Джоржетт Хейер - Пудра и мушка
- Какая изящная маленькая ножка, - мягко сказал он. Ножка молниеносно спряталась.
- Как это жестоко! Сие зрелище определенно вдохновило меня на мадригал.
- Вам нравится потешаться надо мной, сэр? - Что вы! - возмутился Филипп. Разве вы можете служить пищей для забавы или намеком на насмешку? Вы вызываете только кристально чистый восторг и восхищение. Мой глаз, милая мадемуазель, удивительно тонко чувствует красоту, и не имеет значения, где эта красота - в лице или ножках: глаз начинает нашептывать мозгу, а там расцветает мадригал. Я полагаю, что вам их посвящают целыми сотнями? Я наслышан о ваших ослепительных победах, я чуть не умер от ревности, увидя вас наяву.
- Я вам не верю, - хихикнула Клеона.
- Не верите? Ах, если бы я только смел надеяться!
- Я вас решительно не понимаю, сэр! На что надеяться?
- Я только прошу, как милости, воздать должное вашим маленьким ножкам.
- Мистер Жеттан, я тоже прошу, чтобы вы, наконец, перестали делать из себя посмешище.
- Если обожание выглядит в ваших глазах смешно, то я должен немедленно подчиниться. Ради вашей единственной улыбки я готов на все, за исключением того, что не в моей власти.
Глаза Клеоны заблестели.
- Вы изрядно преуспели в искусстве лести, сэр.
- Что вы! В чем угодно, но только не в этом, даже когда это так необходимо, как сейчас, - Филипп широко улыбнулся.
- Вы меня удивляете, сэр! Я всегда считала Париж родиной лести.
- Поверьте, это просто клевета. Париж учит умению восхищаться.
- О-ля-ля! - Клеона тоже умела притворяться. - Вы так глубокомысленны, мистер Жеттан! Боюсь, что я не в состоянии уследить за вашей мыслью. Ведь я всего лишь недавно приехала из деревни. - Она произнесла последнюю фразу достаточно колко.
- Не может быть, - ответил он, разглядывая ее с видом искушенного человека.
- Это так же точно, как и то, что еще шесть месяцев назад вы презирали все это! - Клеона обвела веером его модное одеяние.
- Как, разве прошло всего шесть месяцев? Мне кажется, что все это как будто вообще из другой жизни... У вас такая хорошая память, мадемуазель.
- У меня? - Клеона поняла, что сделала ошибку, и поспешила ее исправить. Не думаю, сэр. Это наш дорогой сэр Моррис напомнил мне.
Ее глаза впились в его лицо в надежде увидеть смущение. Но мистер Жеттан казался непроницаемым и продолжал невозмутимо улыбаться.
- Теперь я совершенно пропал! - вздохнул он. - Мадемуазель Клеона определенно забыла, как произошел мой отъезд? Увы, но я вижу, что это именно так.
Сердце Клеоны забилось. Ей почудились нотки обиды в его ровном и спокойном голосе.
- Моя память, навряд ли длиннее вашей, мадемуазель, но я, по-моему, ничем вам не обязан.
- В самом деле? Я думаю, вы ошибаетесь, сэр.
- Возможно, вы правы, - почтительно поклонился Филипп. - Я припоминаю, что именно вы уговорили меня уехать учиться.
Клеона беззаботно рассмеялась.
- Разве? Это было так давно, я, наверное, забыла. И... кажется, мистер Винтон хочет пригласить меня.
Филипп быстро посмотрел вокруг. Молодой Джеймс Винтон пробивался в их направлении. Филипп вскочил со стула.
- Джеймс! - Он протянул озадаченному юноше обе руки. - Неужели вы забыли, Джеймс? Как говорит мадемуазель, еще всего шесть месяцев назад мы виделись почти каждый день.
Винтон был в некотором замешательстве. Затем внезапно схватил сверкающую перстнями руку Филиппа.
- Жеттан... Филипп! Господи, приятель, это в самом деле ты?
- Он сильно изменился, не так ли? - присоединилась к разговору Клеона. Ей не давала покоя мысль, что Филипп выказал столь явную радость, увидев Джеймса, а беседуя с ней, буквально умирал от скуки.
Радостный смех Филиппа вывел ее из состояния минутного замешательства.
- Я непременно сочиню сонет о меланхолии, - пообещал он, - посвященный моим друзьям, которые меня совсем не знали. Я вам пришлю его с миртовой веточкой.
Винтон сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Филиппа.
- Тысяча чертей! О чем можно сказать в таком сонете? Не могу поверить, неужели ты стал поэтом?
- В Париже не очень любили мои стихи, - промурлыкал Филипп. - Друзья говорили: "Хватит, маленький Филипп, достаточно". Но вам непременно понравится! Где вы остановились?
- У Дарши, на Жермин-стрит. Я приехал в Лондон в экипаже моей дамы. - Он кивнул в сторону Клеоны. Глаза Филиппа немного сузились.
- А! Джеймс, вы непременно должны оказать мне честь и прийти ко мне завтра на карточную вечеринку. Я живу на Курзон-стрит, 14.
- Премного благодарен, обязательно буду. Ты живешь в собственном доме?
- Я снял его у сэра Хамфри Грандкурта на месяц или два. Мое хозяйство непременно развеселит вас. Мною командует мой камердинер, грозный француз.
- Французский камердинер?
- Именно! Он не допускает никого из английской прислуги, чтобы те не вгоняли меня в тоску, поэтому у меня в поварах его кузен. - Он бросил косой взгляд на Клеону, не переставая смеяться. - Вы были бы приятно удивлены, мадемуазель, если бы только послушали про его ревностную неприязнь к англичанам.
Клеона сделала усилие, чтобы рассмеяться.
- Я надеюсь, что он не воспринимает вас как англичанина, мистер Жеттан?
- Стоит мне только намекнуть по этому поводу, как он сразу начинает обвинять меня в насмешках над ним! Ох, прошу меня простить, меня зовет мисс Флоренс! - Он раскланялся. - Я также был бы счастлив увидеть вашу тетушку. Джеймс, не забудьте! Завтра, Курзон-стрит, 14!
Он лихо развернулся на каблуках и отправился к госпоже Флоренс Фармер. Клеона видела, как он поцеловал ее пухлую ручку, от нее не ускользнули и влюбленные взгляды, которыми та его одаривала. Она облизнула пересохшие губы и принялась флиртовать с Джеймсом. Филипп краешком глаза следил за ней.
Всю ночь Клеона рыдала в подушку. Филипп вернулся безразличный, язвительный и даже презрительный! Филипп, который когда-то так ее любил, Филипп, некогда такой сильный и властный, стал светским франтом! Почему, ну почему же она тогда прогнала его? И как только он посмел так фальшиво выражать ей свое лицемерное восхищение? Неожиданно она села на кровати.
- Я его ненавижу! - сказала она спинке кровати. - Я его ненавижу, и еще раз ненавижу, и еще раз ненавижу!
Филипп улыбался, пока Франсуа раздевал его, его улыбка была исполнена нежности и любви.
- Дело сдвинулось, - решил Франсуа, - скоро у меня появится госпожа.
Глава XIII
СЭР МОРРИС ПРИЕЗЖАЕТ В ГОРОД
Высокий джентльмен энергично позвонил в колокольчик на парадном крыльце дома Томаса Жеттана. Дверь отворил Моггат. Вид у него был, как и обычно, угнетенный и подавленный.
- Где твой хозяин, Моггат? - озадачил его посетитель прямым вопросом.
Моггат распахнул дверь пошире.
- Сэр, он должен быть в библиотеке. Прошу вас, проходите.
Сэр Моррис проскользнул внутрь, отдал шляпу Моггату и уверенным шагом направился к дверям библиотеки. Моггат посмотрел на него с некоторым опасением. Ему не часто приходилось видеть сэра Морриса в таком смятении.
- Между прочим, - сэр Моррис на мгновение остановился и обернулся к Моггату, - сейчас прибудет мой багаж.
- Очень хорошо, сэр.
Сэр Моррис открыл дверь и исчез.
Томас сидел за столом и повернулся на скрип открывающейся двери.
- Морри! - он быстро поднялся. - Вот так сюрприз! Как дела, приятель?
Он принялся радостно пожимать брату руку.
Сэр Моррис бросил на стол клочок бумаги.
- Как это прикажешь понимать, черт возьми? - потребовал он объяснений.
- Что это такое? - с удивлением спросил Том. Взяв бумажку, он развернул ее и принялся читать. Увидев знакомый почерк, он сразу же заулыбался.
- Ах, так это Филипп!
- Филипп? Это письмо написано Филиппом? Какой же это к черту Филипп?
Том снова уселся на стул.
- Нет, это определенно он! - сказал он. - Я прекрасно знаю его почерк. Морри, перестань дергаться! Лучше присядь! Он еще раз, смеясь, изучил послание.
- Мой дорогой папа, - начал он читать вслух, - я очень надеюсь, что вы пребываете в отменном здравии, как и всегда, и что туманы и пронизывающие ветры не затронули Литтл Фитлдина. Как вы можете понять из обратного адреса, я, наконец, вернулся на эти варварские земли. Я не могу даже приблизительно предполагать, сколь долго я буду в состоянии выносить здешний климат и непомерную скуку. После родного моему сердцу Парижа с его очаровательными парижанами Лондон кажется мне абсолютно невыносимым. Но пока еще я стоически переношу эту тоску. Прошу меня простить, что я не приехал навестить вас в "Гордости Тома". Одна лишь мысль о пребывании в деревне в такое время года приводит меня в полное уныние. Поэтому, дорогой отец, я решился нижайше просить вас осчастливить меня своим появлением в моем доме, что я приобрел у сэра Хамфри Грандкурта. Я хотел бы, чтобы это доставило вам некоторое удовольствие. Друзья уверяют, что кулинарные таланты моего повара не имеют себе равных. Вы ведь прекрасно понимаете, что единожды отведав изумительной французской кухни, трудно побороть искушение еще раз ощутить утонченную прелесть ее вкусовой гаммы. С радостью передаю вам поклон от маркиза де Шато Банво и всех остальных. Хотелось бы написать обо всем подробнее, но слишком поглощен сочинительством своей очередной оды. Кланяюсь вам, дорогой отец. Ваш преданный и послушный сын Филипп.
