Дебора Тернер - Гавайская рапсодия
- А что Агнес?
- Жить в деревне ей нравится. Теперь, когда Джим прекратил попытки украсть ее, она, кажется, успокаивается. Они разговаривают по телефону каждый день. Знаешь, на Джима мистер Дрейк произвел огромное впечатление тем, что сбил его с ног. Ведь Джим считал себя самым крутым и сильным. А ты еще виделась с этим парнем?
- Нет, - ответила Констанс и быстро прибавила:
- Я рада, что у тебя все налаживается.
- Да, теперь мне гораздо легче. - Эвелин нахмурилась и посмотрела на подругу. - А у меня для тебя записка от Элиз Джерми. Она хочет видеть тебя в своем кабинете, как только ты появишься.
- Ладно, когда вернусь, ты расскажешь мне, зачем меня вызвали.
Собравшись с духом, Констанс зашагала к менеджеру отеля. Когда она была уже у двери, Элиз Джерми вышла ей навстречу.
- Привет, - сказала она, пристально и с любопытством посмотрев на Констанс. - Прости, но у меня срочное дело, это ненадолго. Подождешь, ладно?
- Конечно.
Констанс вошла в кабинет, ничего не подозревая, и буквально столкнулась с Сиднеем. И тут она поняла, что все ее мужество, с каким она летела сюда, было обыкновенной бравадой. Кровь прилила к голове, ноги подкашивались.
Она невольно шагнула назад и стала руками не глядя шарить по двери в поисках ручки.
- Нет, - властным тоном остановил ее Сидней. - На этот раз тебе не удастся ни убежать самой, ни выгнать меня.
Каким-то чужим голосом она выдавила:
- А в прошлый раз, когда я не смогла приехать.., это тоже был ты?
- Да. Мне было довольно сложно заполучить тебя сюда. И я здорово разозлился, когда в прошлый раз ты струсила.
- Я не струсила. - Ей показалось важным сказать это, чтобы хотя бы так сохранить дистанцию между ними. - Я была занята, черт побери!
- Вот как? Но это дела не меняет. Теперь ты здесь. Мне было непросто убедить мисс Джерми, чтобы она пригласила тебя якобы для работы. Да еще дважды.
Усилием воли Констанс сохраняла спокойное выражение на лице.
Он совсем не изменился, думала она, стараясь не слишком пристально всматриваться в его лицо. Но ей это плохо удавалось.
По его лицу невозможно было прочесть, какие чувства он сейчас переживает. И зачем он вызвал ее сюда?
- У меня здесь снят номер, - непринужденно сказал он, но если ты предпочитаешь встречу на нейтральной территории, то...
- Номер вполне подойдет, - сухо ответила Констанс.
- Садись, - сказал Дрейк, когда они оказались у него в номере и он закрыл за собой дверь. - Хочешь чего-нибудь выпить?
- Да, спасибо. Если можно, пожалуйста, минералки.
Он принес ей воду, и Констанс залпом выпила полстакана.
Дрейк мягко сказал:
- Не удивляйся, но я хочу, чтобы ты рассказала мне, как ты жила в Австралии, после того как твои родители погибли.
Стакан дрогнул в ее руке.
- Зачем тебе это?
- Надо же с чего-то начать, - отозвался он. - Я считаю, это имеет прямое отношение к причине, по которой мы здесь с тобой.
Она еще никогда не видела его исполненным такой решимости. Констанс почувствовала, что сдается. Но зачем ему все это? Месть отвергнутого мужчины?
Она негодующе спросила:
- Хочешь попрактиковаться в психологии?
- Не пытайся меня разозлить, тебе все равно это не удастся.
Констанс закусила губу и сдалась.
- Это было ужасно, - заговорила она. - Все вокруг откуда-то узнали, кто я такая, хотя мы с тетей сменили фамилию. Они постоянно издевались надо мной, буквально не давая проходу.
- А что твоя тетя? Как она отнеслась к тому, что на нее легли заботы о тебе?
- Она упрекала меня постоянно, ведь из-за меня ей пришлось расстаться с любимой работой, с карьерой, вернее из-за моих родителей. Но их уже не было в живых, и им ничего не скажешь, а рядом оказалась я, поэтому всю вину она перенесла на меня.
- И все твои детские шалости люди вокруг приписывали дурной наследственности, а каждый твой недостаток считали предзнаменованием полного разложения личности.
Он словно все это наблюдал сам, ему не надо было ничего объяснять.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я ездил в Австралию и кое-кого поспрашивал. Некая миссис Ренни сказала мне, что ты была самым грустным ребенком, какого ей доводилось видеть.
Констанс тут же вспомнила эту всегда полную сочувствия, добрую женщину, которая всегда находила время поговорить с ней. Ее глаза наполнились слезами.
- Она была очень добра ко мне. - И тут до нее дошло. - Но как ты попал туда?! Какое тебе дело до моего детства?
- Думаю, есть дело, - мягко сказал он. -Ты долгие годы считала, что поступок родителей перечеркнул твое будущее и ты должна расплачиваться за них всю свою жизнь. К тому же твоя тетушка своим поведением и обращением с тобой развила в тебе комплексы и внушила мысль, что тебя нельзя любить. Видимо, только работа помогла тебе обрести некоторую уверенность в себе. А потом ты встретила мистера Кларка и приняла чувство благодарности к нему за любовь. До него ведь к тебе никто так не относился.
- Благодарность?!
- А что же еще, Констанс? Ты слишком умна, чтобы полюбить парня, который рассматривает брак как более или менее удачную сделку и которому родители указывают, на ком ему жениться. Как такое могло случиться" если бы не твои комплексы, что тебя нельзя любить? Ты восхищалась им, но прежде всего ты была благодарна ему за любовь.
Благодарна? Подавив желание возразить, Констанс задумалась. Неужели она была о себе настолько низкого мнения, что была благодарна мужчине за то, что он хочет ее? Наверное. Ведь женщина с высокой самооценкой разгневалась бы из-за предательства, а она, Констанс, просто горько смирилась. Даже где-то в глубине души ждала этого. Констанс отвернулась и стала смотреть в окно. Сидней был прав, когда говорил, что их связывает нечто большее, чем просто физическое влечение.
В объятиях Сиднея родилась новая Констанс теплая, земная, чувственная. Она испытывала к нему настолько сильные чувства, что готова была отдать ему себя всю без остатка. Они хорошо понимали друг друга, им было далеко не безразлично, что происходит с другим.
Поэтому, когда Сидней ушел, Констанс не просто получила душевную рану. У нее умерло сердце.
- Но к чему ты клонишь? - словно очнувшись от размышлений, спросила она.
- Но пока ты согласна с тем, что я сказал?
- Да, наверное, - отозвалась Констанс. Она была не в силах посмотреть на него, боясь не прочитать на его лице то, на что надеялась. - Сидней, зачем тебе все это? Чего ты хочешь?
- А ты не догадываешься?
Глава 9
Констанс покачала головой. Он что, хочет уговорить ее выйти за него замуж? Если так, то она сумеет противостоять. И что бы он не говорил, она не имеет права рушить его карьеру.
"Я мечтал стать дипломатом с двенадцати лет", - эти слова Сиднея она хорошо запомнила. Да, в его объятиях она познала рай. Да, of просил ее руки. Но она не должна соглашаться Любовь - это еще и ответственность. Дрейк не виноват ни в чем, кроме того что привязан " ней. Констанс подумала, что не переживет, если когда-нибудь увидит на лице Сиднея упрек и сожаление о содеянном.
- Я хочу тебя кое с кем познакомить, - спокойно проговорил Сидней.
- Познакомить? С кем?
- Его имя тебе ничего не скажет. Пойдем.
- Мне надо переодеться... Улыбка смягчила суровое выражение его лица.
- Ты и так прекрасно выглядишь, - заверил он ее.
Увидев решимость в его взгляде, Констанс поднялась. Если бы ее родители подумали о последствиях содеянного, о расплате, доставшейся их дочери...
- А потом ты оставишь меня в покое? - спросила она.
Он хитро заулыбался.
- Только если ты этого сама захочешь. Они прошли немного по коридору, затем Сидней постучал в одну из дверей. Им ответили по-русски.
Сидней сказал по-английски:
- Она здесь.
Дверь открылась. На пороге стоял человек. Он был маленький и лысый, с пронзительными темными глазами, высокими славянскими скулами. В его манере держаться угадывался бывший военный.
Сидней слегка подтолкнул ее, чтобы она вошла в помещение. Его ладонь показалась ей горячей даже через платье.
- Это Анатолий Савченко, - официально представил он незнакомца. - Мистер Савченко, это Констанс Маккинон, урожденная Кармайкл. Как я понимаю, в Гонконге вы были знакомы с ее родителями?
Русский спокойно протянул ей руку, она машинально ответила на его приветствие, при этом непонимающе и растерянно посмотрев на Сиднея.
- Очень приятно, мистер Савченко, - проговорила она, не понимая, что происходит.
Его рукопожатие было крепким и теплым. В темных глазах промелькнуло сочувствие.
- Не смотрите на меня как на врага. Долгие годы я воспринимал ваших соотечественников точно так же. Но тогда и вы, и мы не сомневались, что таким образом решаем судьбы мира, - сказал он на хорошем английском. - Теперь, к счастью, те времена далеко позади.
Констанс насторожилась, пристально посмотрела на Савченко и неуверенно сказала:
- Наверное, вы правы.
