Тиффани Уайт - И ты полюбишь однажды
- У меня в руке ножницы, - предупредила Эшли.
Кейд убрал руку с груди и взялся за бинт.
Эшли разрезала его и обвязала вокруг пальца.
- Ты великолепно справилась с работой, сестра. Палец больше не болит.
- Спасибо. Что я еще могу сделать для вас?
- Ну, может быть, ты поправишь мне подушку? Мне не слишком удобно. Никак не могу расслабиться.
- Поправить подушку?
Кейд кивнул.
Эшли наклонилась и стала поправлять подушку Кейда, в то время как он наслаждался ее близостью.
- Что-нибудь еще?
- По-моему, я замерзаю, - сказал он, потирая руки. - Мне необходимо согреться. Не могла бы ты как-то помочь мне?
Эшли внимательно посмотрела на него.
- В подобных случаях я помогаю только самым любимым пациентам. Тем, кто обещает хорошо себя вести, - ответила Эшли, скользя указательным пальцем от груди Кейда к животу.
Он, подняв два пальца, как бойскаут, поклялся:
- Обещаю, сестра. Я буду вести себя очень хорошо. Лучше всех.
Эшли включила приемник, стоявший на ночном столике. И полилась мелодия блюза.
Эшли начала двигаться в такт музыке. Ее бедра соблазнительно покачивались.
- Скажи "пожалуйста", - произнесла она.
Кейд, сложив руки в умоляющем жесте, повторил за ней:
- Пожалуйста.
Эшли начала расстегивать пуговицы на костюме, делая вид, что у нее ничего не получается.
- Может быть, вы сможете расстегнуть их... - предложила она, приближаясь к кровати.
- Прекрасная мысль. - Когда Кейд расстегнул последнюю пуговицу, его лоб касался груди Эшли. Он поцеловал соски и потянулся к ее губам.
- Знаете, - сказала она, - мне кажется, здесь становится тепло, и мне хотелось бы снять мой наряд. Кроме нас, тут больше никого нет. Вы ведь никому не расскажете об этом, правда?
- Конечно, снимай. Я обещаю, это будет наш маленький секрет. Ты моя личная медсестра, в конце концов, не так ли? - сказал Кейд, лаская мочку уха Эшли.
Эшли отошла от него, слегка приподняв короткую юбочку. Она явно дразнила Кейда.
- Повернись, - приказал он. Она повернулась.
- Снимай все! Сейчас же.
- Но... - Эшли сделала вид, что размышляет.
- Я сказал - снимай.
С усмешкой вздернув подбородок, Эшли подчинилась приказу. Она сняла с себя белый халат медсестры и сейчас стояла перед Кейдом в белом кружевном лифчике, белых шелковых трусиках и белых чулках.
- Сними шапочку и распусти волосы... Да, вот так, - продолжил Кейд. Теперь снова надень шапочку и хорошенько закрепи ее, так как тебе не придется снимать ее до утра, моя дорогая медсестра. Ты достаточно долго дразнила меня, пользуясь моим теперешним состоянием. Пришло время уделить мне особое внимание.
- Да, сэр. Никому не говорите, что я не уделяла вам должного внимания.
- Я подумаю. Может, и не стану, если ты доставишь мне удовольствие. Снимай свои белые трусики и брось их мне. Эшли сделала так, как он просил. Кейд поймал их и спрятал под подушку.
- Сувенир. - Ему хотелось, чтобы она возразила, но Эшли не стала этого делать.
- Что.., что вы от меня хотите? - Она старалась разыграть невинность.
Кейд удивленно выгнул темные брови.
Эшли повернулась, и через мгновение у ее ног лежал лифчик.
Блюз отзвучал. В комнате стало тихо.
Слышалось только дыхание двух молодых людей. Глядя в сторону, Эшли распустила волосы, желая, чтобы Кейд коснулся их и ее обнаженной спины.
Затем она повернулась, накрыла руками грудь и пошла к нему. Остановившись у кровати, сняла туфли и ногой отбросила их в сторону.
- Вы обещали хорошо себя вести, - напомнила она ему.
- Да, - ответил Кейд, накрывая руками ее грудь.
Эшли отвела его руки.
- Я возьму лосьон.
- Что?
- Натру тебе спину. Всем пациентам, перед тем как они ложатся спать, мы натираем спину.
Кейд засмеялся.
- По правде говоря, я не собираюсь спать. А если я сейчас перевернусь на живот, то, боюсь, сломаю то, что тебе захочется натереть немного позже...
- Ты имеешь в виду вот это?.. - Кейд задохнулся, когда Эшли коснулась рукой его восставшей плоти. - Так тебе хорошо? - спросила она.
Он заложил руки за голову и притворился, будто раздумывает над вопросом.
Эшли крепче прижала руку.
- Да.., вот так хорошо. Даже слишком. - Он потянулся к ней и привлек к себе. Эшли уперлась руками в его плечи, и Кейд начал осыпать поцелуями ее тело. Он делал это то с нежностью, то со страстью. Этот изголодавшийся по любви мужчина приводил ее в восторг, и вскоре Эшли застонала от удовольствия.
Она стала выкрикивать его имя. Снова и снова.
Кейд еще крепче прижал ее к себе и ласкал до тех пор, пока не почувствовал, что она сгорает от желания.
- Скажи мне, - прошептал он.
- Ты замечательный.
- Нет, скажи мне, что любишь меня.
- Я люблю тебя.
- Обещай, что всегда будешь только моей. Обещай, что не оставишь меня.
- Я никогда не оставлю тебя. Обещаю.
Никогда прежде Джи Джи не приходилось выступать в роли шафера. Он был необыкновенно красив в черном двубортном фраке. Слава Богу, пояс и галстук, которые Моника выбрала для него на этот случай, не вызвали насмешек у его многочисленных друзей - полицейских, приглашенных на церемонию венчания Кейда и Эшли.
Он вспомнил свою свадьбу в баптистской церкви и традиционное застолье со свадебным тортом. А сейчас в его бумажнике лежала копия ультразвукового обследования Моники. Скоро у них родится сын.
Услышав звуки свадебного марша, Джи Джи поправил цветок на лацкане и подмигнул Кейду. Они посмотрели на Монику, шедшую по центральному проходу, она открывала церемонию.
В ее руке дрожал маленький букет роз. Теперь очень часто по утрам Моника чувствовала слабость и жаловалась на это Джи Джи. Но они оба знали, что это временный недуг и надо потерпеть. Как они обрадовались, когда узнали о сыне!
Честно говоря, раньше Джи Джи не хотелось иметь детей. Работая полицейским, он видел слишком много людского горя, видел худшие стороны жизни. Но, узнав, что у него родится сын, он изменил свою точку зрения. Мир засиял для него другими красками.
Они с Моникой уже спорили о том, как будут одевать сына.
До встречи со своей женой Джи Джи никогда не обращал внимания на то, как и во что одет. Моника же превратила его в человека, которому стало нравиться красиво одеваться. Правда, эту страсть он держал в тайне. Случалось, он иногда ворчал по поводу своих нарядов, но было заметно: если бы они ему не нравились, он никогда бы не надел их.
Джи Джи подмигнул жене, когда та встала у алтаря, недалеко от него и Кейда.
Кейд вовсю улыбался, но Джи Джи был уверен, что друг волнуется.
Кейду не терпелось увидеть Эшли.
Вчерашний вечер и прошлую ночь она провела в доме Моники и Джи Джи, считая плохой приметой быть рядом с женихом накануне свадьбы.
Джи Джи заверил друга, что его невеста уже в церкви, но Кейд продолжал нервничать. Он боялся, что Эшли передумает и уедет в Нью-Йорк, где ей предложили место модельера. Эшли говорила ему о своем желании открыть собственный бутик. Если его оборудовать компьютерами, факсами, уточняла она, то жить можно где угодно: в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, никакой разницы. Главное - быть связанным с остальным миром, особенно с миром моды.
Эшли была очень убедительна в своих речах, и Кейд уже был готов перебраться в Нью-Йорк. Полицейский везде найдет себе работу. В преступниках пока нигде нет недостатка.
Но Эшли сказала, что может быть счастлива и здесь. Все ее мечты могут исполниться и в этом городе. Кейду хотелось в это верить.
Прежде он страдал от недостатка любви. Теперь Эшли постоянно говорила ему о своей любви.
Конечно, ей не нравилось, что Кейд - полицейский. Ведь его жизни постоянно угрожала опасность. А значит, их брак тоже был в опасности. Но, рассуждала Эшли, если Джи Джи и Моника могут быть счастливы, то почему они с Кейдом нет?
Кейд обещал ей, что не станет чрезмерно опекать ее. Она может быть настолько независима, насколько хочет.
Они много спорили о долге бывшего мужа Эшли. Ей не хотелось обременять Кейда своими проблемами, и она просила отложить свадьбу до тех пор, пока не выплатит долг. Но Кейд в конце концов убедил ее взглянуть на ситуацию его глазами. Он не желал ждать. Он слишком долго ждал любви. Он был готов сам выплатить долг и предложил Эшли возвращать ему этот долг своеобразным путем: "выступлениями" для одного-единственного зрителя. Как это было, когда она превратилась в "медсестру", а он в ее "пациента"...
Наконец Кейд увидел ее и вздохнул с облегчением. Его невеста в сопровождении отца переступила порог церкви под звуки свадебного марша. Он удивился: сердце его неистово забилось при одном лишь взгляде на Эшли.
Она выходила за него замуж.
На ней было свадебное платье, которое она сама придумала и сшила. Оно казалось образцом совершенства и поражало своей элегантностью.
Эшли приближалась к своему жениху. В его глазах засветилась улыбка, когда он увидел на ее голове небольшую шляпку с белой тульей, украшенную жемчугом. Эта шляпка напомнила ему "медсестру", совсем недавно "лечившую" его.
