Изабель Ричардс - Погоди, я пойму
- Вот и замечательно,- спокойно отозвался он, целуя ее в лоб,- давай есть. У меня тоже много работы с документами.
Та близость, на которую уповала Саманта, так и осталась несбыточной мечтой, и Юджин снова превратился в того хладнокровного, делового человека, который некогда спас ее и увез в свою горную хижину. Если ему и не нравилось то, что она допоздна засиживалась в редакции с Бромом, он не подавал вида. Он просто казался таким же занятым, как и она.
Она стала опасаться, что скоро какая-то другая женщина займет ее место в объятиях Юджина, потому что он совершенно перестал обращать на нее внимание. Саманта уже была готова к тому, что он сообщит ей о завершении их брака, и размышляла, что удерживает его от такого шага: уж не обещанная ли ею разоблачительная статья?
В то же время она понимала, что ее угроза не остановит Юджина, если он решит положить конец их игрушечной семейной жизни. Но случайно перехваченный его взгляд, когда Юджин был уверен, что она не поднимет головы, увлеченная своей писаниной, вселил безумную надежду в сердце Саманты. Надежду, что не все еще потеряно.
А однажды поздно ночью она проснулась от ревущего за окном ветра - это был один из тех ураганов, что неожиданно обрушиваются на Финикс. Саманта лежала, сжавшись в комочек, на своей половине кровати, мечтая найти защиту в объятиях Юджина.
Разгулявшаяся снаружи непогода, видимо, разбудила и Юджина, потому что через минуту вспыхнула спичка. Он молча выкурил сигарету, затушил окурок в пепельнице, затем повернулся к ней и, прижав к себе, тихо произнес:
- Постарайся уснуть, любимая. Ураган скоро кончится.
Она заснула в его объятиях, с надеждой в сердце... все с той же надеждой, которая угасла на следующий день, когда Юджин сообщил ей о приглашении на персональную выставку одного из местных художников, инициатором и спонсором которой была Марджори Розенкуист.
Саманта замерла, глядя в зеркало на отражение Юджина, стоящего у него за спиной.
- Нам обязательно нужно идти? - спросила она, пытаясь говорить непринужденно.- Я так мало понимаю в искусстве.
- Тебе представится хорошая возможность подучиться,- ответил Юджин, завязывая галстук. - Кроме того, частью моей избирательной платформы, когда я баллотировался в сенаторы, было вовлечение коренного населения в деловую и культурную жизнь штата, и я считаю своим долгом выполнять эту задачу.
Саманта пыталась убедить себя, что нет причин для беспокойства, потому что до тех пор, пока Юджин не придет и не скажет, что больше не желает видеть ее своей женой, у нее сохраняется шанс завоевать его сердце.
Так что к открытию выставки, назначенному на субботу, она готовилась особенно тщательно: строгая светло-коричневая юбка, шифоновая блузка золотистого цвета с длинными рукавами, туфли на высоком каблуке. Изучив себя в зеркале, Саманта решила, что выглядит вполне привлекательно. Но достаточно ли этого, чтобы конкурировать с завораживающе броской красотой Марджори?
Она настолько боялась новой встречи с этой хитрой и красивой женщиной, что не замечала ничего вокруг, пока они ехали по улицам Финикса. Когда Юджин остановил машину на одной из площадей, чтобы пропустить группу туристов, она уже мечтала о невыносимой головной боли, которая позволила бы ей забыть о предстоящем испытании.
Выставка была организована в галерее, расположенной на узкой извилистой улице, где старинные особняки перемежались студиями художников и маленькими уютными ресторанчиками. Когда Юджин открывал дверь, звякнул подвешенный над ней колокольчик. Хотя они приехали довольно рано, в зале уже полно было людей, разглядывающих картины или толпящихся у стола с шампанским и закусками.
К облегчению Саманты, устроительницы выставки не было видно, и ей оставалось только надеяться, что Юджин не захочет остаться здесь надолго. Естественно, ее муж был знаком с некоторыми из присутствующих и представлял Саманту пожилой паре, когда она увидела спускающуюся по лестнице ненавистную ей Марджори Розенкуист. Ее сопровождал сам автор живописных полотен.
Худощавый, низкорослый, одетый в пестротканую рубашку навыпуск и джинсы, с красной повязкой на голове, он должен был по идее оказаться в центре внимания собравшихся, потому что его картины украшали стены галереи. Но все восхищенные взгляды были прикованы к Марджори. Она была поистине великолепна в светло-зеленом шифоновом платье, контрастирующем с огненным цветом ее волос и подчеркивающим фигуру. Да, подобный наряд обошелся ей в кругленькую сумму, решила Саманта, но он стоил того.
Она почувствовала руку Юджина на своем локте, когда Марджори с художником подошла к ним.
- Я так рада, что вы здесь! - воскликнула Марджори, видя одного только Юджина. Ее голодный взгляд буквально ласкал его загорелое лицо. - Твое присутствие на этой выставке очень поможет в твоей будущей избирательной кампании.
Только тут Марджори удостоила Саманту взглядом.
- Вы уже попробовали шампанское? Нет? Дорогой, будь паинькой и угости даму шампанским, пока мы с мистером Фрейзерсом поговорим об одном общем деле.
Саманта безропотно позволила художнику отвести себя к столу в напитками, в то время как Марджори по-хозяйски взяла Юджина под руку и куда-то увела.
- Вы больше интересуетесь моими абстрактными композициями или, может быть, вас привлекают портреты, миссис Фрейзерс? - обратился к ней живописец-самородок, и несчастная женщина была вынуждена покориться судьбе.
Саманта лишь чуть-чуть глотнула шампанского, терпеливо слушая что-то о грандиозных замыслах и тонком проникновении в душу портретируемых. Зал постепенно заполнялся людьми, а она чувствовала себя брошенной. Саманта не знала из приглашенных никого, а тут еще художник начал смотреть на нее с щенячьим восторгом и предлагать запечатлеть ее несравненную красоту на фоне заснеженных гор и кактусов одновременно.
Но где же Юджин и Марджори? Сердце тоскливо сжалось в предчувствии недоброго.
Саманта вежливо, но решительно освободилась от опеки живописца. У нее в самом деле начала болеть голова, о чем она совсем недавно так мечтала. Она не знала, отчего это,- от выпитого ли на пустой желудок шампанского или же оттого, что Юджин удалился с Марджори неизвестно куда. Саманта уже была готова бросить все и немедленно уехать домой.
Протискиваясь через толпу, она разыскивала Юджина, но его нигде не было видно. На втором этаже, где сложили произведения, не удостоенные чести быть вывешенными, было темно и пусто. Она уже решила спуститься вниз, как увидела свет, льющийся из приоткрытой двери одной из комнат. С замирающим сердцем Саманта двинулась на этот свет. Ей хотелось вернуться, она боялась того, что может увидеть, но ноги сами несли ее туда.
Остановившись у порога, Саманта чуть было не постучала, но тут услышала резкий голос Марджори:
С таким сторонником, как я, Юджин, губернаторский дом будет нашим. Но эта твоя провинциальная дурочка будет только мешать тебе. Вы не пара. Ох, дорогой, я не представляю, что ты натворил такого, что заставило тебя жениться на ней!
Последовала тишина, которая напугала Саманту сильнее, чем слова Марджори. Она тут же представила, как Юджин в этот момент сжимает рыжую стерву в своих объятиях и их губы готовы слиться в страстном поцелуе... Тишину нарушил смешок Юджина, затем он произнес:
- Позволь мне рассказать о моей провинциальной дурочке, дорогая Марджори...
Саманта больше не могла слушать. С нее было достаточно. Сбежав вниз по лестнице, она кинулась сквозь толпу, не замечая изумленных взглядов. На улице привалилась к розовой оштукатуренной стене и стала жадно ловить ртом холодный зимний воздух, пытаясь остановить подступающие рыдания.
Как не могла она раньше понять, что Юджин и Марджори должны быть вместе? И конечно же, она будет только мешать политической карьере Юджина. Но, Господи, как же она любит его! Как тяжело будет расстаться с ним!
Молодая пара, вышедшая из такси, посмотрела на нее с удивлением, и Саманта поняла, что своим видом привлекает к себе внимание. Она быстро окликнула освободившееся такси, желая только одного - уехать отсюда побыстрее, скрыться от Юджина и Марджори, от их издевательского смеха.
- Куда едем, мисс? - спросил водитель.
А куда, в самом деле? Она знала, что не может больше оставаться в городе, где живет Юджин. Она не в состоянии будет читать его имя в газетах, слышать его голос по радио, видеть его лицо по телевизору.
Он и так будет являться ей во снах до самой смерти. А наяву каждый час ее жизни будет заполнен воспоминаниями о Юджине Фрейзерсе.
Саманта положила голову на пишущую машинку и глубоко вздохнула. Скоро, мысленно убеждала она себя, тошнота пройдет. Ее пальцы так дрожали, что она не могла попасть на нужную клавишу. А на безымянном пальце отсутствовало обручальное кольцо.
Ее мать вошла в спальню.
