Дикси Браунинг - Лики любви
С самого утра ей не попались ни Кэмерон, ни Мэдлин, и весь день прошел спокойно. "Все к лучшему. Видимо, сердце у меня выносливее, чем я думала", порадовалась она, вспоминая вчерашнее. И день закончился бы так же мирно, если бы опоздавший к столу Кэмерон не пригласил ее после обеда в свой кабинет.
- Я собиралась заняться этюдами к портрету Майка, - холодно объявила Ром. - Ты не можешь мне сразу сказать, что на сей раз у тебя на уме?
Черные как вороново крыло брови вразлет насмешливо приподнялись:
- Когда мы в последний раз собирались поговорить, у тебя тоже были другие планы. Так не может продолжаться, Ром.
"Придется иметь это в виду", - с ненавистью подумала она, хищно и угрюмо хрустя сырой капустой-брокколи. О чем он хочет поговорить? О Джерри? О том, что у нее был роман с женатым мужчиной? Или опять о ее своеобразном вкусе в одежде?
Переводя озадаченный взгляд с одной на другого, Мэдлин сложила губки бантиком и промолвила:
- Кэмерон, я думаю, что лучше вам с Ромэни обсудить все дела завтра утром. А сегодня мы с тобой могли бы съездить в клуб. Ожидается хороший оркестр из Атланты и танцы. Я обещала Гретхен, что...
- Не сегодня, Мэдди, - отрезал Кэмерон. После этого они долго сидели молча. Потом Мэдлин пожелала им доброй ночи и поехала в Ревущую пропасть. Посидев еще некоторое время, они прошли в кабинет, и Кэмерон закрыл дверь.
- Ну так о чем речь? - спросила Ром. - Что это за дело чрезвычайной важности, ради которого я бросаю свою работу, а ты - свои танцы?
- Твоя работа подождет, а если мне вдруг захочется потанцевать, я предупрежу тебя. - Он присел за письменный стол и, сложив руки на груди, откинулся назад. Заметив на себе его изучающий взгляд (так Майк рассматривал насекомых), Ром почуяла недоброе.
- Слушай, если речь пойдет о Джерри Локнере... - вызывающе начала она. В ответ он чуть повел бровью:
- Нет, по-моему, я хорошо разобрался в ситуации. Знаешь, когда Алисия сообщила, что приглашает художника по фамилии Кэрис, и попросила меня проследить, как пойдут дела, я первым делом стал искать этого самого Кэриса в справочнике "Кто есть кто". Там я нашел портретиста Реджинальда Кэриса с такими лестными характеристиками, что сразу успокоился и решил, что это наш художник и есть.
"Странно. Пока ни слова о Джерри", - мучительно соображала Ром. А вслух надменно сказала:
- Ага, и вместо этого появилась я. В справочнике нет моего имени, потому что я порвала присланный мне по почте бланк. Терпеть не могу формальностей. Будто бы все дело в форме. - Она упрямо выпятила подбородок.
- Ждешь, чтобы я высказался о твоих формах?
- Может, перейдешь к делу? Если речь о Джерри, так и скажи. Если тебе в голову пришли еще какие-нибудь элитарные соображения по поводу моих костюмов, давай выговорись, и я пойду работать. - Она сердито отвернулась, взяла с полки бронзовую статуэтку и стала нетерпеливо вертеть ее в руках.
Он потянулся за записной книжкой, темная рубашка чуть не затрещала на плечах.
- Я же сказал тебе, насчет Локнера я все понял, - спокойно ответил он. Что же до твоей затаенной злобы, то скоро я спущу тебе пары. Теперь относительно твоих головных болей и головокружений...
Она уставилась на него в изумлении.
- Что? Мои головные боли? Ты что, когда не занят игрой в ковбоев, ломаешь из себя врача? - Она залилась краской, но заставила себя не смутиться этим еще больше. Он подошел к ней, от него веяло теплом. - Ты серьезно? - недоверчиво спросила она. - Господи! Кэмерон, со мной все в порядке. Просто, когда я приехала сюда, мне немного нездоровилось. До этого я работала дни и ночи напролет, заканчивая два портрета, и, видимо, мои силы иссякли. К тому же я тебе сказала, что не очень переношу высоту.
- Может, да, а может, и нет. Ну ладно. Я договорился со своим другом в Элкине, чтобы он тебя посмотрел. Выехать надо пораньше, он согласился только ради меня. Ром, когда ты в последний раз была у окулиста?
- Что? Но ведь я тебе не жаловалась...
- Так когда же, Ром? В прошлом году, в позапрошлом?
На самом деле это было в год окончания школы. Она чувствовала, что у нее появилась небольшая близорукость, но особенно не беспокоилась.
- Не люблю врачей, - буркнула она. - Не люблю осмотров, не люблю тех, кто вмешивается в мои дела и учит меня жить...
- Видно, что тебя никто не учил самодисциплине. Будем иметь это в виду и подсластим пилюлю, идет?
Она притворилась, что поглощена бронзовой статуэткой. Он тихо подошел и остановился у нее за спиной, провел пальцами вдоль ее рук, забрал статуэтку и поставил ее на стол.
Ром стряхнула его руку с плеч, но он крепко притянул ее к своей могучей груди и обнял за талию.
- Ромэни, тебя не восхищает мое терпение? - проговорил он, уткнувшись ей в шею. - Я ждал, пока ты привыкнешь к своему положению, с самого первого дня, но больше ждать не могу.
Он терся губами об ее шею, а она отдирала от себя его руки, силясь высвободиться. Ей некогда было говорить что-то вроде: "Кэмерон, перестань. Это смешно". Ум ее пытался разобраться в том, что Синклер сказал о Джерри, в его словах о том, что он выпустит из нее пары, а тут еще его вечные приставания.
- Как это у тебя получается, - резко начала она, - сперва ты сообщаешь мне о назначенной консультации у врача и тут же пытаешься заняться со мной любовью?
Одной рукой он принялся нащупывать застежку на юбке, другая легла на глубокий вырез блузки.
- Эти дела взаимно не исключают друг друга, - прошептал он ей на ухо.
Не успела она опомниться, как они уже оказались на кожаном диване. Кэмерон, опираясь на локоть, смотрел на нее, в его глазах играло любопытство:
- Когда же ты покоришься мне Ром? Неужели из-за твоей гордости мы потеряем пол-лета? - Он провел длинным пальцем по волнистой линии ее губ. Ром не утерпела и куснула нежную мякоть. - Немножко людоедства - это очень мило, протянул он. - А ну-ка еще, мизинец нежнее.
- Иди ты к черту. Не серди меня. Я и так злая.
- Ну зачем такие слова?
Его рука нырнула в глубокий вырез ее простенькой блузки и неумолимо продвигалась к желанной цели. Цель была достигнута, и тело Ромэни пронзила горячая молния.
- Кэмерон, ну как тебе втолковать, что мне это безразлично? - застонала она, отчаянно сопротивляясь зову желания. Он не переставая поглаживал ее сосок, пока тот не выступил навстречу его пальцам. От его низкого грудного смеха по ее телу пробежала легкая дрожь.
- Это делается не только словами, голубушка. Ты все время говоришь "нет", но твое поведение доказывает обратное. - Кэмерон положил ладонь на узкую дорожку между ее грудей, и она услышала биение сердца под его ласковой рукой.
- Это ничего не значит, это просто.., э-э.., непроизвольная физическая реакция, - прошептала она, безнадежно пытаясь убедить в этом и себя, и его.
- Ты еще говоришь о непроизвольных физических реакциях, - проворковал он, уложил ее поудобнее на подушки и прижал своим телом, потом наклонился к ее ноге, еще касающейся пола, поднял ее на диван, не спеша лаская бархатистое бедро. - Ромэни, Ромэни, что ты со мной делаешь! Понимаешь ли ты хоть чуточку, что со мной творится?
Она понимала, и совсем даже не чуточку, что творится в его теле, и это полностью заглушало увещевания ее мозга. Нащупав пуговицы шелковой рубашки, она расстегнула ее, просунула руку в жар жестких волос на его груди и восхищенно вздохнула. И тут почувствовала, как его тело все больше придавливает ее. Он опирался на одну руку, но вдруг локоть поехал по гладкому дивану, и Кэмерон пробормотал ряд приглушенных проклятий.
- Черт бы побрал этот диван, его купили не для этого, но, боюсь, до спальни мы не доберемся. С другой стороны...
Ощутив на себе всю массу его крупного тела, Ром слегка было дернулась, но сразу же передумала: сопротивляться такой туше немыслимо. Она лишь слабо пролепетала:
- А ты не пушинка, учти. Наконец он пристроил на диване левую руку и, неровно дыша, успокоил ее:
- Ничего, ты выдержишь. Мне всегда были по вкусу пылкие девчонки.
- Я воспылаю, как бумажная кукла, если ты не слезешь с меня, - прорычала она. - Невозможно дышать!
- Да, на этой штуке все получается не так. Никогда не думал, что она такая скользкая. - Смех чуть приглушил блеск вожделения в его потемневших глазах.
- Ты хочешь сказать, что уже спланировал этот.., этот стихийный порыв? со смехом воскликнула она. - И притащил меня сюда на самом деле затем...
Он обхватил ее бедра, устроил поудобнее и погладил ее упругую круглую ягодицу.
- Я явно не все продумал. В следующий раз попробую излюбленный мной прием в спальне. Традиции живут и процветают.
Она постаралась увернуться от бесстыдных рук и уставилась в его - такие близкие - глаза.
- Традиции можешь оставить для других. Следующего раза не будет.
- Ром, - примирительно заворковал он, но она решительно отрезала:
- Да-да, не будет! Мне осточертело, что всякий самец считает меня легкой добычей! И все лишь потому, что я художник, лишь потому, что я не училась в пансионе благородных девиц и не ношу аристократические шмотки, лишь потому, что предпочитаю писать людей - порою мужчин, порою обнаженных, - а не лес и полянки! Но это еще не значит, что.., что...
