Мэри Кэттон - Роза в снегу
Он протер еще одно стекло и, схватив ее за плечи, прижал спиной к своей груди.
— Ты видишь вон те две горы и долину между ними? Если проехать прямо на восток по этой долине миль двадцать, увидишь рельсы. Железнодорожные рельсы.
Эмма пристально вглядывалась в туманный горизонт.
— Понимаю, — произнесла она задумчиво. — Да… понимаю. Поезд, идущий через Винсайд, сотворил бы чудеса с деревней.
— И уже появились усовершенствованные паровые насосы, чтобы откачивать воду, и вентиляторы, чтобы разгонять метан…
Эмма повернулась, слегка откинув голову назад, и заглянула ему в лицо. Слабый румянец тронул ее щеки, а свет лампы золотил рыжеватые пряди.
— Эти усовершенствования будут стоить огромных денег. Потребуется все, что я имею, и даже больше. Одни мы с этим не справимся. Однако…
Протиснувшись мимо него, Эмма прошлась по комнате, глядя на пол в глубокой задумчивости.
— Инвесторы! — воскликнула она. Глаза ее сверкали, когда она повернулась к нему. — Мы можем продать доли в рудниках — лишь столько, чтобы помочь финансировать ремонтные работы и усовершенствования. И, разумеется, банки…
— Можешь забыть об этом. Если помнишь, милая, я некредитоспособен.
— Зато я кредитоспособна. С моим денежным обеспечением и влиянием отца они не посмеют отказать нам.
Алан нахмурился:
— Я не хочу, чтобы твой отец участвовал в этом.
— Но…
— Нет, — отрезал он. Двинувшись к ней, он заметил, как она слегка попятилась.
Взяв себя в руки, Эмма вскинула подбородок и расправила плечи.
— Вначале главное, сэр. Я еще не предлагаю вам помощь в этом деле. Мои комментарии были чисто гипотетическими. Кроме того, я отнюдь не убеждена, что в этих горах еще остался свинец. У вас нет доказательств, только чувства.
— Свинец здесь есть, — процедил он сквозь зубы. — Я знаю это. Лондондерри тоже знает, иначе так не стремился бы купить рудник у меня.
— Тогда, быть может, стоит дать ему возможность рискнуть. Он может позволить себе неудачу. Мы — нет.
Алан свирепо уставился в упрямое лицо Эммы.
— Можете посмотреть на это с другой стороны, — сказала она несколько язвительно. — С деньгами, которые вы получите от продажи рудника, вам не будет необходимости оставаться женатым на мне. У вас будет достаточно денег, чтобы заплатить долги и жить в достатке до конца жизни, если, конечно, будете держаться в стороне от игорных домов.
— Бог ты мой, — пробормотал Алан, — я об этом не подумал.
Эмма сглотнула.
Они стояли посреди комнаты, почти не слыша стука дождя по стеклу и гула пьяных голосов, доносившегося снизу.
— Что ж, — наконец промолвил он с сардонической усмешкой. — Кажется, ты дала мне тему для размышлений на весь вечер.
Несмотря на волну отчаяния, охватившую Эмму, она всеми силами пыталась сосредоточиться на чертах лица Алана, не позволяя ему даже на миг заметить, что она потрясена до глубины души собственным идиотским высказыванием.
Он обошел ее, взял бутылку виски со стола и направился к двери. Не оборачиваясь, она позвала:
— Алан.
Он остановился.
— Если не ошибаюсь, мы должны встретиться с Беллами и Уоткинсом в половине восьмого утра?
— Правильно.
— До того времени нам обоим нужно принять решение.
— Обоим?
— Подумай, что для тебя важнее: свобода и достаточное количество денег, чтобы безбедно жить до конца жизни, если ты решишь продать рудник, или… риск, что я откажусь финансировать ремонт шахт, и тогда…
— В любом случае, похоже, я проиграю, — сказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Эмма стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как ее охватывает озноб. Затем она упала на кровать и заколотила кулаком по подушке.
ГЛАВА 13
Алан стоял у окна, засунув руки в карманы, глядя, как два десятка мужчин и их семьи толпятся у входа в «Золотую подкову». Близилось время выйти к ним.
Послышался стук в дверь. Не успел он отозваться, как дверь открылась и вошла Эмма. Алан отметил, что она очень бледна, под глазами круги от недосыпания.
— Доброе утро, сэр, — произнесла она сухим тоном.
Алан прислонился к подоконнику и взглянул на нее:
— Эмма?
— Надеюсь, вы хорошо спали?
Он пожал плечами:
— А ты?
— Прекрасно, благодарю.
Заглянув в ее глаза, он усомнился в этом, но она умела скрывать свои мысли и эмоции. Это было почти пугающе — подобное отсутствие предсказуемости.
— Полагаю, сейчас каждый из нас должен принять решение относительно нашего будущего, — сказала она.
— Действительно.
— Вы продаете рудник или идете на риск, что я не соглашусь финансировать восстановление шахт?
Она смотрела на него и ждала, расправив плечи и сцепив руки перед собой. Алан подумал, что из Эммы вышел бы отменный карточный игрок. Большинство женщин сейчас бы слишком нервничали. Вчера она была абсолютно права: женившись на ней, он продал свою душу. Продав рудники, продаст свою мечту. Какое же из двух унижений меньше?
— Я не продаю шахты, — тихо вымолвил он.
Эмма и глазом не моргнула.
— Я сказал… — Алан отвернулся от нее. — Я не продаю шахты. Я добьюсь успеха с твоей помощью или без нее.
Эмма немного помолчала, потом спокойно сказала:
— Хорошо, сэр. Рудники будут по-прежнему работать.
Алан нахмурился, когда она подошла и посмотрела ему прямо в глаза.
— Вам будут предоставлены необходимые средства для ремонта и усовершенствования шахт. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
— При условии, что будешь распоряжаться…
— Нет. Пожалуй, мы просто будем рассматривать мою финансовую помощь как… заем. Когда вы найдете новую рудную жилу, надеюсь получить свои деньги обратно с выгодой.
— Ты можешь все потерять, Эмма.
Она пожала плечами:
— Или очень много выиграть. Жизнь — это всегда игра, не так ли, супруг? Просто надо твердо верить, что все обернется к лучшему. Без надежды и веры в свои мечты какое унылое существование мы все влачили бы.
Несколько неуверенно Эмма положила ладонь ему на руку и улыбнулась, глядя в его напряженные, настороженные глаза.
— Ваши работники ждут вас, сэр.
— Ты, конечно, пойдешь со мной.
— Нет. Я уверена, что вы можете прекрасно справиться с ситуацией. Просто сообщите им, что будут предоставлены все необходимые средства для восстановления шахт. Пожалуй, стоит также сказать, что с сегодняшнего дня их заработная плата увеличивается. Я подожду их ответа здесь.
К вечеру на горизонте показался Шеридан-холл. Сразу за Миддлфером они распрощались с Ральфом и оставшиеся несколько миль ехали в молчании. Эмма так и не набралась смелости сказать Алану о ремонте дома, который начала в его отсутствие. Со времени их встречи нынешним утром отношения оставались натянутыми.
Они остановились у парадной двери, и Алан помог Эмме спуститься на землю. В тот же миг дверь распахнулась, разливая свет по ступенькам, тепло окатило их приветливой волной. Высокий, худой незнакомец появился на пороге, одетый в темный костюм и белоснежную рубашку. Он оглядел Алана поверх своего внушительного, крючковатого носа.
— Кто вы, черт возьми? — возмутился Алан.
— Дворецкий. А кто, позвольте узнать, вы будете?
Алан медленно повернулся и уставился на Эмму.
— Мадам Шеридан! — послышался возглас из дома. Из двери выскочил Люк Дефо в поварском колпаке и одежде, пахнущей свежевыпеченным хлебом. — Мадам Шеридан, какое удовольствие вновь видеть вас дома!
Эмма закусила губу, видя, как недоуменное выражение лица Алана сменилось ошеломленным. Люк поцеловал ей руку, затем галантно помог подняться по ступеням.
— Вы как раз к ужину. Я приготовил свои особые блюда: миндальный суп, заливное из устриц, кнель из куропатки и на десерт лимонный пудинг. — Подведя ее к носатому мажордому, он улыбнулся. — Мадам будет приятно познакомиться с моим кузеном Жаном. Надеюсь, вы утвердите его в должности дворецкого. Он весьма опытен, знаете ли.
Эмма сосредоточилась на лице дворецкого, упорно отказываясь взглянуть на Алана.
Жан щелкнул каблуками и слегка поклонился, затем вновь повернулся к Алану:
— А вы кто будете, сэр?
— Я Шеридан, — ответил Алан.
Брови Жана взлетели вверх, а глаза окинули Алана взглядом с макушки мокрой головы до кончиков грязных ботфортов. Он обратился к Эмме, не поворачиваясь:
— Позвать лакея, мадам?
— У меня нет лакея, — ровным голосом проговорил Алан.
— Есть, — вмешался Люк, энергично закивав, затем отступил в ярко освещенный холл и крикнул: — Виктор! — Пожав плечами, он засмеялся и добавил: — Это сын Жана, да?
Худенький юнец выбежал в коридор, поправляю ливрею, которая была ему явно не по размеру. Алан сощурился и, обойдя дворецкого, вошел в холл, где леса и лестницы громоздились вдоль стен. Рабочие двигались по дому как муравьи. Его руки сжались в кулаки, плечи напряглись, лицо угрожающе потемнело.
