Ирина Масарновская - Любовь от кутюр
Сон ее в ту ночь был похож на кошмар. Юрий пришел и не позвонил больше.
Марианна Васильевна, увидев Юлию в примерочной, не на шутку испугалась.
— Что с тобой, девочка? Ты плакала? Тебе ПЛОХО?
— Да, Марианна Васильевна, мне очень плохо.
— Юлия, мужчины не стоят того, чтобы из-за них плакать по ночам. Он что, не пришел ДОМОЙ?
— Да.
— Ну и что? Тебе это впервой? Да брось ты, не переживай, никуда не денется. Давай работать, а потом пойдем пить кофе, ладно?
— Давайте.
Юлия немного пришла в себя, успокоилась. За работой забыла события вчерашнего вечера. Не то чтобы забыла, просто притупились ощущения. Они работали уже около часа, как вдруг в примерочную вошла секретарша директора и отозвала в сторону Марианну Васильевну.
— Юленька, посиди, подожди меня. Я на минуточку к директору.
Марианна Васильевна вошла в кабинет и, не поздоровавшись, сразу спросила:
— Что случилось?
Владимир Петрович снял очки и стал зачем-то перекладывать бумаги на столе.
— Владимир Петрович, что случилось?
Он смотрел мимо нее и молчал. Потом, вздохнув, вымолвил:
— Садитесь, здравствуйте, Марианна Васильевна.
— Ой, простите, разве я не поздоровалась?
— Неважно, что не поздоровались…
— Я слушаю вас.
— Марианна Васильевна! — он подыскивал слова затем закурил сигарету. — Марианна Васильевна…
— Да говорите же вы! Что случилось?
— Случилась трагедия, Марианна Васильевна.
— Не поняла. Я что-нибудь запорола?
— Нет, с вами все в порядке. Погиб Юрий…
— Как, что вы такое говорите? Как погиб?
— Да не стойте вы, пожалуйста, сядьте!
Она заметила, как у Владимира Петровича дрожат руки.
— Владимир Петрович, не может быть! Я не верю! Как же так, где? Кто это сказал?
— Я и сам бы хотел думать, что не может быть. Но его опознал в морге мой заместитель. При нем было служебное удостоверение… Юрий Леонидович Метлицкий. Так что ошибка исключается.
— Как он погиб? Вы знаете?
— Да, теперь уже знаю. Его нашли утром во внутреннем дворе гостиницы. Он выбросился из окна, с восьмого этажа.
— Что же теперь делать? Как быть?
— Да теперь уж никак не быть. Нужно сделать все необходимое для похорон. Только вот как сказать об этом Юлии? Собственно, поэтому я вас и вызвал.
— Да, конечно… Я попробую. Бедная девочка! Я попробую…
Марианна Васильевна вошла в примерочную. Метлицкая сидела на маленькой банкетке, осторожно и бережно придерживая подол платья.
— Работаем дальше, Марианна Васильевна?
— Нет, милая, не знаю… Скорее всего — нет, не работаем.
Из груди Марианны Васильевны вырвался тяжелый вздох.
— Что случилось? — спросила Юлия.
— Как тебе сказать, — то ли размышляя, то ли подыскивая слова, произнесла Смирнова.
— Мы что-то не так сделали? Скажите?
— Мы сделаем все так, как нужно. Я… Юлия… Юры больше нет…
Марианна Васильевна ожидала, что с ее девочкой, как она называла Юлию, случится истерика, будут вопли, крики, слезы. Но та посидела минуту, потом встала, сняла с себя незаконченное платье, повесила аккуратно на манекен, сняла с плечиков свою одежду… Все это Юлия проделала, не проронив ни слова. Потом дрожащими руками вскрыла пачку сигарет и тихо, еле слышным голосом обратилась к Марианне Васильевне:
— Давайте выйдем на лестницу… Я покурю.
— Да, да, конечно. Идем, моя хорошая.
Станислав Николаевич, Марианна Васильевна и Юлия вскоре приехали на квартиру Метлицких. Юлия предложила всем кофе, а Слава попросил рюмку «чего-нибудь».
— Вы же за рулем, Станислав Николаевич! — удивилась Юлия.
— Если не возражаешь, мы сегодня заночуем у тебя.
— Спасибо.
Выпили по чашке кофе, а Станислав опрокинул, не закусывая, рюмку «Юбилейного». Юлия молчала, только изредка односложно отвечала на вопросы Смирновых. Станислав был бледен, много курил. Кое-кто из друзей Юрия, видимо, услышав от знакомых страшную весть, названивал Метлицким. Юлия к телефону не подходила. Эту миссию взяла на себя Марианна Васильевна. Юлия сделала только два звонка — родителям и Тамаре. Бывшая жена Юрия долго молчала, а затем спросила:
— Могу ли я к тебе приехать?
— Да, конечно, я буду признательна… Тамара Владимировна.
И Юлия продиктовала ей адрес.
«Я хочу попросить у тебя прощения за все, что я сделал», — голос его, приглушенный и растерянный, звучал у нее в ушах. Как она не догадалась? Что же мучило его? За собой она вины не знала. Идиотский случай с Громадским? Да нет же, это ерунда. Мог бы отомстить ему. Промолчал… Предал… Не защитил…
Розовое солнце уже уходило за горизонт, окрасив всеми цветами радуги застывшие облака.
Юлия вышла на балкон и впервые испугалась высоты. Легкая дрожь в коленках заставила ее опуститься в кресло. Теплый вечерний ветерок развевал ее волосы, ласкал лицо и шею. Метлицкая бесцельно блуждала взглядом по окнам чужих квартир. Почти везде были открыты балконы, отовсюду звучала музыка. Вдруг из дома напротив на всю мощь загремел магнитофон:
Отслужи по мне, отслужи…
Я не тот, что умер вчера.
Станислав, ответив на очередной звонок, вышел к Юлии на балкон.
— Тебе дать, может быть, жакет?
— Нет, не нужно, Станислав Николаевич. Мне не холодно. Только внутри все как будто заледенело.
— Держись, Юля, держись. Ничего уж не поделаешь.
— Я постараюсь. Хотя мне очень страшно.
— Да, страшно и неприятно все это. Теперь, малыш, мне не с кем работать… А тебе…
— Не надо, не говорите об этом, прошу вас, — у Юлии задрожал голос.
…Тронный зал убрать прикажи,
Вспомни, что сирень он любил.
Отслужи мне, отслужи…
Я его вчера позабыл.
Юлии показалось, что песня крутится уже по второму разу. «Тронный зал убрать прикажи»… Слезы вдруг градом покатились из глаз Метлицкой.
— Станислав Николаевич, хороший вы мой! Как мне быть? Что делать? Почему я сижу? Надо же все приготовить…
— Не волнуйся, девочка, Владимир Петрович уже распорядился. Все делается. Ты только держись. Будь мужественной, Юлия.
— Да, да, конечно.
И, помолчав немного, она заговорила почти спокойно.
— Я виновата. Я должна была ему…
— Ничего ты не должна была. Я предчувствовал, что это плохо кончится, но не думал, что так быстро наступит развязка. Увы… Кажется, звонят в дверь.
— Пойдите, откройте.
Станислав Николаевич бросился открывать. Впустив Тамару, он позвал с балкона Юлию.
Опять сидели на кухне, варили кофе… Говорили ни о чем.
— Дожить бы до утра, — сквозь слезы сказала Метлицкая.
— Не волнуйся, мы будем вместе, — отозвалась Тамара.
Юлия с благодарностью посмотрела Тамаре в глаза, бросилась к ней, обняла ее за шею и расплакалась навзрыд.
К рассвету все задремали. Станислав мирно похрапывал в кресле, укрывшись собственным пиджаком. Юлия периодически проваливалась в сон, но уснуть ей мешали неотвязные мысли и храп Станислава. К тому же разыгралась жуткая головная боль. Она встала с дивана и решила принять таблетку. Сделав несколько шагов, она вернулась обратно, испугавшись скрипа паркетных половиц. От ее шагов вскочила Марианна Васильевна.
— Юленька, тебе чего надо было?
— Таблетку от головной боли.
— Я принесу, лежи. Только скажи, где взять.
— Аптечка за кухонной дверью. Там есть пенталгин.
Часы пробили шесть раз. «Боже мой, уже утро. Скоро родители приедут. Быстрее бы увидеть маму…» Головная боль с помощью пенталгина отступила, и Юлия ненадолго уснула.
В половине десятого появились родители. Отец молча подошел к дочери и по-мужски похлопал ее по плечу. Мать, скрестив на груди руки, смотрела на дочь красными, опухшими от слез и ночной бессонницы глазами.
Панихида состоялась в полдень, в холле Дома моделей, на первом этаже. Юлия сидела, взяв под руку мать, возле гроба и не поднимала ни на кого глаз. Директор сказал прочувственную речь, затем остались только очень близкие люди. Выносили цветы, венки, тихо играла траурная музыка…
«Надо как-то проститься. Боже, как встать?..»
Все поплыло перед глазами. Закружилась голова, сначала медленно, потом быстрее, быстрее…
Юлия открыла глаза и увидела перед собой человека в белом халате.
— Сейчас вам будет легче, — сказал приятный мужской голос. Глаза близко-близко…
Юлия хотела что-то ответить ему, ей даже показалось, что она произносила какие-то слова, но на самом деле только облизнула засохшие губы…
Потом все происходило, как в немом кино. Двигались в определенном порядке человеческие силуэты, кто-то отбежал в сторону, возвратился. В ушах звенело, ноги не слушались. Но она шла, потому что под обе руки ее сильно держали.
