Лорна Конвей - Это не сон
Рита сгорбилась и уставилась на покрывало.
- Когда он погиб, я надеялась, что наконец-то освобожусь от всей этой мерзости. Но, видимо, ошибалась. Оставшись одна, я стала пить, а потом, однажды выйдя из дому, сама нашла приключение на свою голову. Похоже, я приговорена к такому образу жизни. Возможно, иначе я просто не могу существовать. Возможно, мне это необходимо.
- Вздор! - возмущенно воскликнула Кэролайн, и Рита подняла на нее взгляд. - Ты всего лишь сбита с толку и одинока. Многие женщины заводят интрижки, оказавшись в сходной ситуации. И что это ты толкуешь про приговор? Просто так неудачно для тебя складывались обстоятельства. Хороший специалист поможет тебе разобраться в себе. А потом, позже - хороший человек... Но не мой хороший человек! - добавила она твердо.
При этих словах Тадео повернулся от окна, и их глаза встретились. В его взгляде все еще читалась тревога, в ее - понимание. Кэролайн улыбнулась, и Тадео медленно улыбнулся в ответ. Их улыбки сказали так много - о любви и прощении, о возродившемся доверии.
И все же Кэролайн вынуждена была признать, что Рита тысячу раз права. Услышать правду из ее уст было намного лучше, чем из уст мужа.
Ему она не поверила бы так быстро и безоговорочно. Возможно, решила бы, что он продолжает лгать. Но ни одна женщина не расскажет о себе столько порочащего ее при мужчине, на которого имеет виды. При всей широте взглядов Тадео в чем-то был очень старомоден. Он не пенял Кэролайн на то, что она не была девственницей, когда они встретились. Но этот "грех" был несравним с сексуальным опытом женщины, которую вынуждали развлекать десятки мужчин самыми изощренными способами.
В глубине души Кэролайн была не уверена, что психиатр сможет решить все проблемы Риты. Но попытаться имело смысл. И обратиться, возможно, следовало к женщине-психиатру. Не стоит лишний раз испытывать судьбу. Ведь Рита очень красива, а мужчина - всего лишь мужчина, даже если он врач!
- Думаю, Рита, - снова заговорила Кэролайн, - что тебе нужно лечь в хорошую клинику, под наблюдение милой, понимающей дамы-психиатра. Мы с Тадео сейчас же займемся поисками. А тебе тем временем не помешает принять расслабляющую ванну и переодеться в ночную рубашку. Я пришлю сиделку, чтобы она тебе помогла, ладно?
- Ты больше не сердишься на Тадео? - устало спросила Рита.
- Теперь, когда ты все объяснила, нет.
- Он любит тебя, - с трудом произнесла Рита. - Не меня. Да и как меня можно любить после того, что я ему сделала? Но ты.., ты и дети... Вы для него все. Он говорил мне об этом сегодня утром. Он выглядел таким несчастным, когда позвонил тебе, а твоя мать сказала, что ты больна, лежишь в постели и не можешь подойти к телефону. Тебя ведь это ужасно огорчило, правда, Тадео?
Тот кивнул.
- Да, Рита. Да, я очень беспокоился. Кэролайн встретилась с ним взглядом и поняла, что он говорит искренне. Слезы подступили к ее глазам при мысли, как близки они были к несчастью. Но Кэролайн справилась с ними. Меньше всего Рита нуждалась сейчас в ее слезах.
- Что ж, тебе больше не о чем беспокоиться, - отрывисто сказала она. Я здесь, и я верю тебе. Вам обоим, - добавила Кэролайн, поворачиваясь к Рите и ободряюще глядя на нее. - А теперь мы с Тадео спустимся вниз и пришлем к тебе сиделку...
- Боже мой, ты была неподражаема там, наверху, - похвалил ее Тадео, когда сиделка была отправлена в спальню Риты.
Они остались вдвоем в огромной гостиной. Тадео стоял у бара и наливал себе виски. Кэролайн сидела на одном из диванов у облицованного мрамором камина. Она отказалась от напитков, ее все еще мутило от пережитого.
- Такая рассудительная, - продолжал Тадео. - И такая сильная. Каких только доводов я ни выдвигал, чтобы убедить Риту обратиться к врачу. Ты же управилась за пять секунд. И не просто пойти к врачу, а лечь в клинику - ни больше ни меньше! Теперь я понимаю, что должен был взять тебя с собой.
Он улыбнулся ей. Тут силы покинули Кэролайн, и к глазам ее снова подступили слезы. Умом она простила Тадео, но сердце, бедное, исстрадавшееся сердце все еще продолжало кровоточить.
- Да, должен был, Тад! - выпалила она. -Ты должен был с самого начала все рассказать мне о Рите. И ты должен был сказать, что любишь меня, намного, намного раньше.
Со сдавленным рыданием Кэролайн уронила голову на руки и разрыдалась.
В мгновение ока Тадео оказался рядом и, заключив ее содрогающееся тело в объятия, стал утешать, поглаживая по спине и шепча слова оправданий.
- Да, должен был, - согласился он. - И мне жаль, что я этого не сделал. Мое единственное оправдание, Кэрри, это то, что я мужчина. Типичный гордый аргентинский мужчина. Когда я приехал в Лондон, мое самолюбие было ужасно уязвлено. Тогда мне была неизвестна предыстория отношений Риты и Карлоса, и я чувствовал себя преданным обоими. Весьма пренеприятное чувство. Но потом вдруг я обнаружил, что смотрю в самые прекрасные в мире синие глаза и они искрятся, подавая мне невероятно сексуальные сигналы.
Поэтому я поступил так, как поступил бы любой мужчина на моем месте.
- Ты соблазнил меня, - всхлипнула Кэролайн, уткнувшись ему в грудь.
- Ох, Кэрри.., ну и кто из нас теперь не до конца честен? Я и не думал тебя соблазнять. Ты хотела меня так же, как я тебя.
Кэролайн несколько мгновений обдумывала услышанное, а затем взглянула на Тадео, и уголки ее рта приподнялись в простодушной улыбке.
- Верно. Я влюбилась в тебя с первого взгляда.
- А я в тебя - через неделю. Нет, нет, я не лгу, - настаивал он, обхватывая ее лицо ладонями и принуждая смотреть ему в глаза. - Во всяком случае, не сразу. Я признаюсь, что вначале не смог распознать мою любовь к тебе. Я все еще был слишком зол на весь мир, для того чтобы осознать глубину моих чувств. И все еще воображал, что влюблен в Риту.
- О... - У Кэролайн упало сердце, и она потупилась. Мысль, что Тадео был влюблен в Риту, занимаясь любовью с ней, с Кэролайн, все еще причиняла ей боль.
- Эй! Я же сказал: "Воображал, что все еще люблю Риту". На самом деле я никогда не любил ее. Если бы любил, то неужели смог бы неделями не прикасаться к ней? Неужели ты думаешь, что я был бы таким же терпеливым и с тобой, "даже если бы ты была девственницей? Я как-то обронил, что должен был заполучить тебя. И причина заключалась вовсе не в похоти. В любви!
У Кэролайн захватило дух от страсти, звучащей в его словах. Это был тот Тадео, которого она полюбила, ее горячий аргентинский мужчина, со сверкающими черными глазами, способный преодолеть любые преграды.
- Ко дню нашей свадьбы я уже знал, что моя так называемая любовь к Рите - ничто в сравнении с тем, что я испытываю к тебе! - с жаром воскликнул он. - Когда рождался Хуан, я видел, что ты страдаешь, и готов был жизнь отдать, лишь бы уменьшить твою боль. А когда нашего сына положили тебе на руки и ты улыбнулась ему, меня переполнила такая любовь к вам обоим, что я не мог говорить. И конечно же самым величайшим моим недостатком была неспособность сказать: "Я люблю тебя". Я.., люблю.., тебя, - повторил Тадео, целуя жену в губы после каждого слова. - Не знаю, почему это казалось мне столь трудным. Возможно, это чисто мужское. Мы, мужчины, странные создания. Но любовь к тебе переполняла мое сердце, Кэрри, и я старался доказать это множеством различных способов. Помнишь, как после рождения Хуана мне не терпелось поскорее отвезти вас на Мар-Чикиту, чтобы показать моим родителям? А потом, когда мы приехали туда и ты была так добра, так мила со всеми, я полюбил тебя еще больше. Я не мог больше сдерживаться, помнишь?
У Кэролайн сжалось сердце.
- Да.., помню. Но, честно говоря, Тад, после слов твоей матери мне стало казаться, что твой преувеличенный интерес к сексу тогда был вызван тем, что ты находишься рядом с Ритой, но не можешь быть с ней. А в последнее время, когда ты перестал заниматься любовью со мной, я решила: это оттого, что ты с Ритой.
Тадео, казалось, испугался по-настоящему; его руки бессильно упали.
- Боже мой... Кэрри, даю тебе честное слово, что это никак не связано с Ритой. Я ужасно уставал, только и всего. Я мучился неизвестностью и опасался, что смерть Карлоса изменит мою жизнь. Я не хотел, чтобы отец предложил мне вернуться в Аргентину. Я работал как каторжный, чтобы закончить все дела до нашего отъезда. День, когда ты видела мою машину у дома Риты, был единственным, когда я навещал ее. Рита позвонила мне в офис. Она плакала и твердила, что расскажет моим родителям все. Я понятия не имел, о чем она говорит, но ее истерические выкрики заставили меня поспешить к ней. Тогда-то она и поведала мне всю неприглядную историю своей жизни, и я понял, что должен сохранить услышанное в тайне от родителей, особенно от отца. Карлос для него был светом в окошке. Его убило бы то, что любимый сын оказался на поверку развратником. Тебе я тоже ничего не рассказал, потому что.., стыдился моего брата. Вот и все, что было, Кэрри. Клянусь тебе... Проклятье! У мамы не было никаких оснований предполагать то, что она предположила. Ума не приложу, почему это пришло ей в голову.
