Ирина Масарновская - Любовь от кутюр
— Тань, я хочу, чтобы ты знала про Эдика все, — несмело вновь начала Ольга.
— Ну, что еще с ним приключилось? Он что — голубой? — испугалась вдруг Орлова.
— Бог с тобой! Он уже сменил трех жен! — замахала на нее руками Шамякина.
— Наркоман, что ли? — со страхом спросила Татьяна.
— Нет, но в молодости он пил по-черному, а сейчас завязал, — стараясь заверить себя и подругу, сказала Ольга.
— Ладно, знакомь меня со своим Хэмингуэем! — согласилась Татьяна…
Мезин сидел у Орловой в комнате, привалившись к спинке дивана и в упор рассматривал Татьяну.
Он был в кожаной куртке и клетчатой ковбойке. И хотя Эдик не отличался особой красотой, все же его долговязая фигура сохранила определенную привлекательность, как и лицо с большим красноватым носом и маленькими умными глазками усталого слона.
— Слушай, Рыжая, а почему бы нам не попробовать? — сказал он, дожевывая бутерброд с ветчиной. — А вдруг я тебе понравлюсь…
— А если нет? — Татьяна посмотрела ему прямо в глаза.
— Не попробуешь — не узнаешь, — протянул Эдик.
— Перетопчешься, все вы одинаковы, — усмехнулась Орлова.
— Не скажи! — запальчиво проговорил Мезин. — Я веселый в постели. Дурачусь до полной отключки…
Эдик действительно оказался веселым любовником, он обладал большими сексуальными возможностями не в пример Артему, Татьяниному супругу. При этом Мезин восхищался собой, постоянно отмечая вслух свою неукротимость.
В промежутках между занятиями любовью он успевал рассказывать анекдоты, курить, острить и с видом гурмана хвалить и Танины «жаркие достоинства».
Но Орлову от него быстро «укачало», и она стала допускать его к себе не чаще, чем раз в неделю.
Прошло три месяца. Постепенно они стали остывать друг к другу, хотя интимную связь пока не прерывали.
Эдик всегда приходил в дом со своими продуктами. Он сразу оккупировал кухню, выдворив Татьяну, жарил, парил, резал все сам. Потом вносил в комнату поднос с неожиданными закусками. Эдик называл из «наши междусобойчики».
Мезин больше пил, чем ел, но он всегда хвалил Татьянин аппетит, утверждая, что только такие женщины, которые хорошо едят, полноценно работают в постели.
О своих делах Мезин всегда говорил вскользь, но довольно оптимистично, презирая при этом и друзей, и врагов, но все же он казался Татьяне бродячей собакой, мечтающей о хозяине с твердой рукой и командирским голосом.
В любви Эдик был искусен и ненасытен. Он являлся к Татьяне чаще всего в субботу, и они валялись с ним в постели до середины воскресенья.
Мезин любил готовить изысканный завтрак. Он приносил его к постели и умолял, чтобы Татьяна ела прямо сейчас, не одеваясь, так как ему нравилось ее рассматривать всю, как есть, «натюрель». При этом Эдик много пил, курил и посыпал пеплом простыню.
В этот свой приход он, медленно поглаживая Татьяну по оголенному колену, вдруг сказал:
— Слушай, Тань, грех такой телке, как ты, тратить попусту время на меня. Хочешь, я познакомлю тебя с мужиком, который ничего не пожалеет за этот круп?! — и он по-хозяйски похлопал Татьяну по бедру.
Таня, уже начавшая было привыкать к его заботе, ненавязчивой и легкой, восприняла такое предложение как глупую шутку:
— Тебе не терпится стать моим сутенером? — насмешливо спросила она, накрываясь одеялом.
Эдик облизнул тонкие влажные губы:
— Не кантуйся… Нам хорошо вместе, но тебе нужна достойная оправа, на которую бедный литератор никогда не заработает…
Повисла долгая пауза.
— А кандидат богат? — прервала молчание Татьяна.
— Крутой советский миллионер, — хриплым голосом ответил Эдик.
— Ну что ж, знакомь, — сказала Орлова, посмеиваясь…
В следующую субботу Мезин привел с собой маленького седого армянина с короткой татарской бородкой, похожего на актера Жана Габена.
— Армен, но не Джигарханян, — спокойно оглядывая немного смутившуюся Татьяну, представился ей гость.
Армен вел себя вежливо и уважительно. За столом, поддерживая светскую беседу, спрашивал Таню о спектаклях, которые она смотрела, о выставках, бывших на слуху у всей Москвы, поинтересовался, что она читала из новинок.
И хотя Армен не разглядывал ее квартиру, Татьяне показалось, что он все обсчитал, как техник-смотритель.
А потом они ушли. Эдик очень суетился, сгибался перед Арменом, что-то спрашивал, как нетерпеливая девица, мечтающая быстрее потерять невинность. Но Армен даже не спросил у Татьяны номер телефона.
И, если честно, ее это разозлило.
На другой день, когда Таня после лекции по психологии стояла возле старого университетского здания и думала, ехать ли ей к себе на Беговую или заглянуть к Зуевым на часок другой, благо до них недалеко, как вдруг ее окликнули.
Армен стоял, облокотившись на дверку темно-вишневой «вольво». Он приветливо улыбнулся Тане. Она, внутренне сопротивляясь, все же подошла к машине.
Армен галантно целуя ей руку, сказал:
— Немного опоздал, простите. Но пришлось спешить к вам через всю Москву, у меня объект на Дмитровском шоссе.
— А разве мы с вами условились о свидании? — Татьяна надменно вскинула брови.
— Но ведь вы меня ждали? Давайте сейчас вместе пообедаем для начала разговора. Прошу! — и он широко распахнул перед Татьяной дверцу машины…
Маленькое валютное кафе на Садовом кольце было, очевидно, хорошо знакомо Армену.
Едва они с Татьяной вошли в обеденный зал, к ним тотчас подбежал молодой официант, похожий на рождественского ангелочка. Он, улыбаясь, кивнул Армену и его гостье и подвел их к угловому столику возле окна, завешанного несколькими тюлевыми шторами, создававшими приятный оптический эффект.
Официант все так же молча быстро накрыл столик и, разлив вино в узкие бокалы, удалился, пожелав приятно провести время господину Долуханяну и его даме.
Повертев в своих пальцах бокал и посмотрев на игру света и вина, Армен мягким, чуть гортанным голосом сказал, глядя прямо в глаза Татьяне:
— Вы меня устраиваете. Я выяснил, что вы здоровы, энергичны, честны…
— Оперативно, — едва выдавила из себя Орлова.
— Нет времени на сантименты, дорогая. Итак, условия: я знаю, что формально вы замужем и у вас пока есть собственное жилье. Но я не хочу встречаться с вами в супружеском гнездышке. Я сниму для вас однокомнатную квартиру и обставлю ее по своему вкусу…
В этом маленьком седом человеке было много того, что Татьяна про себя считала «мужским». Она посмотрела в его твердые холодные глаза, и сходство с Габеном сразу растаяло: ни доброты, ни сострадания они не выражали.
— В Москву я приезжаю дней на десять раз в два-три месяца. В это время вы будете для меня секретарем, стенографисткой, машинисткой…
— А вы забыли, что я студентка и мужняя жена? — негромко проговорила Татьяна.
— Милая девушка! Думаю, что это не помеха для нашего союза, если вы к тому же еще и достаточно благоразумны, — Армен бросил на Татьяну оценивающий взгляд. — Я буду за любую оказанную мне помощь вам платить значительно больше, чем вы получаете от деканата и своего супруга или, скорее, от его родителей.
— А во время вашего пребывания в Москве я должна буду еще вас обстирывать? — с иронией в голосе произнесла Татьяна.
— Обижаете, — металлически засмеялся ее будущий шеф и любовник. — Но все же деньги просто так не даются, а тем более неплохие деньги. Придется вам немного подналечь на английский, освоить компьютер…
— Я вам буду нужна только в качестве образцовой секретарши? — поинтересовалась Татьяна.
Армен усмехнулся.
— За каждую работу вы будете получать разную зарплату, — и он нежно поцеловал Татьянину холодную руку.
Она молча разглядывала Армена, пытаясь разгадать профессию этого человека, воспитанного, даже образованного, но лишенного каких-либо профессиональных примет.
— Если вы не против, я буду брать вас с собою на приемы, премьеры, выставки, банкеты. Я уверен, вы меня не подведете, — спокойно говорил Армен своим гортанным голосом.
— Тогда мне придется объявить своим родным, что я перехожу на заочный и устраиваюсь на работу в престижную фирму, — в раздумье, скорее самой себе, чем собеседнику, проговорила Татьяна.
— Я не сомневаюсь в вашем уме и сообразительности, — Армен оценивающе глядел на Орлову.
Она молчала. Ей эта сцена казалась нереальной, точно спектакль одного актера.
— Не знаю, в какой фирме вы будете служить для своих домочадцев, но в мои дела я не советую вам вникать, для вашей же пользы. Однако заверяю вас, в них нет уголовщины.
Официант подлетал к ним, менял бокалы, приносил на горячих тарелках вкуснейшие, хотя непонятные закуски.
Они молча ели. Армен давал ей время все осмыслить. Тишина, уютный свет, маленький властный мужчина начинали постепенно завораживать Татьяну. «В конце концов, женщины испокон веков имели любовников при живых мужьях, — подумала Орлова. — Хотя Артем для меня супруг только по паспорту. И это вскоре станет известно его родителям.»
