Ирина Масарновская - Любовь от кутюр
— Какие изумительные безделушки! — Рита восхищенно всплеснула руками.
— Ничего себе — безделушки! — усмехнулась Татьяна. — Каждая из них тянет на целое состояние.
— Это антиквариат? — испуганно догадалась Рита.
— Конечно. Это горка — один из подарков Армена. А делает он их мне очень много, — просто сказала Татьяна.
— Таня, извини за вопрос: он холост? — Рита во все глаза смотрела на подругу.
— Нет. У него где-то в Армении есть жена, дети, внуки. Он мне об этом сказал сам. И это табу для всяких расспросов, — Татьяна отвернулась к окну и надолго замолчала.
— Ты очень страдаешь по этому поводу? — нарушила тишину Рита.
— Нисколько! Я благодарна судьбе да и моему другу Эдику Мезину за то, что познакомилась с Арменом. — Татьяна оживленно заговорила: — Во-первых, с ним я чувствую себя истинной женщиной: он не жалеет денег на шмотки для меня, всегда галантен, внимателен. Во-вторых, он заставил меня изучать стенографию, вон тот компьютер осваиваю, — Татьяна кивнула на дисплей, стоявший в углу комнаты. — За три месяца я должна получить автоправа, а ключи от его «вольво» лежат у меня в секретере. И еще у меня появилась необходимость подтянуть английский, так как Армен берет меня иногда на деловые переговоры с иностранцами.
— А чем он в сущности занимается? — полюбопытствовала Рита. — Если это коммерческая тайна, не отвечай, я все пойму.
— Он — сотрудник Хаммеровского центра. Часто ездит за кордон, — немного подумав, сказала Татьяна.
Рита сделала вид, что поверила подруге…
В следующий приезд Армена, когда он после ванны прилег на тахте и нежно перебирал золотые волосы Татьяны, пристроившейся возле него на ковре, она рассказала ему о визите Риты. Армен неожиданно спросил:
— Из какого дома твоя Зуева?
— То есть как из какого? — не поняла его Татьяна. — Из московского. Они — коренные москвичи.
— Да я не о том. Ритины родители, кто они?
— Отец — хирург, мать и бабушка — хорошие и достаточно дорогие портнихи, — Татьяна подняла удивленное лицо.
— А Ефремов? Он действительно все делает сам? И моделирует, и шьет? — Армен осторожно водил пальцем по шелковым бровям и тонким крыльям носа возлюбленной.
— Вадик безусловно талантлив! Он — будущее русской моды! — горячо заговорила Татьяна.
— Я видел твой репортаж о его выставке, — сказал Армен.
— И тебе понравилось? — осторожно спросила она.
— И то, и другое. Очень! — Армен крепко поцеловал Татьяну.
— Но Вадику очень трудно пробиться через Зайцева, Юдашкина. Эти мэтры все подиумы столицы заняли! — с сожалением произнесла Татьяна.
— Да, слабое ваше поколение, — оттолкнувшись на подушки, лениво проговорил Армен. — Без энергии, без деловой предприимчивости…
— Уж не хочешь ли ты сказать, что нужно всех растолкать локтями, чтобы выбиться в люди? — сердито заметила Татьяна.
— Это комплекс нищеты, — резонно заметил Армен. — За место под солнцем юпитеров нужно бороться зубами, локтями или, на худой конец, с помощью иголки и наперстка! Пока ты нищий, ты злой!
— Можно подумать, что все богатые — добрые! — буркнула Татьяна.
— Вот сама разбогатеешь — тогда поймешь, как приятно облагодетельствовать человека! — говорил Армен, медленно целуя Татьяну в расстегнутый ворот халата.
— Ты имеешь в виду меня? — неожиданно залилась краской Орлова.
— Ну что ты, ты честно отрабатываешь все, что от меня получаешь и как женщина, и как квалифицированная секретарша, — Армен потерся головой о ее розовую щеку. — Нет, я думаю сейчас о Твоем друге Ефремове. А не отправить ли мне этого мальчика к мадам Дуарине? — задумчиво произнес Армен и, улыбнувшись, посмотрел в зеленые глаза Татьяны.
— Ну, знаешь ли, если ты купил меня, это не значит, что Вадик продастся какой-то мадам! — возмутилась Татьяна. — Да к тому же, прошу вас, месье, учесть это обстоятельство. Ефремов скоро женится на Рите!
— А мы еще посмотрим, когда будет — скоро, — явно любуясь Татьяной, сказал Армен. — Мадам Дуарина — президент старейшей французской школы стилистов «Эсмод» в Париже. Я с ней знаком уже лет шесть. А теперь думаю стать ее деловым партнером.
— Ты заплатишь за учебу Ефремова? — еще не веря в реальность происходящего, полушепотом спросила его Татьяна. — Боже, да ты, действительно, благодетель, — и она стала осыпать его лицо поцелуями.
— Но я не так уж бескорыстен, моя девочка, как ты себе это представляешь, — слабеющим под Татьяниными ласками голосом проговорил Армен. — Я так же, как человек, который помог открыть Дом моды Шанель, хочу, чтобы мое имя попало в историю русской моды.
— Что до истории моды — как знать! — засмеялась Татьяна. — А вот в историю с моим кимоно мы уже влипли! — и она весело подняла кверху руку: с нижнего края левого рукава кимоно на ковер стекали капли яичного ликера. Нечаянно опрокинутая Татьяной бутылка медленно закатилась под стеклянную горку…
Часть вторая
Настойчивый телефонный звонок прямо-таки вырвал Юлию из теплой постели. Не успев набросить на себя халат, она схватила трубку.
— Алло, слушаю вас! — задыхаясь, произнесла Юлия.
— Юлечка, извини, что я так поздно…
— А который уже час? — пытаясь сориентироваться, спросила Юлия.
— Без четверти двенадцать…
— Гена, это ты?
— Да, я, Юлечка!
— А что случилось?
— Да, собственно, ничего. Просто мне нужен Юрий. Я искал его весь день, а вот только переступил порог… был занят… и решил позвонить.
— Ты знаешь, я сама была занята на показе до двадцати двух. Потом подруга подбросила на «мерсе» к дому и…
На другом конце провода ее перебили:
— Извини, а Юра где?
— Его нет. Мы утром условились об уютном домашнем ужине в двадцать два… Но его пока нет.
— Передай, если появится, что я жду его звонка в любое время суток. Поняла, Юленька?
Ей не понравилась интонация, с которой Гена сказал последние слова: «Поняла, Юленька?» Что-то было в ней нехорошее…
— Да, Гена, обязательно передам!
— Благодарю заранее, доброй ночи!
Поздние звонки Геннадия в последнее время приводили Юлию в замешательство. Какие такие дела могут связывать ее мужа с этим прощелыгой? В чем тайна их связи?
Она повернула дверцу бара, налила рюмку «Наполеона» и, щелкнув выключателем, направилась на кухню. Приготовленные утром салаты она есть не стала, а сделала себе бутерброд с семгой. Лихо опрокинув рюмку, аппетитно зажевала ее и схватилась за сигарету.
«Много света. Включу бра, так будет более празднично», — думала Юлия.
Клубы ароматного дыма расплывались по кухне. Открыв форточку, она услышала шум большого города: где-то вдали лаяла собака, скрежетали тормоза автомобилей, раздавалось пьяное пение…
Давно она вот так не стояла и не смотрела сверху, с двенадцатого этажа, на одинокие огни ночного города. Была в этом какая-то непонятная грусть. О чем? О многом…
Несколько лет тому назад она в поисках работы оказалась в центральной части города. Их салон, который продержался чуть более года, рухнул, что называется, в одночасье. Милый директор его, Яков Наумович, скопив за год определенный капитал, уехал якобы погостить к родственнику в Израиль да так и не вернулся.
А четырем девушкам, в том числе и Юлии, пришлось продать все оборудование, чтобы заплатить налоги государству. Еще две недели они обитали в пустом салоне, едва сводя концы с концами, а за порогом стояли женщины, желающие заказать трикотаж по индивидуальной модели, и надрывался телефон: «Заказы принимаете?».
Усмешка, похожая на гримасу, пробежала по лицу Юлии, когда она вспоминала свою работу с заказчиками. Ее одежда повергала в изумление изголодавшихся по красивым, неординарным нарядам женщин: только такое хочу! Правда, в заказанных костюмах и платьях они выглядели не столь элегантно, как Юлия с ее идеальной фигурой… Но все это уже в прошлом.
Юлия привела себя в порядок, раскинула по плечам копну пшеничных волос и отправилась в центр города. Зачем? Да просто так. Шла пешком и по дороге читала объявления «Требуются»… Но ее профессия никому не требовалась Машинистки, бухгалтера, облицовщики, сторожа, водители… А кому нужны ее три курса театрального института да удостоверение, что она «прошла полный курс обучения работе на вязальных машинах всех типов с правом работы в ателье»?
Солнце светило по-летнему жарко. После затяжной сырой зимы лица прохожих казались светлее и радостнее в ярких солнечных лучах. Настроение у Юлии, несмотря на неурядицы, было нормальным. Она жила предчувствием каких-то, как ей казалось, счастливых перемен.
Как заколдованная, она остановилась у витрины столичного «Дома моделей». Ей всегда думалось, что она тоже может иметь к нему отношение, ну хотя бы как манекенщица. А вот духу не хватало переступить порог и предложить свои услуги. Ее фигура соответствовала всем требованиям стандарта, у нее был очень выигрышный для модели рост — сто восемьдесят два.
