Джессика Марчент - Любовь выше страсти
— А ты хорошо спал? — вежливо спросила она.
— Прекрасно. Спасибо.
Короткий лай возле задней двери возвестил, что Джим желает вернуться в дом, и Эми направилась было к нему, но Пол опередил ее.
— Выключи наружный свет, ладно? — попросила она, немного смущенная его готовностью все делать своими руками. — А в кухне оставь. Он мне понадобится.
— Хорошо.
— И не забудь запереть заднюю дверь.
И чего она суетится? Вот уж, в самом деле, классная дама. Но ведь он не позволяет ей ничего делать…
Эми слышала, как открылась и закрылась задняя дверь, как в дом вошел Джим и Пол что-то приветливо ему сказал. Наверняка он его гладит, а Джим с удовольствием позволяет себя гладить.
Это все хорошо, только я не слышала, чтобы он запер дверь, подумала Эми.
Непривычная к тому, что ей нечего делать, Эми стояла, склонив голову набок и прислушиваясь к происходящему на кухне. Наконец раздался щелчок. Пол все сделал как надо. Эми ждала, когда мужчина и собака придут в гостиную.
— Ты осмотрел его лапу? — спросила она. — Мне показалось, что она намного лучше, чем вчера.
— Сейчас посмотрим. Лежать, Джим.
Пес послушно лег возле двери, и Пол, встав на колени, осмотрел раненую лапу. Эми обратила внимание, что его желтый свитер выглядит ничуть не хуже, чем вчера до всех неприятностей, а брюки из очень хорошей материи, хотя и не новые, сидят на нем все так же элегантно. Наверное, он аккуратно повесил их на стул, и сегодня они смотрятся словно отутюженные.
Эми вспомнила о своей растрепанной голове, о зеленой ночной рубашке, выбранной за глухой ворот и помявшейся за ночь, и едва удержалась, чтобы не затянуть пояс на халате, из-под которого выглядывали ее любимые разношенные тапочки.
Не глупи, сказала она себе, у него же больше ничего нет. Да и он уже побывал в ванной…
— Ему гораздо лучше, — подтвердил Пол и подошел к столу в сопровождении Джима.
До чего же он длинный, подивилась Эми. И глаза у него чистые-пречистые…
Не раздумывая, она повернула бра лампой к потолку и в залившем гостиную свете заметила черную щетину на щеках Пола.
Значит, и он не совершенен, подумала она, и ей стало легче от этой мысли. Присутствие Пола, его вид и запах волновали ее, и она принялась гладить пахнувшего садовой свежестью Джима, как вдруг услыхала:
— …Может быть, ты сядешь? — Он проговорил это с такой интонацией, что Эми поняла: он повторяет этот вопрос уже не в первый раз. — Дай отдых своему колену.
— Колено в порядке. Спасибо. — Эми сняла засохший лист со шкуры Джима. — Я его почти совсем не чувствую.
— Рад слышать. Но все же будь с ним поосторожнее. Как твои отчеты?
— Замечательно. Это одна из причин, почему мне хорошо спалось. — Вспомнив, что она начерно написала все необходимое, Эми взяла сумку и радостно открыла отделение для бумаг. — Какое счастье, когда хоть что-то сделано.
Прошлую ночь Эми работала, сидя в кресле у камина, а не как всегда за столом, но устроилась она с удобством. Пол принес ее школьную сумку и поставил рядом с креслом на ковер, а еще ей пригодился отцовский подарок — тяжелая иллюстрированная «Энциклопедия садовых цветов», которую она положила себе на колени.
— Ты уверена, что тебе больше ничего не надо? — спросил Пол. — В пятнадцать минут одиннадцатого поздновато браться за работу.
— Нет. Только не мешай мне, — попросила она, доставая из портфеля тетрадь и кладя ее на столик рядом. — В комнате для гостей кровать застелена…
Она замолчала и растерянно поглядела на него. Он так добр к ней, и она испытывает к нему самую искреннюю благодарность за то, что он остался. И что же? Она командует им и отсылает в постель как мальчишку, даже не спросив, хочет ли он спать.
— Ты не возражаешь? — промямлила Эми. — Мне надо сосредоточиться…
— Давай, — сказал он обычным тоном. — А я бы почитал, если у тебя найдется для меня какая-нибудь книжка.
— В комнате для гостей полно самых разных книг, и там отличная лампа. — Однако она все еще была недовольна собой. — Спасибо тебе, — торопливо проговорила она. — Ты ведь не собирался оставаться.
— Ничего. Зубную щетку ты мне дала, а пижамой я не пользуюсь…
Он замолчал, и Эми, заглянув ему в глаза, увидела, как они потемнели. Она тотчас отвернулась, стараясь отогнать от себя видение оливкового тела на кровати в ее собственном доме.
— Все равно спасибо, — повторила она и решительно открыла тетрадь.
Эми знала, что, как только она начнет работать, все ненужные мысли понемногу уйдут, а тянуть дальше с отчетами никак нельзя. «Ричард Аблетт», — написала она в левой колонке и поставила хорошие оценки за старательность и успехи. Эта часть не составила труда, а вот с замечаниями оказалось посложнее. Как бы потактичнее сказать матери Ричарда о том, что ее сын уже начинает бессовестно пользоваться своим обаянием?
— Спокойной ночи.
— Что? — Эми оторвалась от тетради и поняла, что ей удалось самое главное. Она забыла о Поле, включившись в работу. — Спокойной ночи, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно безразличнее. — Счастливых снов.
Оставшись одна в комнате, она написала: «Ричард все хочет делать по-своему», — и отложила ручку. Этого достаточно. Бедняжка миссис Аблетт все поймет, так как ее муж, отец Ричарда, тоже поступил «по-своему» два года назад, когда бросил семью ради восемнадцатилетней девочки.
Все они одинаковые, подумала Эми, не отрывая глаз от тетради. Все одинаковые…
Джим тяжело вздохнул, лежа у ее ног, и Эми посмотрела на него. Пока он менял положение и устраивался поудобнее, она думала о том, как Пол был добр к нему и к ней самой, и вновь стала здравомыслящей Эми. Некоторые мужчины ведут себя отвратительно, но многие ничем не заслужили хулы, например ее отец и братья, а теперь вот Пол. От этой мысли ей стало легче, к тому же присутствие Джима действовало на нее успокаивающе, и Эми довольно быстро справилась с делами…
— Так когда же ты легла? — спросил Пол.
— Не очень поздно.
Эми постаралась не встречаться с ним взглядом. Ее смущало воспоминание о том, как вчера она решила, что Джим будет спать на коврике возле ее кровати и что она должна непременно сообщить Полу о своем решении. Если честно, то ей отчаянно хотелось поговорить с ним до того, как она отправится спать, но, проходя мимо его комнаты, она увидела, что свет выключен, и теперь вспомнила о своем тогдашнем разочаровании.
— Думаю, не позже пятнадцати минут первого, — сказала она. — В твоей комнате было темно. Наверное, ты уже спал.
— Наверное.
Эми достала из ящика стола одну из своих зеленых с золотом салфеток, которые обычно клала на стол во время завтрака. Однако сегодня утром ей потребуются две салфетки, с удовольствием подумала она.
— Тебе что приготовить? — спросила она. — Я обычно ем яичницу. В морозилке есть бекон…
— Спасибо. Но я предпочитаю тосты с джемом. Или хлеб, — добавил Пол, — если не хочешь возиться с тостами.
— Я тоже ем тосты, — сказала Эми и отправилась на кухню.
После теплой гостиной она сразу почувствовала, как холодно в кухне. Ну и к лучшему, подумала Эми, пора просыпаться. Она зажгла неоновую лампу и достала свой любимый поднос, который ей подарил Гарет. Два ножа, две ложки, кружки…
Сегодня она особенно тщательно выбирала кружки и решила, что для себя возьмет ту, что с японским цветком, а для Пола — свою самую любимую, серо-оранжевую, которую ставила на стол только в особых случаях.
Дура, сказала она себе, аккуратно ставя кружку на поднос, что это на тебя нашло? Ну, пришел мужчина… Он же не первый, да и…
Тем не менее Эми была счастлива от одной мысли, что будет завтракать вдвоем с Полом. А ведь ей даже в голову никогда не приходило, что можно испытывать нечто подобное всего лишь от одного присутствия мужчины в доме.
Эми наслаждалась одиночеством после многих трудных лет на отцовской ферме. Ее гостиная всегда была убрана, ковры приходилось чистить всего раз в неделю, и кухня казалась ей вполне просторной, когда она готовила только для себя одной. До последнего ужасного уик-энда она радовалась и одиночеству, и своей независимости, и хотя время от времени приглашала своих любовников на обед, но ни разу ни одного из них не оставила в доме на ночь.
Отец и братья приезжали к ней в гости, и она с удовольствием принимала их, отгоняя от себя непроизвольные мысли о том, как они громоздки в ее маленьких комнатках и как не подходят им ее ненадежные на вид кресла.
А для этого чужого мужчины она так расстаралась, что не пожалела даже любимой кружки. А ведь он всего-навсего мужчина. Один из тех, кто вечно мусорит и не убирает за собой, кто говорит одно, а делает другое, кто морщится при виде омлета вместо привычного завтрака, кто мешает на кухне и не моет за собой посуду.
