Арман Делафер - Проще не бывает
- Да, все отопительные приборы перенесли сюда, чтобы малышка не замерзла. Но можно переставить электрический камин в гостиную. Здесь и без того жарко.
- Очень жарко. Но мне это нравится.
- Ну, так оставайтесь.
Жак и не думал уходить. Когда минут через десять она украдкой посмотрела на него, то увидела, что он сидит в кресле с таким видом, будто занят чем-то необыкновенно важным. Получалось это вполне убедительно.
- Пойду приготовлю ужин, - вдруг заявил Жак.
Жанна кивнула:
- Очень мило с твоей стороны. А я, пожалуй, пойду в ванную.
- А ходить тебе не трудно?
- Вовсе нет, - отозвалась она, запахивая халат. - Еще немного побаливает, но это пустяки.
- Я могу тебя отнести.
- Право, не стоит.
- Ну, я мог бы поддержать тебя, для страховки. Я просто обязан это сделать.
Жанна выскользнула из кровати и тут же увидела яркое пятно крови на простыне. Она быстро прикрыла его покрывалом, машинально отметив, что следы крови на полу стали уже почти неразличимы.
- Дать тебе тапочки? - спросил Жак.
Она посмотрела на свои ноги: узкие, белые ступни на голубом ковре, и покачала головой:
- Не стоит.
Он провел её по коридору до ванны и попросил:
- Не запирай дверь. Мало ли что может случиться...
- Не буду, - согласилась Жанна.
Она с наслаждением умылась, почистила зубы и подумала, как прекрасно будет завтра принять ванну. Она хорошо помнила, то наслаждение, которое испытала, принимая ванну после первых родов. Теплая вода, обволакивающая снова ставшее стройным тело, плоский живот, запах ароматической соли...
И как хорошо, что внизу нет отопления. Пройдет ещё несколько дней, она останется совсем одна, и тогда... Внезапно ей пришло в голову, что можно было бы попросить Жака помочь ей. Почему-то ей показалось, что он справиться с этой деликатной миссией так же равнодушно и непринужденно, как с заваркой чая. Почему бы и нет? Ведь не выдаст же он её, в самом деле. А если выдаст? И потом ведь придется прикасаться к... Ну, к этому...
Тогда, в больнице, санитарка, которая помогала ей принять ванну, сказала:
- Наверное, мечтаете сделать прическу? Все матери стремятся посетить парикмахерскую, как только выйдут отсюда.
Жанна тогда вежливо улыбнулась, а про себя подумала, что за всю жизнь была в парикмахерской не больше пяти раз. Ей трудно было понять женщин, для которых прическа - самое главное дело после рождения ребенка. Сама она не любила прикосновение чужих рук к своим волосам, она вообще не любила чужих прикосновений. Не любила чужих...
Почему она такая? Почему не способна испытывать чувства, свойственные всем нормальным женщинам? Жанна посмотрела на себя в зеркало: обычное лицо обычной женщины. Что же в ней не так?
Причесавшись, Жанна почувствовала себя совсем хорошо и даже перестала испытывать чувство вины перед Жаком за то, что ему приходится тратить на неё столько времени. Ну, проведет он рядом с ней вечер - ничего страшного не случится. Потерпит, с ума уж точно не сойдет, особенно с бутылкой виски под рукой. Это была редкая, блаженная минута душевного равновесия.
Когда она вернулась в спальню, поднос с ужином уже стоял возле кровати, а ребенок мирно спал в колыбельке возле окна. Жанна вдруг почувствовала зверский аппетит и, усевшись поудобнее в кровати, поднесла ко рту первый кусок, как вдруг страшная боль буквально пронзила её, и она невольно застонала.
- Что случилось? - вскочил с кресла Жак.
- Пустяки, просто немного заболело...
- Люси после родов чувствовала себя просто отвратительно.
- Это неправильно, - заметила Жанна, снова принимаясь за еду. Пережить такие муки во время родов, да ещё потом мучиться. Хотя первый ребенок достался мне очень легко, словно я показала какой-то фокус...
- Такие фокусы многие показывают, - заметил Жак, как-то странно оживившись.
Какое-то время они оба молча ели, потом она испытала неловкость и включила радио. Читали стихи.
- Кстати, недавно передавали твое стихотворение, - заметил Жак.
- Правда? - переспросила она, не веря своим ушам.
Значит, она кому-то хоть немного интересна? Значит, Жак вспомнил о ней, когда услышал по радио её стихи, вспомнил, чем она занималась и до сих пор иногда занимается. А ведь ей казалось, что он не помнит даже её имени, настолько мало она его интересует.
- Правда, - абсолютно серьезно подтвердил он. - Стихотворение про аэропорт...
- Про аэровокзал, - машинально поправила она его, поддавшись своей мании быть точной в мельчайших деталях.
- Ну да, конечно! Но я не люблю такие места. Когда я сажусь в самолет, то просто умираю от страха.
- Это старое стихотворение. Сейчас я уже не пишу.
- Разве? - равнодушно спросил он, и она почувствовала себя в своей тарелке.
Никто никому не нужен, никто никому не интересен. Так и должно быть. Ужин они закончили в молчании, и Жанна снова взялась за книгу. Терпение её постепенно начало иссякать: Жак по-прежнему сидел в кресле, абсолютно ничего не делая и глядя на огонь в газовом камине. А ведь Люси говорила, что он захватит с собой какую-то работу. Наверное, письма, которые надо написать, или чеки, или счета, которые необходимо проверить. Да мало ли чем может заняться деловой мужчина!
К счастью, в гостиной зазвонил телефон, и Жак вышел из спальни. По его тону Жанна поняла, что он разговаривает с её матерью. Когда Жак вернулся, это подтвердила его ироничная улыбка.
- Я сказал, что с тобой все в порядке, - сообщил он.
- Спасибо, - отозвалась она, чувствуя, что они становятся как бы сообщниками, заговорщиками, что он стал как-то ближе к ней.
Это напугало её, она зарылась как можно глубже в постель, подчеркивая свою хрупкость, болезненность, беспомощность. Но постель была скомканной и влажной, Жанне стало неприятно и тут Жак произнес, словно читая её мысли:
- Хочешь, я перестелю тебе постель?
- Это было бы неплохо, - прошептала чуть слышно Жанна, - но тебе не стоит это делать.
- Почему?
- Она ужасна... Отвратительна...Кровь... Не хочу, чтобы ты это видел.
- Я видел в своей жизни много вещей похуже, - усмехнулся Жак. - И я совершенно не боюсь крови. Особенно чужой.
Но Жанна затрясла головой, выражая свой категорический протест. И тут же почувствовала себя значительно лучше, потому что не должна была притворяться, а могла быть естественной. В этот момент в дверь внизу постучали: звонок давным-давно вышел из строя.
Это была Люси. Жак ушел, Жанна покормила ребенка и с наслаждением вытянулась в постели, которую поправила кузина. Люси на сей раз провела ночь не в кресле, а в кроватке Лори. Наутро Жанна почувствовала, что соскучилась по сыну и попросила Люси позвонить матери, чтобы та привезла ребенка. Но мать согласилась сделать это только к концу недели, а Жанна уже устала от эмоций, поэтому не стала настаивать на своем. Честно говоря, меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть собственную мать.
Люси провела у Жанны большую часть дня: ходила в магазин за продуктами и в прачечную - отдать в стирку пеленки. Денег с собой она не взяла, у неё вообще практически никогда не было денег, и Жанна дала ей несколько купюр из толстой пачки, лежавшей в комоде. Она не любила и не умела тратить деньги, но они у неё всегда были, а Люси, наоборот, деньги любила, но вечно сидела без гроша в кармане.
Задержалась она и на вечер, а Жанна испытала странное облегчение от того, что рядом с ней была двоюродная сестра, а не малознакомый, в сущности, мужчина. Она даже хотела откровенно поговорить с Люси, но что-то удержало её буквально в последнюю секунду.
На утро следующего дня Жанна настолько окрепла, что смогла спуститься вместе с Люси вниз, на кухню. Та поразила её затхлостью и запущенностью, хотя ничего особенно в ней не изменилось: те же пятна были на кухонном столе ещё месяц тому назад, пол был так же усыпан крошками, вот разве что пыли на полках стало больше. И пахло на кухне пылью, да ещё чуть-чуть подгоревшим хлебом.
Жанна сидела на стуле и бездумно наблюдала, как Люси укладывает ломтики хлеба в тостер. Не поворачиваясь, та вдруг спросила:
- Марк звонил?
- Нет, - ответила Жанна. - Не думаю, чтобы он вообще когда-нибудь позвонил.
Для неё это было пределом откровенности, но Люси, казалось, ничуть не удивилась.
- Для тебя ведь так лучше? - спросила она, выкладывая на тарелку горячие тосты.
- Конечно.
- Зачем только люди женятся? - поинтересовалась Люси, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Понятия не имею, - таким же бесцветным тоном отозвалась Жанна. Люди в жизни совершают так много странных поступков...
- Цепочка случайностей, - заметила Люси, намазывая масло на хлеб.
- Да, лучше бы были хоть какие-то причины...
- Неужели? Предпочитаю думать, что вообще никаких причин не существует. Ни для чего. А мы все - просто жертвы случайных совпадений.
- Были бы причины - тогда бы и были жертвы, - рассудительно сказала Жанна. - Я ранена, значит, я истекаю кровью. Я человек, значит, я страдаю.
