Айрин Хант - Счастливая встреча
Ощущения были настолько волнующими, что ноги ее ослабли и были не в состоянии удерживать тело, поэтому медленно и с плавной грацией она обвила его шею руками. Потом его руки обняли ее, все сильнее притягивая ее размягченное тело к своему, возбужденному и твердому, а язык ласкал ее приоткрытые губы, дразня уголки рта, пока она не раскрыла его шире, почти рыдая и прося его войти во влажные медово-сладкие глубины.
Когда же его язык наконец оказался там, мир для нее разлетелся вдребезги, превратившись в яркий калейдоскоп чувственных ощущений, пробегавших сладострастным огнем по ее телу и обжигая кончики нервных окончаний. У нее закружилась голова, казалось, она плавится, но какой-то неведомый и сильный голод заставлял ее теснее прижиматься к его телу, тереться бедрами о его возбужденную плоть, а ее язык вести сладострастную дуэль с его языком.
И вдруг темнота — он оттолкнул ее, произнеся короткое ругательство, оторвал обвивавшие его шею руки и отстранил ее на расстояние вытянутых рук.
Затуманенные золотистые глаза вопрошающе всмотрелись в сверкающий блеск его сощуренных глаз и увидели в них презрение, от которого у нее в жилах застыла кровь, потом она перевела непонимающий взгляд на напряженно сжатые губы, которые только что так искусно и страстно целовали ее.
Она в недоумении отступила назад, попыталась собраться с мыслями, но ничего не понимала. Ее тело было подобно вулкану, таившему столько скрытого огня. Откуда-то издалека она услышала его спокойный голос:
— Я провожу тебя в твою комнату. Если тебе приходится делить со мной кров, это совсем не значит, что ты должна делить со мною и постель. — Он подхватил ее дорожную сумку и направился к двери, жестом показав, чтобы она следовала за ним. — Может, ты хочешь освежиться, пока я буду готовить ужин?
Безумие! Полное безумие, Зазеркалье. Селина в замешательстве шла за ним. Наконец он открыл дверь в комнату, которая, видимо, была предназначена для гостей, и начал что-то объяснять, но она словно оглохла и после его ухода продолжала стоять, тупо уставившись в пространство.
В ее теле еще бушевали желания, которые он так легко разбудил, поэтому она стиснула зубы, стараясь подавить их. Адам то целовал ее так, будто не мог ею насытиться, то вдруг отталкивал, оскорбительно заявляя, что ей не обязательно делить с ним постель, глядя на нее при этом так, словно она была недостойна даже презрения. Почему?..
Наконец Селина, желая вывести себя из состояния сексуального возбуждения, оставила попытки разобраться в том, что произошло, и начала нервно ходить по комнате.
Так, наверное, выглядит номер в первоклассном отеле — красивый, но бездушный, обставленный лучшей современной мебелью, шторы и ковер не бросаются в глаза своей роскошью, но, по всей вероятности, сказочно дорогие. Ванная от пола до потолка покрыта дымчатыми зеркалами, все предметы в ней сделаны из темно-бордового фарфора, а на белом мраморном полу стоят пышные зеленые папоротники в белых китайских вазах. Невольно у нее вырвался возглас восхищения.
Она вернулась в спальню, сбросила свои красные на высоких каблуках туфли, повесила пальто в длинный, на всю стену шифоньер и расстегнула молнию на платье. Вещи она собирала в спешке, не раздумывая. Она вытащила из сумки короткую и облегающую прямую юбку черного цвета, зеленоватую шелковую блузку и ночную рубашку довольно легкомысленного фасона.
Мартин оценил, как шикарно она была одета, и укрепился в своем заблуждении насчет их глубокой и страстной любви с Адамом. Вряд ли она еще раз появится перед ним в том пикантном красном платье. В то же время черная юбка и почти прозрачная шелковая блузка выглядели не менее соблазнительными.
Селина отказалась от дальнейших размышлений на эту тему и прошла в ванную, чтобы принять душ. Только под его жалящими горячими струями ее голова окончательно прояснилась. Она поняла, что происходит, и ее тело похолодело, несмотря на горячую воду.
Вскоре она вышла из душа, завернувшись в одну из огромных бордовых банных простыней.
Она поняла, что план его мести был более изобретательный и отвратительный, чем она подозревала, и от этой мысли ее пронзила острая боль. Одной из причин, почему он так упорно принуждал ее выйти за него замуж, было якобы явное и сильное взаимное влечение — нежелаемое, но неудержимое с ее стороны.
Теперь она знала, что это просто ложь.
Усиленно пытаясь высушить волосы, она решила проанализировать неприятные для нее факты. Их сексуальное уравнение не составляется. Дважды уже он отталкивал ее в момент, когда она абсолютно теряла над собой контроль. Дважды.
Без сомнения, он достаточно опытен, чтобы понять: она находила его физически привлекательным, даже неотразимым, и это вытесняло ее недоверие и неприязнь к его личности. Он же к ней оставался холоден. Он мог продемонстрировать ей, как легко ему довести ее до состояния полной и добровольной капитуляции, а достигнув цели, тут же оттолкнуть ее. А менее часа назад он был даже не в состоянии скрыть своего презрения к ней.
Он все время притворялся, что испытывает физическое желание, вероятно, получая мстительное удовольствие от ее возбуждения и замышляя истинно садистскую месть.
Он был холоден, расчетлив и жесток. Но странно, признание этого неопровержимого факта вызвало у нее желание лишь заплакать. Объяснила она это окончательной потерей того, что всегда очень ценила, а именно самоуважение: она равнодушно бросила смятую банную простыню тут же на полу. Пусть он за ней убирает, если его это волнует. Она не просила, чтобы ее привозили сюда. Услышав, как он костяшками пальцев стучится в дверь ее спальни, она оцепенела и затаила дыхание.
Ведь он же не будет ждать вечно, говорил ей внутренний голос. Он ведь войдет, увидит ее обнаженной и решит, что она молит его о близости с ней. Теперь, уже в панике, она схватила махровый халат, висевший на двери, и быстро засунула руки в его рукава, которые были для нее слишком длинны. Запахивая полы, она так туго затянула пояс, что, казалось, чуть не разрезала себя пополам.
Она оказалась у двери в тот момент, когда начала поворачиваться фарфоровая ручка, открыла ее сама и сразу же отвернулась, поскольку не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы встретиться с ним взглядом, тем более что ее еще мучило открывшееся ей коварство и жестокость его планов.
Так хочет она переспать с ним, язвительно спросила она себя? Но ее предательское тело уже ответило: да!
— Ужин готов. Надеюсь, ты любишь макароны; я, пожалуй, не сумею приготовить чего-либо другого.
Его хрипловатый и волнующий голос обволакивал, и Селина презирала себя за инстинктивные ответные импульсы: она не смогла заставить себя ненавидеть его!
Продолжая стоять к нему спиной, она отрицательно покачала головой и ответила тихим и мрачным голосом:
— Я ничего не хочу! Я иду спать. Спокойной ночи.
— Ты пойдешь и поешь, даже если мне придется заталкивать в тебя еду насильно, — пригрозил он с оттенком нетерпения. А потом, остановившись прямо напротив нее, он сказал более спокойным тоном:
— Тебе ведь, наверное, как и мне, сегодня было некогда подумать о еде. — Непроницаемые глаза Адама оглядели Селину, заметили ее воинственный вид, и его, как всегда, неискренняя улыбка изогнула жесткие линии красивых губ. — Зачем превращать простой ужин на двоих в войну?
Действительно, зачем? Она отвела от него свой колкий взгляд и отвернулась. Ей нужно быть очень сильной, чтобы воевать на его территории. А она всегда была сильная — это несомненно. Она уже начинала примиряться с тем, что открылось сегодня вечером; скоро она научится противостоять ему, а потом, может, и заставит его самого подчиниться ей. И когда это случится, она станет сильной, как никогда!
Гордо вскинув голову, она холодно посмотрела в его глаза и проговорила лишенным всяческих эмоций голосом:
— Прости, что я буду сидеть за столом такой растрепанной…
А он только обезоруживающе усмехнулся.
— Растрепанной, может быть. — Его нахальный взгляд скользнул по ее непричесанной золотисто-каштановой копне непослушных волос, которую она только просушила, но не попыталась даже уложить. — Кроме того, меня никогда не возбуждал вид махрового халата, закрывающего фигуру с ног до головы. Так что ты — в полной безопасности.
Она поклялась, что именно так оно и будет, и пошла вслед за ним по лестнице, осторожно приподнимая полы огромного халата, чтобы не запутаться в них. Еще вчера, когда она думала, что его ухаживания искренни, а желание неудержимо, ее скрытая доселе сексуальность, о которой она и не подозревала, делала невозможным сопротивление ему. А сейчас, зная, что он не испытывает к ней никаких чувств, а чары свои использует в каких-то корыстных целях, она была готова к противодействию. И ее врожденное чувство собственного достоинства не позволяло ей поступить иначе.
