Филип Рот - Снег на вершинах любви
— Доктор, до этого у меня никогда не было мужчин. Он первый. Правда. Я не вру.
Доктор опять повернулся к ней.
— А молодой человек где? — спросил он.
— Здесь.
— А точнее, Люси. Где?
У нее немного отлегло от сердца. Может быть, он и в самом деле собирается помочь?
— В Форт Кине.
— Значит, он своего добился и в сторону?
— Что? — прошептала она.
Доктор потер виски кончиками пальцев. Он думает. Он хочет помочь.
— Почему только вы, девчонки, не понимаете, что они из себя представляют? — спросил он мягким печальным голосом. — Разве не ясно заранее, как они будут себя вести в подобной ситуации? А еще такая смышленая, симпатичная девушка, как вы, Люси… О чем вы только думали?
— Не знаю, о чем я тогда думала, доктор, — она не смогла сдержать слез. — Я хочу сказать: иногда и сама не знаешь, что делаешь.
Она спрятала лицо в ладони.
— А что же все-таки молодой человек?
— Молодой человек? — вытирая глаза, переспросила она жалобно.
— Да, он-то что собирается делать? Бежать в Южные моря?
— Нет, что вы, — простонала она еще жалобнее, — нет, он женится на мне хоть завтра.
И тут же поняла, что этого не надо было говорить. Хоть так оно и есть, но говорить об этом ни к чему.
— Выходит, ты сама не хочешь, — произнес доктор.
Она вскочила.
— Но я не пробыла здесь и трех месяцев. У меня первый семестр!
Доктор опять приподнял очки. У него было такое дружелюбное, морщинистое, крупное лицо — только разок взглянешь на него — и уже совершенно ясно, что у этого человека любящая семья, и уютный дом, и спокойная, радостная жизнь.
— Если молодой человек готов жениться…
— Ну и что из того? При чем тут он?
— Все-таки можно было бы и посчитаться с ним, тебе не кажется? С тем, чего он хочет, — продолжал доктор, — чего ждет от тебя.
— Но он и сам не знает, чего хочет.
— Ты говоришь, он хочет жениться.
— Я совсем не то имела в виду. Просто он так говорит, но ведь ему совершенно непонятно, что это значит. Да, вы правы, доктор, — я не хочу выходить за него замуж. Зачем мне вас обманывать? Я ненавижу ложь, и это правда, самая настоящая правда! Вы же знаете, что сотни и сотни девушек делают то же самое, и притом с разными людьми.
— Наверное, им все же не следует этого делать.
— Но я не плохая! — Что она могла поделать, если это так и есть. — Я хорошая!
— Ну, ну, сядь и успокойся. Я и не говорил, что ты плохая. Напротив, я уверен в обратном. И не вскакивай каждый раз прежде, чем я договорю до конца.
— Извините. Такая у меня привычка.
— Послушай, Люси. Ведь это затрагивает еще и молодого человека и твоих родителей. Ты уже говорила с ними?
Люси посмотрела на свои пальцы, теребившие английскую булавку, скалывавшую старую клетчатую юбку.
— У тебя есть родные?
— Конечно.
— Ну, так я думаю, тебе следует побороть смущение и все им рассказать.
— Нет, я не могу.
— Почему же?
— У меня ужасная семья.
— Поверь, Люси, в восемнадцать лет многим кажется, будто у них ужасная семья. Ты ведь стала так думать с тех пор, как попала в колледж, верно?
— Я их даже не замечаю. У нас нет ничего общего. Доктор, да они просто ниже меня, — добавила Люси: ей показалось, что он не очень-то ей верит.
— В каком же это смысле?
— Отец пьет. — Люси посмотрела ему прямо в глаза. — Он настоящий пьяница.
— Ясно, — произнес доктор. — Ну а мама?
Опять закапали бессильные слезы.
— Она слишком хороша для него.
— Это еще не значит, что они ниже тебя, — спокойно сказал доктор.
— Да, но если бы у нее была хоть капелька ума, она бы давным-давно его бросила. И хоть капелька уважения к себе. Она должна была найти человека, который бы ей подходил, который уважал бы ее.
— Люси, мне кажется, тебе надо поехать домой. Прямо сегодня. Думаю, твоя мать поймет все гораздо лучше, чем тебе кажется. Может быть, даже не рассердится. Судя по тому, что ты тут рассказала, мне именно так и кажется.
— Доктор, но они ведь не могут помочь! Только вы можете. — Она вскочила. — И вы должны это сделать!
Он покачал головой.
— Боюсь, что я не могу этого сделать.
— Но вы должны!
— Мне очень жаль.
— Но это же нечестно! — вырвалось у нее.
Он опять покачал головой.
— Вовсе нет. Человек может только то, что он может. Это общий закон. Мало ли чего от нас требуют?
— Пожалуйста, не говорите мне прописные истины, да еще таким тоном, — сердито сказала она. — Я не ребенок.
На несколько секунд воцарилось молчание. Затем он поднялся.
— Но что же будет со мной? Если вы не поможете…
Он обошел вокруг стола.
— Вы не вправе рассчитывать, барышня, что я буду вас спасать, — сказал он.
Она поднялась и посмотрела ему прямо в лицо — он уже стоял у двери.
— Пожалуйста, не читайте мне нотаций с высоты своего величия. Я не намерена выслушивать поучения совершенно незнакомого человека, который ровно ничего не знает о том, что мне пришлось перенести. Я совсем не такая, как все эти восемнадцатилетние девчонки, и не нуждаюсь в ваших нотациях.
— А что же вы хотели услышать? — спросил он раздраженно.
— Но что же будет со мной? Как вы можете быть таким жестоким?
— Надеюсь, все-таки найдется человек, которого вы послушаете, — отозвался он.
— Вряд ли, — ответила она резко.
— Прощайте, — сказал он, на мгновение прикрыв глаза. — Желаю удачи.
— Я не привыкла надеяться на удачу, доктор. Да и на людей тоже.
— Тогда на кого же вы надеетесь?
— На себя! — сказала она и прошествовала мимо него в раскрытую дверь.
— Всего доброго, — мягко произнес доктор, когда Люси промчалась мимо, и закрыл за ней дверь.
В День Благодарения, когда вся семья собралась в столовой за праздничной индейкой, Люси объяснила родным, что она и Рой Бассарт решили пожениться.
В четыре часа позвонил Рой. Люси вышла из спальни, но не начала разговора, покуда кухня не опустела. Рой сказал, что им не удастся встретиться до девяти.
Ну, а как вели себя его родные, когда он им рассказал?
Никак. Он еще ничего не сказал.
В половине десятого он позвонил от Сауэрби и сказал, что решил подождать до дома, чтобы сообщить новость родителям наедине. «Хорошо, а когда ты им скажешь, Рой?» — «Точно не знаю. Ну, а как я могу знать точно? Попозже». Но ведь неделю назад он сам хотел позвонить им из Форт Кина, ему самому казалось, говорила Люси, что здесь не может быть никаких осложнений: всем и так ясно, что они рано или поздно поженятся. И он сам…
— Слушай, — прервал он, — тут Элли хочет с тобой поговорить.
— Рой!
— Привет! — влезла Элли. — Привет, Люси. Извини, что так долго не писала.
— Хелло, Элинор.
— Ты знаешь, дела, дела, дела. Ну, ты можешь себе представить. Я прямо схожу с ума от всех этих наук. А сейчас мы тут слушали про приключения Роя в «Британии» и просто животики надорвали. Ну и местечко! Хватанули уже — будь здоров! Слушай, давай сюда.
— Нет, мне надо быть дома.
— Ты, я думаю, не обижаешься, что я тебе не написала…
— Нет, что ты!
— Ну, тогда хорошо. До завтра. Мне надо тебе кое-что рассказать. Я познакомилась с таким замечательным типом, — Элли перешла на шепот, — чуть было не послала тебе его карточку, вот до чего дошла. Он просто прелесть!
В полночь Люси вышла из спальни и сама позвонила Рою.
— Ну как, сказал?
— Слушай, ну что ты делаешь? Все уже спят.
— Значит, ты не говорил?
— Было уже поздно.
— Но я ведь уже своим сказала.
— Слушай, отец вышел на лестницу и спрашивает, кто звонит.
— Ну и что такого? Скажи, что я.
— Знаешь, будь добра, прекрати указывать, что мне делать, — ответил он, — я скажу, когда мне…
Вдруг он повесил трубку. Она опять набрала номер. На этот раз к телефону подошел мистер Бассарт.
С утра она позвонила снова.
— Я как раз собирался набрать твой номер, — сказал Рой.
— А когда ты собираешься поговорить с ними?
— Еще только восемь. Мы даже не завтракали. Тут тетя Айрин должна приехать.
— Значит, ты уже разговаривал?
— Откуда ты взяла?
— Нетрудно догадаться — поэтому она и приезжает.
— Откуда ты только все берешь? Откуда ты все знаешь?
— Рой, ты от меня что-то скрываешь.
— Ничего подобного. Слушай, пустим все на самотек хоть на пару часов.
— А зачем бы твоей тете приезжать в восемь утра? Кому это она так понадобилась?
— Ну ладно, ладно, — внезапно сказал он, — если тебе не терпится узнать…
— Еще бы!
— Так вот, отец хочет, чтобы я подождал до июня.
— Чего же ты молчал об этом вечером?
— Так получилось, Люси. Я хотел сообщить тебе хорошие вести. Я не хотел огорчать тебя, но ты без конца меня дергаешь и мешаешь действовать по намеченному плану.
