Марлен Сьюзон - Незнакомка в красном
- Не пошлете?! - воскликнула Джорджина с удивлением и радостью. - А почему вы так решили?
- Я пришел к выводу, что вы были правы: это не очень подходящая для нее школа.
Он все еще работал, и Джорджина не могла видеть выражения его лица. Она была удивлена, что человек, столь самоуверенный и презирающий женщин, мог признаться, что она, обыкновенная женщина, оказалась хоть в чем-то права.
- Но тогда почему вы не разрешаете ей пожить у нас? Вы боитесь, что вас осудят за то, что она живет не с вами?
Джастин опять прервал работу и обернулся к ней.
- За все эти годы я давно привык к критике за то, что не позволяю своей подопечной жить со мной. Когда умер мой отец, меня все осуждали, что я поддался на уговоры ее матери и разрешил ей вернуться с Лэни к своим родителям в Сассекс. В то время я был женат и имел соответственно гораздо меньше причин, чем сейчас, чтобы не брать в свой дом Мелани. Оглядываясь назад, я иногда думаю, что был не прав.
- А почему вы так поступили?
- Ее мать отказывалась жить в Корнуэлле, мне казалось неразумным разлучать мать с дочерью, особенно если ребенок такой маленький. А ведь Мелани тогда был всего год от роду. - Он нахмурился. - Какого черта вы так на меня смотрите?
Джорджина глядела на него, раскрыв рот, не в силах поверить услышанному.
- Я поражена, что вы так к этому относитесь, лорд Рэвенстон. Большинство мужчин даже не задумались бы отнять у матери их детей, неважно, насколько они малы.
- Я уже говорил вам, что не отношусь к большинству, - произнес он с легкой улыбкой, очаровавшей ее. - Но очевидно, что вас я до конца не убедил.
- Нет, не убедили. - Тем не менее он добился большего, чем она могла себе представить двадцать четыре часа назад. - Но почему вы не решаетесь оставить Лэни здесь?
Его лицо приобрело озабоченное выражение.
- Честно говоря, мне претит мысль перепоручать сестру, находящуюся на моем попечении, вам и вашему отцу. - Он поставил кирку вертикально и оперся на рукоятку. - Но в то же время я не представляю, как бы мы могли жить с ней вместе в моем лондонском особняке.
- А не могла бы она жить с вами в вашем поместье в Корнуэлле? предложила Джорджина, зная, что Лэни мечтает жить в доме, где она родилась.
- Нет, потому что я очень редко теперь езжу в Рэвенкрест. - Джастин рассеянно провел рукой по непокорным черным волосам. - Более того, мое поместье достаточно уединенно, и я боюсь, что она будет чувствовать себя одиноко.
Джорджина вполне понимала его сомнения. Его честное признание порадовало ее, и она решила быть такой же откровенной.
- Я тут совершенно не могу спорить с вами, но, может быть, вы хотя бы возьмете Лэни в Рэвенкрест, когда поедете туда ненадолго?
- Зачем?
- С того момента, как умерли ее дедушка и бабушка, она чувствует себя лишенной дома и корней. - Джорджина посмотрела вверх, ее внимание привлекли два ястреба, кружащие в небе в поисках добычи. - Лэни очень хочет увидеть дом, где она родилась. Она говорит, что совсем его не помнит.
- Странно было бы, если бы она его помнила, ведь она не была там с младенческого возраста. Моя мачеха ненавидела Корнуэлл и, покинув его, отказывалась туда возвращаться.
"Ее светлость также не любила и пасынка, которого все время называла бессердечным и жадным", - вспомнила Джорджина.
- Что же до того, чтобы взять мою сестру в Рэвенкрест, то мне кажется, что менее всего она хотела бы ехать куда-либо в моем обществе. - Темные глаза Рэвенстона стали озабоченными. - Вы заметили, какая она со мной угрюмая и замкнутая? Вчера вечером мне впервые удалось пообщаться с ней.
Помня свое решение помочь брату и сестре сблизиться, Джорджина осторожно сказала:
- Лэни не понимает вашего юмора, и потом, она вас немного побаивается.
- Но что я, черт возьми, сделал, чтобы она меня боялась?
Его недоумение было таким неподдельным, что Джорджина испытала к нему прилив сочувствия. Ей пришлось подавить внезапное желание успокаивающе дотронуться до его рук, опирающихся на кирку.
- Ну, во-первых, вы не дали ей достаточной возможности узнать вас. Ее мать умерла, когда Лэни было девять. - В голос Джорджины сама собой вкралась укоризненная интонация. - Почему же тогда вы не взяли вашу подопечную к себе?
- По двум причинам. Во-первых, сама Мелани, ее дед и бабка, их викарий, их адвокат - все они писали мне умоляющие, душераздирающие письма, убеждая меня не разрушать счастье моей одинокой безутешной сестры, лишая ее единственного дома, который она признает.
До этих слов Джорджина как-то не вспоминала, как жутко боялась Лэни после смерти матери, что ее сводный брат заберет ее к себе.
- Я поддался на уговоры, хотя сам и не был с этим согласен. - Он вздохнул. - У меня были очень серьезные сомнения, достаточно ли хорошо дед и бабка воспитывают ее.
- И у вас были все основания для сомнений. - Джорджина помолчала, наблюдая, как ястреб камнем устремился вниз, чтобы схватить добычу.
Когда птица взвилась вверх с бьющейся в когтях мышью, она продолжила:
- А вы не считали своей обязанностью регулярно навещать вашу подопечную, чтобы посмотреть, как ей живется и счастлива ли она? Я могу по пальцам на одной руке пересчитать, сколько раз вы приезжали к Лэни, пока ее родственники были живы.
Джастин нахмурился.
- Я знаю, что это мое упущение, но моя сестра бомбардировала меня письмами, в которых расписывала, как она счастлива с бабушкой и дедушкой, и просила меня позволить ей остаться. Даже тогда я, наверное, приезжал бы чаще, но мне слишком ясно давали понять, что мои визиты нежелательны. Мелани, казалось, особенно тяготится моим присутствием.
Еще бы она не тяготилась! Мать расписала его Лэни как бессердечное, жестокое чудовище. А после смерти матери дед и бабка продолжали убеждать внучку, что ее брат злой, равнодушный и что ему совершенно не нужна сестра.
Джастин взял кирку и повернулся, чтобы еще раз изучить стенку каменоломни. Явно озаренный какой-то новой идеей, он ткнул ногой в ее основание.
Джорджина все еще думала о Лэни.
- Вы сказали, милорд, что у вас были две причины не забирать Лэни к себе после смерти ее матери. Какова же вторая причина?
Он повернулся к ней.
- Я был тогда вдовцом, а жизнь в холостяцком доме вряд ли подходила для девятилетней девочки. К тому же жизнь в деревне, на свежем чистом воздухе, гораздо полезнее.
Значит, принимая решение, Рэвенстон все-таки думал о благе для сестры! Это открытие смягчило сердце Джорджины.
- Я не думаю, что для ребенка хорошо дышать копотью лондонского воздуха, - добавил он. - Вы не замечали, как часто лондонские дети имеют проблемы с легкими?
Джорджина знала это, но была поражена, что он обратил на это внимание.
- Но если вы так не любите городской воздух, милорд, почему вы сами остаетесь в городе вместо того, чтобы жить в вашем поместье в Корнуэлле? Вам не нравится та местность?
- Совсем нет. - На его лице появилось отсутствующее, грустное выражение, которое тронуло ее до глубины души. - Земля там прекрасна. - Он умолк, задумавшись.
Джорджина сама удивилась, как сильно ей хотелось утешить его - и дотронуться рукой до его волнующего лица. Наконец она прервала его задумчивость:
- Если она так прекрасна, то почему...
Джорджина замолчала, осознав неуместность столь личного вопроса.
- Хотя природа там очень красива, я не могу сказать того же о доме в Рэвенкресте. Он огромный, неуютный и полон сквозняков. Я его ненавижу! - В его глазах появилась вдруг такая боль, что Джорджина не удержалась и ласково прикоснулась к его руке. Он был очень недоволен своей несдержанностью и удивлен ее реакцией. Но, по крайней мере, ему было приятно ощущать ее прикосновение.
- Я подозреваю, лорд Рэвенстон, - мягко сказала девушка, - что ваша ненависть к дому имеет гораздо более глубокие корни, чем простое неудобство.
- Например? - нахмурился он.
"Судя по тому, что я слышала о его жене, она способна была отвратить от брака любого мужчину". Эти слова Нэнси Уайлд в сочетании с его явным нежеланием вступать в брак подсказали Джорджине, всегда безрассудно прямой, незамедлительный ответ:
- Наверно, воспоминания о вашей жене.
Суровое лицо Рэвенстона застыло, и он резко бросил:
- Я ни с кем не обсуждаю мою покойную жену!
Подхватив кирку, он опять повернулся к стене и яростно набросился на нее у основания, явно срывая на ней свой гнев и боль. Его реакция позволила Джорджине убедиться, что она правильно поняла причину его тяжелых воспоминаний.
Солнце было удивительно теплым для такого раннего часа. Рэвенстон с ожесточением продолжал работать, на белой рубашке его выступил пот. Вскоре она прилипла к телу и стала почти прозрачной.
Джорджина с восхищением поглядывала на мощные мускулы, перекатывающиеся при каждом движении. Судя по всему, лорд Рэвенстон много времени уделял спорту, иначе откуда у него была бы такая атлетически сложенная фигура?
