Роберта Хиккетс - Вкус яблока
Мальчишка расплакался, и мать замолчала. Подняла голову, тяжело вздохнула, откинула волосы с лица...
У Брустера, словно в глазах потемнело. Она... Нет, этого не может быть, лихорадочно твердил он, это какая-то ошибка. С трудом заставил себя отвернуться, а когда взглянул опять, понял - никакой ошибки нет, это и в самом деле она.
Полные чувственные губы, прямой точеный нос... Все та же. А глаза... Эти огромные голубые глаза! Воспоминание о них, как призрак, преследовало его долгие месяцы, да что там месяцы - годы, поле того, как она его бросила.
Теперь понятно, почему ему показалось, будто он уже где-то видел Алана. Мальчишка - вылитая мать.
Можно было сразу догадаться, чей он сын, усмехнулся Брустер. Уже по фамилии. Алан Роллинс... Отпрыск Мэйбл и Реджи Роллинсов - мужчины, который вызывал у Гарда попеременно то зависть, то неприязнь тринадцать лет, и женщины, которую он отчаянно любил, а потом так же отчаянно ненавидел.
Женщины, которую поклялся никогда не простить...
Интересно, почему пришла она, а не сам Роллинс, раздраженно подумал Гард. Куда запропастился ее богатенький муженек, которого обожали ее родители и с которым, по их мнению, он, Брустер, не выдерживал никакого сравнения. Как это Реджи рискнул послать жену глухой ночью за своим блудным сыном? А где сам? Денежки считает? Или мнит себя слишком важной шишкой, чтобы появляться в таком недостойном месте? Наверняка последнее, решил полицейский.
Мэйбл устало потерла глаза, и ехидство Гарда как рукой сняло. А ведь она хороша, подумал он, так же хороша, как раньше. Ни растрепанные волосы, ни бледное лицо - какой уж тут макияж, на дворе темная ночь - не портят женщину. Да... Таких красоток поискать.
А что удивительного? Роллинсу по карману выделить жене любые средства, пусть всегда остается красивой и молодой. С его-то деньгами, да о чем ей вообще беспокоиться? Хозяйство, наверное, ведет прислуга, о ребенке заботится гувернантка, а если у жены возникнут какие-то проблемы, найдется масса людей, которые решат их за нее.
И это дело замнут, наймут адвокатов. Да разве позволят Алану его высокопоставленные родители, дедушки и бабушки заниматься общественно полезным трудом? Даже подумать смешно! О возмещении убытков и говорить нечего - ни цента отец не отдаст. И угрызения совести его никогда мучить не будут. С чего бы? Ведь он Роллинс.
Лейтенант долго стоял, не двигаясь с места. Убежать бы отсюда, и чем дальше, тем лучше. Где там... Ноги не слушаются. Пройти мимо, гордо вскинув голову? Чтобы дама узнала, что он работает в полиции? Да ни за что! Как же быть, лихорадочно думал Гард.
Но пока он мучился сомнениями, все разрешилось само собой. В дверь вошел еще один полицейский.
- Эй, Гард, утихомирь как-нибудь свою собаку, - сказал он, подходя к нему. - А то и моя начинает брать пример с твоего Бизона.
Если Мэйбл и слышала, как первый полицейский назвал Гарда по фамилии, это, видимо, у нее никак не отложилось, а вот когда произнесли имя, она вся напряглась. Взглянула в его сторону и замерла. Узнала, понял лейтенант. В глазах ее вспыхнуло смятение, потом стыд, смущение... Ну, ясное дело, с горечью подумал он. Эта особа и раньше всегда его стыдилась - даже познакомить с родителями боялась, а уж если бы ее друзья увидели их вместе, не приведи Господи... Некоторые вещи с годами не меняются, подвел Гард итог своим невеселым мыслям.
У него теперь был выбор - либо пройти мимо, будто они незнакомы, либо подойти к женщине, показав тем самым, что знают друг друга. И поскольку он подозревал, что красотка предпочла бы первое, решил выбрать второе.
Не спуская с нее глаз, офицер подошел к ней вплотную. Она поспешно отвернулась, потом не выдержала. Повернулась к нему лицом, по-прежнему избегая смотреть в глаза.
- Привет, Гард, - тихо проговорила она.
- Привет, Мэйбл. - Он произнес ее имя врастяжку, будто в нем было два длинных слога, голосом, полным неприязни.
- Я... - едва слышно выдохнула она. - Я не знала, что ты все еще живешь в Стампе. И работаешь в полиции.
Говорила она очень тихо, чтобы никто - ни помощник дежурного, ни радиооператор за стойкой, ни ее сын, сидевший поодаль, не могли ее услышать. Гард тоже заговорил негромко.
- А откуда тебе знать? Ведь это ты тогда ушла, и до свидания не сказала. Ты не желала меня видеть, не отвечала на телефонные звонки, обрубила все нити, нас связывающие.
Теперь лицо ее приняло виноватое выражение. Она и не думала возражать, но и не пыталась ничего объяснить. Он бы, конечно, не поверил ни единому ее слову, начни она извиняться, но был бы о ней лучшего мнения. Как же, дождешься...
Повисла довольно продолжительная пауза. Наконец Мэйбл смущенно спросила:
- Как ты поживаешь?
Он не проронил ни слова, так и буравил ее взглядом, пока она не подняла голову и не заглянула ему в лицо. И только тогда проговорил тихим, жестким голосом:
- Мы с тобой не старые друзья, Мэйбл. Так что не стоит терять время на церемонии. - Он прошел мимо нее по коридору и остановился у стола, за которым сидела помощница. - Вызови меня, когда следователь закончит допрос, - устало попросил он. - Я подъеду и впишу, что от меня требуется, в протокол. Договорились?
Он видел, что помощник дежурного собирается что-то возразить. Протоколы нужны были ей сразу после допроса, а вызывать полицейских по рации - значит, потерять кучу времени. Но она всегда относилась к Гарду по-дружески. Он редко просил об одолжении, и женщина не сказала ни слова. Не забыть бы потом, когда никто не будет стоять над душой, поблагодарить ее, подумал лейтенант.
Свежий ночной ветерок остудил лицо. Гард подошел к служебной машине, остановился и глубоко вздохнул, выдыхая из легких затхлый воздух помещения. Не так-то легко будет выкинуть Мэйбл из головы, подумал он, забираясь в машину и пристегиваясь. В течение долгих месяцев, после того как он уехал из Стампы, она снилась ему каждую ночь. На улице он провожал взглядом каждую стройную молодую девушку с длинными светлыми волосами, понимая, что это не может быть Мэйбл, и все же в глубине души надеясь... Но всегда его постигало разочарование.
Разочарование вообще ассоциировалось у него с этой женщиной. Ничто в их отношениях не удовлетворяло Гарда - ни время, ни место встреч. Ему всегда хотелось большего. Чтобы в ее доме он был желанным гостем, как те ребята, с которыми она встречалась до него. Чтобы она наконец-то представила его своим друзьям. Чтобы они проводили вместе не несколько вечеров в неделю, и те-то она едва выкраивала для него, а гораздо больше. Обычно они назначали свидание где-нибудь в городе - Мэйбл, видите ли, не хотела, чтобы родители узнали об их отношениях. И бродили там, где она не опасалась наткнуться на своих друзей-приятелей, а то, не дай Бог, пришлось бы знакомить его с ними. Во время их встреч Гарда никогда не покидало ощущение, что его водят за нос, и все же он был безгранично благодарен ей даже за то, что она уделяет ему хоть какое-то время...
Бизон громко тявкнул - обрати, мол, на меня внимание, - вернув, Гарда в сегодняшний день. Выть пес перестал, как только увидел, что хозяин идет к машине. Сидел с видом невинного младенца. Похоже, надеялся всю вину за шум-гам переложить на Берту, бельгийскую овчарку, сидевшую в соседнем джипе.
- Ты ведь уже большой мальчик, Бизон, чтобы так себя вести, - заметил лейтенант, заводя машину. - Осточертело тебя защищать!
Собака растянулась на заднем сиденье и радостно гавкнула.
Гард взглянул на нее, раздраженно покачал головой и вывел машину со стоянки.
- Давай-ка работать, приятель.
Звучит неплохо, подумал полицейский. Работать - значит быть занятым. Отвлечься от ненужных мыслей. Может, тогда он забудет о том, что встретил первую любовь. Отгонит от себя воспоминания, лавиной нахлынувшие на него. Забыть бы и ту боль, которую она ему причинила.
Может, и удастся...
Но, скорее всего нет.
Следователь дописала последнее слово и отложила ручку.
- Ну вот, миссис Роллинс. Можете забрать Алана домой.
Мэйбл встала, взяла жакет - он висел на спинке стула - и аккуратно перебросила через руку. Секунду, поколебавшись, спросила:
- А могу я поговорить с полицейским, который... который привез Алана?
Она не смогла заставить себя сказать "арестовал", хотя именно это слово стучало в висках последние два часа - с той самой минуты, когда звонок помощника дежурного пробудил ее от крепкого сна. Бог мой, ее сын арестован! Когда впервые арестовали Реджи, ей казалось, что большего кошмара она никогда не испытывала, но сегодня поняла, что может быть в десять раз хуже. По крайней мере, муж ее был человеком взрослым, полностью осознающим, к каким последствиям может привести его поступок. И совершал-то он его по собственной воле. А ведь Алан еще ребенок, ее мальчик, ее малыш, которому и без того нелегко приходилось в последние несколько лет.
И вот, будто проблем сына ей недостаточно, судьба уготовила еще один неприятный сюрприз - она встречает Гарда и узнает, что именно он арестовал ее сына... За что ей все это, с горечью подумала женщина. Когда она решила вернуться с Аланом в Стампу, в глубине души надеялась, что никогда больше не увидит когда-то близкого ей человека. Да она не смогла бы смотреть ему в глаза после всего того, что натворила! Не нашла бы слов, чтобы объяснить, почему так резко и так малодушно порвала с ним.
