как говорили при дворе. Но он редко прислушивался к моральным наставлениям. Такой образ жизни Людовика XIV продолжался на протяжении почти всего его блистательного правления.
Итальянская девственница, или Любовь, прозрачная как слезы
Количество женщин, с которыми переспал Людовик XIV, исчисляется не десятками - сотнями. Но были в его жизни особые женщины, сыгравшие важную роль в формировании его личности, женщины, которых он любил очень серьезно, и не всегда плотская любовь определяла отношения монарха с фавориткой. Полными драм и настоящего трагизма стали его отношения с девушкой Марией Манчини. Ее судьба вдохновила драматурга Жана Расина на создание трагедии.
Кардинал Мазарини выписал из Италии дочерей своей сестры Манчини Гортензию, Олимпию и Марию. Как описывают их мемуаристы, девушки были смуглыми брюнетками с курчавыми волосами и желтоватой кожей, с большими глазами, худые и угловатые. Они напоминали трех испуганных козочек, оказавшихся в чужом враждебном месте.
Людовик ХIV пребывал под Дюнкерком, где французская армия проводила очередную военную кампанию. После захвата города 12 июня 1658 года он заболел тяжелейшей лихорадкой. Его перевезли в Кале, где он слег окончательно. Почти две недели врачи боролись за его жизнь, с каждым днем теряя надежду. 29 июня ему стало так плохо, что послали за священником. Считая, что король без сознания, люди его свиты вышли из комнаты, чтобы обсудить дальнейшие действия. Они уже думали о том, кто будет следующим королем.
Вышли все, кроме одной девушки, на которую никто не обратил внимания. Она так и осталась стоять у изголовья короля и не переставая плакала. Теплая крупная слеза упала на щеку Людовика ХIV. Он открыл глаза и увидел Марию Манчини. Людовик смотрел на нее глазами, покрасневшими от жара. Он еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь так любил его. Волна тепла и радости поднялась в груди короля, он проникся к этой странной девушке самыми благодарными чувствами.
В критических, экстремальных ситуациях человеческая интуиция обостряется. И она не обманула Людовика. Мария Манчини действительно давно любила короля, любила со всей страстью, на которую была способна. Но никому, даже своим сестрам, не говорила об этой любви.
В этот момент появился врач, с удивлением взглянув на рыдающую девушку, но ничего не сказал, потому что увидел - король неотрывно смотрел ей в глаза. Доктор принес лекарство из винного настоя сурьмы. В то время оно считалось панацеей от всех бед. Король приподнялся на кровати, сделал несколько глотков этого чудодейственного средства из ложки, которую держал перед ним врач, наполняя ее несколько раз и... вдруг почувствовал, что ему стало легче. Он опять посмотрел на девушку, которая продолжала оставаться в его покоях. Она как будто вросла в землю, забыв об этикете. Она слишком боялась, что король может умереть.
Людовик ХIV улыбнулся ей. Первый раз он неожиданно почувствовал себя почти здоровым. Более того, глядя на девушку, он ощутил учащенное биение пульса, что говорило только об одном - король влюбился. Он сказал, что теперь хотел бы побыть один, и врач с Марией вышли из его покоев. Людовик остался с приятными мечтами, которые касались этой оригинальной итальянки. Надо переехать в Фонтенбло, где и остаться до полного выздоровления. И обязательно взять с собой эту милую девушку. И опять сердце Людовика забилось чаще.
В Фонтенбло король выздоровел очень быстро. И предался сплошным увеселениям. В сопровождении музыкантов проходили водные прогулки, на полянах парка устраивались балеты, а танцы длились до полуночи. На всех этих бесконечных праздниках король все время был с Марией Манчини. На вынужденных каникулах в Фонтенбло девушка была настоящей королевой.
Они говорили обо всем: об Италии (Мария рассказывала ему о своей родине, о своих сестрах), о музыке, о литературе, о своих мечтах, о французском дворе. Король спрашивал Марию, как она себя чувствует в новой для нее обстановке. Девушка отвечала, что великолепно, и выразительно смотрела на него. Он посылал ей такой же влюбленный взгляд.
Король ощутил строгость воспитания и хорошее образование, которые получила эта девушка. В том, что она девушка, король не сомневался ни на минуту. Чувствуя себя недостаточно образованным по сравнению с ней, он решил наверстать упущенное. Благодаря Марии Манчини он впоследствии займется возведением Версаля, будет оказывать покровительство комедиографу Мольеру и финансовую помощь драматургу Расину. Марии Манчини удалось не только преобразить духовный мир Людовика, но и внушить ему мысль о величии его предназначения. А это главное, что нужно королям.
Но все это в будущем. Пока же в Фонтенбло Мария была счастлива как никогда. "Я обнаружила тогда, - пишет она в своих мемуарах, - что король не питает ко мне враждебных чувств, ибо умела уже распознавать тот красноречивый язык, что говорит яснее всяких красивых слов. Придворные, которые всегда шпионят за королями, догадались, как я, о любви его величества ко мне, демонстрируя это даже с излишней назойливостью и оказывая самые невероятные знаки внимания".
Вскоре король подтвердил свою любовь, признавшись в ней Марии. Он стал делать ей дорогие подарки. Отныне их всегда видели вместе. Да, король был по-настоящему влюблен. Мария Манчини стала первой его настоящей фавориткой, если не вкладывать в это слово обычно присущую отношениям между королем и фавориткой постель.
Королю было двадцать лет, а он все еще подчинялся матери и кардиналу Мазарини. Ничто не предвещало в Людовике будущего могущественного монарха. При обсуждении государственных дел он откровенно скучал и старался избегать деловых собраний. Но беседы с Мари, как он называл ее на французский манер, сильно изменили его. Она разбудила в нем гордость, которая должна быть присуща королю. Она говорила о том, что Бог наградил его счастливой возможностью повелевать, о том, какая ответственность лежит поэтому на нем. Она хотела, чтобы ее герой раз уж был королем, то и вел бы себя как коронованная особа.
И Людовик ХIV изменился за очень короткое время. Он стал зрелым монархом, принимающим решения самостоятельно. Это с удивлением отметили окружающие. И только Анна Австрийская, его мать с ее материнским женским чутьем, знала, в чем секрет прекрасного преображения.
Король любил впервые в жизни. Он вздрагивал при упоминании имени Мари, с удовольствием говорил о ней со своими придворными, которые восхваляли ее (женщины - против воли, но зная, что иначе нельзя; мужчины - искренно). Когда он встречался с Мари, даже легкое прикосновение к ее платью доставляло ему наслаждение во сто крат большее, чем он испытывал в постелях фрейлин, которых посещал все реже. Он с особым вниманием стал относиться к своему туалету, к словам, которые говорил Марии, обдумывая каждое из них.
Король, конечно, не мог не мечтать о ее объятиях, о том, когда наконец он обнимет ее по-настоящему и сделает своей женщиной. Он и оттягивал этот момент, не решаясь намекнуть Марии о близости, и с нетерпением жаждал его.
А что же Мария? Продолжала ли она любить короля? По-прежнему, самозабвенно. Видела ли она, что король хочет сблизиться с ней? Она не могла этого не видеть. Но ее ум подсказывал ей, что, если она уступит королю, она смешается с многочисленной толпой его женщин, которых король менял, как перчатки, и потеряет его любовь. Встречаясь с Людовиком наедине, она чувствовала огромное смущение, большее, чем тогда, когда они только познакомились.
Воздух между Марией и королем был напряжен до предела. В нем висела страсть, которая искала выхода. Страсть, исходящая не только из сердца короля, но и от нее, Марии. "Я ощущала, как во мне разгорается пламя", вспоминала она в мемуарах.
Голос природы требовал своего. Так дальше продолжаться не могло. Атмосфера страсти накалялась. Как в душную летнюю погоду неминуема гроза. И она разразилась.
При дворе начались разговоры, что король в скором времени женится на принцессе Маргарите Савойской, дочери Мадам Рояль - Кристине Французской, дочери Генриха IV и Марии Медичи. Эти слухи пустил кардинал Мазарини. Намерения у него были совершенно противоположные, но ни король, ни Мария Манчини об этом не догадывались.
В действительности возможной женитьбой короля на Маргарите Савойской кардинал Мазарини хотел припугнуть короля Испании, сделав вид, что свадьба с Маргаритой Савойской - дело решенное. На самом же деле Мазарини нужен был брак короля с принцессой Марией-Терезией Испанской, а вовсе не с Маргаритой Савойской для того, чтобы им закрепить только что подписанный мир с Испанией.
