Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 2
Мэтти весело ответила:
— Ни одна из тех, с которыми я спала.
Они рассмеялись, сначала тихо, потом громче и громче, захлебываясь от смеха и крепко держа друг друга в объятиях.
Глава двадцатая
Джулия оглядела мастерскую. Все стены были увешаны подлинниками и копиями работ трех молодых художников, деливших эту «голубятню», но вокруг не было никаких других предметов, обычно сопутствующих этому виду деятельности. Зато стояли чертежные доски, распылители красок и ящики для бумаг, а за терминалом компьютера сидел парень в очень опрятных рабочих брюках из грубой бумажной ткани. Это чистое помещение скорее напоминало отдел искусств какого-нибудь крупного журнала, подумала Джулия.
— Мне нравится этот материал, — сказала Джулия. — Мне уже надоели цветы и бисер.
Парень поднял голову.
— Да. Все это быстро выгорает.
Она еще раз медленно обошла комнату, осматривая рисунки. Те, которые ее особенно заинтересовали, бросались в глаза своей необычностью; там были изображены проигрыватели-автоматы, автомобили с радиаторами в виде зубов акулы, девушки с утрированными грудями в облегающих платьях, особенно подчеркивающих выпуклость бедер. Они были как настоящие, лоснящиеся и бесстыдные. В них не было ничего мягкого, манящего и красивого. Джулия удовлетворенно улыбнулась; она уже ясно представляла, насколько это может оказаться ходким товаром.
Среди сюрреалистических рисунков космического века попадалась компьютерная графика, в которой кружки и точки поэтапно превращались в прыгающего леопарда, а затем опять распадались на кружки. Таким же образом бутылка кока-колы превращалась в космический корабль «Аполлон», который как раз в эти дни с Армстронгом и Олдрином находился на Луне.
Это была восхитительная неделя, проведенная в Америке.
— А эти, — сказала Джулия, — эти изумительны! Есть что-нибудь такое, чего вы не можете делать на компьютере?
— Такого нет, — парень откинулся на спинку стула. — По крайней мере, немного.
Джулия достала записную книжку, открутила авторучку с золотым пером и наполнила ее чернилами. Мэтти подарила ее Джулии на Рождество.
— Шариковые ручки не подходят к шелковой блузке и кожаным сумочкам, — пояснила тогда Мэтти. Вспомнив это, Джулия улыбнулась.
— Я бы, конечно, хотела купить кое-что из ваших работ, — размышляла она, — но для моего рынка не годится штучный товар. У меня в Англии несколько магазинов, а не картинная галерея.
— Торговля?
— Именно.
Парень зевнул.
— Ну что ж, не думаю, чтобы этот вопрос нельзя было решить, если сойдемся в цене. Вам следует обсудить это с моим агентом.
Джулия решительно насадила на ручку колпачок. Она любила вести дела с агентами и наслаждалась самим характером условий соглашений. С ними всегда есть возможность заключить сделку, а она умела добиваться того, чего хотела. Она знала, что все эти «понтиаки» 50-х годов и бутылки в виде космических кораблей будут хорошо смотреться на стенах «Чеснока и сапфиров» и могут быть сразу же проданы.
— Спасибо за то, что показали мне вашу работу. Я позвоню агенту в полдень. Можно мне пригласить вас куда-нибудь на ланч?
Художник взглянул на нее из-под длинных ресниц.
— Разумеется, — пробормотал он. — Давайте пойдем прямо сейчас.
Они вышли на улицу, и Джулия почувствовала, как горячее солнце стало печь ей голову. В студии работал кондиционер, и там было довольно прохладно, а шум городского транспорта, казалось, с удвоенной силой обрушился на них после тишины мастерской. Постоянные контрасты города будоражили ее кровь. Она вынуждена была делать большие усилия, чтобы не бросаться во все стороны, восхищаясь и восклицая как маленькая девочка.
— Куда пойдем? — спросила она. Жара от асфальта проникала через туфли-лодочки, раскаляя ступни ног.
— Я знаю одно место.
Они поехали в бар-ресторан под названием «Олс». Внутри было прохладно и сумрачно, и Джулия невольно заморгала от очередного контраста. Когда ее глаза адаптировались к свету, она с любопытством огляделась. Интерьер представлял собой пещеру в стиле тридцатых годов, и сразу невозможно было определить, действительно ли это старина или только искусная подделка. Стены были покрашены в персиковый цвет и освещены лампами в виде вентиляторов, диванчики и стулья у стойки обтянуты желтой и кремовой кожей, и картину довершало белое пианино с пианистом-негром, наигрывавшим мелодии Коля Портера.
Вся обстановка была одновременно и строгой, и помпезной, и в то же время такой современной, что Джулия громко рассмеялась.
— О, палочки-амулеты, пакеты с бобами, где вы теперь? Мне следовало бы надеть кремовое крепдешиновое платье для чая с множеством складок и сделать горячую завивку. Мой вид никак не вяжется с интерьером. — Она похлопала по рукавам своего желтого костюма. Ее компаньон смеялся вместе с ней, засунув большие пальцы за подтяжки рабочих брюк.
— И мне не помешал бы белый смокинг. Но кто подаст меню? Давайте-ка пока что-нибудь выпьем.
Пока они шли к бару, он поздоровался с десятком людей. Наконец они уселись на высокие желтые стулья у стойки бара. Им предложили меню коктейлей с затейливым тиснением и силуэтом причудливо изогнувшейся танцующей пары. Джулия задумалась, что бы ей выбрать.
— Не попробовать ли «Манхэттен»?
Бармен смешал им коктейли в серебряном шейкере и разлил по бокалам на черных ножках, с покрытыми как бы инеем краями. Джулия сказала:
— Мне кажется, я бы все здесь взяла: и шейкер, и эти стаканы, и лампы, и пепельницы, и эти высокие стулья — и немедленно отправила в «Чеснок и сапфиры». Чтобы порвать со стариной и перейти к новому.
Художник, преисполненный восхищения, поднял свой бокал, чтобы сказать тост.
— Англичане считаются холодными людьми. Но когда вы чего-то хотите, вы идете и добиваетесь своего. За ваш энтузиазм!
— А я в восторге от вашей графики. — Джулия подняла свой бокал с ответным тостом. Покрытые инеем края при прикосновении издавали слабый писк. Художник посмотрел на нее из-под длинных ресниц.
— А я в восторге от вас.
«О, Нью-Йорк, — подумала Джулия, — ты мне подходишь».
Здесь она почувствовала себя опять молодой и изголодавшейся, чего давно с ней не было. Они выпили еще по коктейлю, съели по гамбургеру, болтая о «Вархоле» и космонавтах.
Пока они ели, к ним присоединились два или три приятеля художника, и один из них сказал, что в этот вечер будет вечеринка и, мол, почему бы им обоим не пойти туда? Художник вопросительно приподнял густую черную бровь в сторону Джулии, и она сказала «да», что прозвучало очень забавно. Вечером она надела платье от «Осси Кларк» из цветного крепа с лентами, складками и широкими рукавами и взяла такси, чтобы ехать в другую голубятню.
Там, расхаживая между огромными блестящими металлическими скульптурами, она познакомилась с другими художниками, а также мастерами гончарного дела, поэтами и друзьями этих людей от искусства, являвшимися директорами телевизионных передач, помощниками редакторов и издателями газет. Это были приветливые, интересные люди; она рассказывала им о своих магазинах, и в ее сумочке собралась небольшая кучка визиток и адресов. Тут были и новые дизайнеры, и художники, и люди, с которыми ей рекомендовали познакомиться и поговорить, так как их продукция была весьма своеобразной.
Джулия пила белое вино, выкурила одну или две сигареты с марихуаной, и в конце вечера ее приятель-художник не слишком удивился, когда она сказала, что будет лучше, если она просто тихонько вернется в свой отель и ляжет спать.
— Ну что ж, до встречи, детка, — сказал он.
В своей комнате в «Алгонкине» Джулия сняла платье и аккуратно повесила в шкаф. Она чувствовала усталость, опьянение и полное удовлетворение от поездки. Несколько имен, которые она отобрала с помощью своих друзей в Лондоне, оказались подобны камешкам, брошенным в воду: они, словно расходящиеся по поверхности круги, еще больше расширили круг ее знакомств. Она увидела множество предметов, которые хотела бы купить, но не могла даже надеяться отправить их домой, зато поняла, какое направление следует взять «Чесноку и сапфирам» в семидесятых годах. Да, эта поездка была очень удачной.
Джулия слетала в Торонто и вернулась обратно на Побережье. Но по сравнению с Нью-Йорком Канада показалась ей очень провинциальной, а Сан-Франциско все еще был охвачен движением хиппи. Она возвратилась на Восточное Побережье с чувством облегчения и новым приливом энергии, горя желанием заключить напоследок две-три сделки до отъезда домой. Она уже хотела увидеть Лили, а увидеть Лили — значит встретиться с Александром. Но она знала, что еще не готова ехать, не совсем готова. У нее было мало времени и достаточно денег, и она была в той же стране, где…
