Лиза Бингэм - Сладостный вызов
— Используй золото по своему разумению, — заключил Мика. — Восстанови Солитьюд. Затем остатки используй для жизни с женой.
Брэм посмотрел на Мику с легкой завистью.
— Не все у нас женились на женщинах, отвечающих им взаимностью, Мика.
Глаза Мики сверкнули, словно он прочел самые заветные мысли брата.
— Я верю, что ты способен сделать из Маргариты то, о чем ты всегда мечтал.
Брэм сидел неподвижно несколько долгих минут, затем протянул руку Мике. Смеясь, Мика положил ему на ладонь ключи.
— Ты найдешь сокровища спрятанными в яме в южном углу — насколько я помню, это место предназначено специально для тебя и твоих наследников. Половина того, что ты там найдешь, принадлежит Джексону… Думаю, однажды ты о нем услышишь.
Брэм уловил нотку беспокойства в голосе Мики.
Они поднялись с земли. Мика хлопнул брата по плечу, и они крепко обнялись.
— Будь осторожен, Брэм, — сказал он, прежде чем повернуться и сесть на лошадь. — Я должен вернуться домой. Я обещал Лиззи, что вернусь в воскресенье вечером. Если бы я не беспокоился по поводу сокровищ, я бы выслал их вперед, но теперь… Я рад, что приехал позже тебя. Может быть, ты подумаешь о том, что я тебе сказал. Она любила тебя, Брэм. И она снова полюбит тебя.
Он выпрямился и отдал ему честь. Затем он уехал, оставив Брэма на прежнем месте, застывшего от изумления.
Интересно, какой будет жизнь, если Маргарита действительно будет обожать его, как предсказывал Мика.
Много позже он снова вернулся в Солитьюд. Кейси ждал его, облокотившись о дерево, вырезая новую фигурку из бруска.
— Что-нибудь случилось? — спросил Брэм, спрыгивая с лошади.
— Это ты должен мне сказать, — ответил Кейси.
Брэм помрачнел.
— Ты исчез так неожиданно, словно за тобой гнались.
Брэм сделал вид, что ничего не произошло.
— Мне нужно было проветриться.
Кейси ему явно не поверил. Он знал его слишком хорошо. Но Кейси не спросил его больше ни о чем. Он вытер нож о свои брюки и положил его в карман.
— В таком случае, спокойной ночи, сэр.
ГЛАВА 8
Джим Кейси предал всех.
Устроившись на самой вершине холма, Брэм оглядывал окрестности Солитьюда, теребя в пальцах стебелек травы.
Сундуки, полные золота и боеприпасов, да генеральское звание, тайно присвоенное Кейси, — вот и вся цена, назначенная Джимом за его доброе имя и честь. Цена его бесстрашия и воинской доблести… и анонимности, кроме того. До этих пор Кейси ни разу не навлекал на себя подозрения, И если бы Брэму не удалось задержать этого «патриота», если бы в руки к нему не попали те злосчастные документы, доказать виновность Кейси было бы невозможно. Да и нынешних улик недостаточно, чтобы полностью изобличить его…
Будь все проклято. Почему, Джим, почему ты пошел на это? Как вообще мог такой человек, отдавший армии двадцать лет своей жизни, бывший участник мексиканской кампании, стать предателем?.. Как Кейси отважился на этот шаг — после стольких лет самоотверженного труда во благо Конфедерации? В свое время он добровольно пришел в секретную службу. Тогда за ним прочно закрепилась репутация бунтаря-одиночки. Из-за его решительного отказа присягнуть на верность правительству Севера друзья и домочадцы осыпали Джима насмешками и упреками, которые он стойко сносил. И все это оказалось отметено прочь в одно мгновение ока. Нет, в этом не было решительно никакой логики.
За его спиной послышались шаги. Автоматически Брэм потянулся за револьвером, который висел у него за поясом, и резко обернулся, готовый в любой момент выстрелить в незваного гостя. Однако позади себя он не обнаружил никого из своих врагов: Эриксона, Джеймса или Кейси. В нескольких шагах от него стояла Маргарита.
На ней было то самое безобразное ситцевое платье, которое Брэм выменял за фунт сахара у жены хозяина гостиницы. Однако, невзирая на это, на безжалостно бьющие ей прямо в глаза солнечные лучи, на растрепавшиеся под порывами ветра волосы, она все же была красива. Не той кукольной красотой, которая присуща большинству хорошеньких женщин. В облике Маргариты было нечто щемящее и трогательное, заставлявшее пристальнее вглядываться в ее черты; нечто, притягательное настолько, что Брэм с трудом принудил себя отвести от нее взгляд.
Щеки его коснулось холодное дуновение ветра. Должно быть, Маргарите — с ее-то чувствительной кожей! — было еще холоднее, но она даже не пошевельнулась. Так прошло несколько долгих минут.
Наконец она произнесла:
— Я решила узнать, не случилось ли с тобой чего-нибудь.
Брэм шумно вздохнул и отвернулся. Прищурившись, он смотрел на восходящее солнце. Нет, пусть это место и не представляло собой ничего особенного с точки зрения живописца, зато оно являлось почти идеальным укрытием.
Видя, что он по-прежнему хранит молчание, Маргарита решилась продолжить свою фразу:
— Прошлой ночью ты не вернулся домой. Ты…
— Твои заботы о моем благополучии весьма трогательны, — прервал ее Брэм. В его намерения не входило давать столь желчный ответ, однако опрометчивые слова уже сорвались с его губ.
— Твоем благополучии? — повторила она. — А разве тебя волнует мое благополучие? Ты привез меня в этот забытый Богом укромный уголок — черт бы его побрал! — и объявил, что мы останемся здесь на неопределенное время. Неудивительно, что я слегка испугалась из-за того, что с тобой могла произойти какая-то неприятность. Меня вовсе не прельщает остаться погребенной заживо в этом безлюдном месте!
Брэм вздохнул, отбросив прочь травинку, которую он все это время теребил в руке.
— Черт возьми, Маргарита! — Он обернулся к ней и встал, уперев руки в бока. — Когда ты, наконец, поймешь, что никогда никуда не уедешь отсюда?! Ты — моя жена, твое место — рядом со мной, и твой дом — здесь, в Солитьюде. Ты останешься здесь, покуда не придет твой черед занять положенное тебе место в нашем фамильном склепе.
Он ожидал, что Маргарита примется яростно спорить с ним; ожидал всего, чего угодно. Однако она лишь скрестила руки на груди и, устало сощурясь, посмотрела ему прямо в глаза:
— Зачем ты все это устроил, Брэм? Зачем приложил столько усилий, чтобы вернуть меня? Ведь совершенно очевидно: все нежные чувства, которые ты некогда питал ко мне, давным-давно утрачены.
В ее голосе прозвучало столько горечи и безысходности, что на краткий миг сердце Брэма смягчилось. Однако это заставило его еще сильнее ожесточиться. Она всегда умела им манипулировать, вертела им, как хотела. Перед их скоропалительной женитьбой Брэм был готов босиком проделать весь тернистый путь их предстоящей семейной жизни. И всякий раз направление этого пути зависело от одного движения мизинца Маргариты…
Обнаружив, что он продолжает молчать, Маргарита вздохнула:
— Ты снова исчезнешь на целый день? Или будешь держать меня в напряжении из-за того, что можешь вернуться в любую минуту? — Она вскинула обе ладони, словно предупреждая этим жестом возможные возражения. — Нет-нет, не нужно ничего говорить. Куда бы ты ни отправился, чем бы ни занимался, — все это меня не касается.
Она дотронулась до его плеча и зашагала вниз, к сараю, совсем не будучи уверена в том, что ее слова надолго запечатлелись в памяти Брэма. Однако Маргарита не упрекала себя. Ничуть. Она поступила совершенно правильно.
Ах, насколько спокойнее жилось бы ей теперь, будь она замужем за Элджерноном Болингбруком III! От скольких хлопот она бы избавилась, расторгнув свой нынешний брак с Брэмом и принявшись за поиски нового спутника жизни! Зачем же он так настойчиво стремился вернуть ее, зачем заставил ее возвратиться в Солитьюд?!.
Неужели… неужели она все еще продолжала его волновать?..
Все послеобеденное время Маргарита провела в глубоком раздумье. Она сама еще не была толком уверена, чем хочет заняться. Поскольку охрана, приставленная к ней Брэмом, притупила бдительность, Маргарита решила втайне от нее побродить по своим «владениям».
Эта прогулка была недолгой. Вскоре Маргарита наткнулась на полусгнившие резные деревянные надкрылья, — все, что осталось от сожженного дотла бельведера. Эта находка повергла ее в такое уныние, что она поспешила покинуть это место.
Часам к шести вечера нескончаемой вереницей потянулись повозки, набитые рабочими, каждый из которых сжимал в руках кирку или лопату. Не желая попусту терять время, они столпились возле разрушенного дома, подбирая обломки досок, камня и кирпичей, и отволакивали весь этот мусор в те же телеги, что доставили их сюда.
Некоторое время Маргарита с интересом наблюдала за их работой, однако вскоре обнаружила, что все мужчины глазеют на нее с нескрываемым, жадным любопытством, которое никак нельзя было назвать дежурным. Она грустно усмехнулась и направилась к своему временному пристанищу — к амбару. Порыв холодного осеннего ветра заставил Маргариту ускорить шаг и поскорее войти под эти мрачные своды — как-никак на ней не было ни пальто, ни шали.
