Джоржетт Хейер - Пудра и мушка
Глава XI
В КОТОРОЙ ФИЛИПП УДИВЛЯЕТ СВОЕГО ДЯДЮ
Томас был увлечен чтением, когда его отвлек стук колес проезжавшей мимо дома пролетки. Он поднялся с насиженного места и сладко потянулся, недоумевая, кого это леший принес к нему в такой день. Он выглянул в окно и уставился на затянутую густым туманом улицу. К своему удивлению, он увидел не обычную городскую пролетку, а целый экипаж с большим количеством багажа, в который были запряжены четыре лошади. Он наблюдал, как дверь экипажа распахнулась и наружу выскочил стройный джентльмен, который даже не стал дожидаться, пока ему опустят ступеньку. На нем был широкий плащ парижского фасона, на ногах сверкали кожаные туфли. Том был несколько обескуражен. Затем из экипажа вылезли еще двое, по всей вероятности, слуги; один был низок и грузен, другой - высок и костляв. Оба были до крайности озабочены. Мужчина в плаще замахал руками, отдавая указания. Маленького человечка было почти не видно под чемоданами, которые он перетаскивал к парадному подъезду. Затем тот, что был в плаще, взобрался на крыльцо. По всему дому раздался продолжительный трезвон колокольчика. Том приблизился к пылающему камину, напряженно гадая, кто бы это мог быть. Вполне возможно, что это был приятель Мейнворинг. Но к чему ему так много багажа? Том надеялся, что незнакомец просто ошибся домом. Но человек торопливой поступью быстро пересек холл, и дверь библиотеки распахнулась. Незнакомец со шляпой в руке уже отвешивал Тому низкий поклон.
- Целую ручки моему благочестивому дядюшке! - и он ринулся вперед, чтобы исполнить сказанное.
- Боже милостивый! Это же Филипп! - захлебнулся Том. - Я не мечтал увидеть тебя так скоро, приятель? Филипп положил шляпу и перчатки на стол.
- Я прибыл не ко времени?
-Ни в коем случае! - поспешил заверить его Том. - Ну-ка встань, дай я на тебя как следует посмотрю!
Филипп щелкнул каблуками и вытянулся в струнку перед дядей. У того широко открылись глаза, а губы свернулись в трубочку и издали нечто, напоминающее свист.
- Филипп, клянусь именем Лорда Гарри, ты восхитителен! Как тебе это удалось всего за шесть месяцев?
Филипп подошел поближе к камину и стал греть руки.
- Туман, холодно, сыро! Брр! Жуткий климат! Том, ты не разрешишь мне пожить у тебя, пока я не подыщу себе жилище?
Дядя с трудом отвлекся от изучения необыкновенного камзола племянника, отделанного золотыми кружевами.
- Мог бы и не спрашивать! Живи, сколько тебе будет угодно, приятель. Я буду только счастлив!
- Мерси! - улыбнулся Филипп. - Тебе, наверное, очень приглянулось это сочетание пурпура и беж? Неплохо смотрится, правда?
Взгляд Тома опустился вниз на облегающие панталоны бежевого цвета.
- А-а... Я в полном восторге. Но туфли, пожалуй, еще лучше! Сознавайся, Филипп, где ты раздобыл такие шикарные туфли?
Филипп небрежно осмотрел свои ноги.
- Их сшили специально для меня. Но они мне не нравятся. Я отдам их Франсуа.
- Отдашь Франсуа? - запричитал дядя. - Это безнравственно! А кстати, где Франсуа?
- Он и Жак занимаются моим багажом. Моггат им помогает.
Филипп остановил Тома, который было направился к двери.
- Это лишнее! Не утруждай себя! Я уже распорядился по этому поводу, и милый Моггат все прекрасно понял и обо всем позаботится.
Том нехотя вернулся.
- Он непременно перепутает, Филипп! Ведь у тебя так много багажа!
- Как, разве мой багаж уже прибыл? - Филипп удивленно поднял брови, подошел к окну и внимательно посмотрел вниз. - Он же еще не прибыл.
- Н-но... как, разве еще что-то должно прибыть? - полюбопытствовал Том.
- Конечно! Основной багаж везут следом. Том в изнеможении присел на стул.
- Неужели это ты, который всего шесть месяцев назад считал себя вполне состоятельным, имея три камзола?
Филипп вернулся к камину и скорчил выразительную гримасу, обращенную куда-то вдаль.
- Ах, эти прошлые времена! С ними все покончено, навсегда!
Том бросил на него проницательный взгляд.
- Как все покончено? А Клеона?
- А-а! - Филипп заулыбался. - Это совсем другое дело. Я должен поблагодарить тебя за твое письмо. Том.
- Так ты вернулся из-за моего письма?
- Отчасти да. Она сейчас в Лондоне?
- У Салли Малмерсток. Ее тут уже приметили. Салли таскает ее с собой повсюду. У нее завелись поклонники. - Его глазки быстро заморгали.
- Ого!-сказал Филипп, наливая себе из графина, что стоял на маленьком столике, бокал бургундского. - Понятно. Значит, она на меня разозлилась, не так ли?
- Полагаю, что да. Саттерсвейт написал, что ты с Банкрофтом дрался на дуэли за честное имя какой-то французской девушки. Верно?
Филипп отхлебнул глоток вина.
- Чушь собачья! На самом деле мы дрались как раз из-за Клеоны.
- О-ля-ля! Ты ей, конечно, все расскажешь?
- И не подумаю.
Том недоуменно уставился на племянника.
- Я тебя не понимаю. Уж не задумал ли ты какую-нибудь хитрую игру, а, Филипп?
- Возможно. По правде говоря, не знаю! Я ей благодарен за уроки, но в то же время я оскорблен и зол! Наш маленький Филипп очень сердит, - добавил он по-французски. - Он все же постарается разобраться, любит она его или разукрашенную куклу. Может, это выглядит глупо, но что бы ты посоветовал мне?
- Значит, теперь ты считаешь себя разукрашенной куклой? - вежливо поинтересовался Том.
- А кем же еще?
- Вот те раз! - сказал Том и глубоко задумался.
- Я хочу, чтобы она любила меня, а не мои наряды, вздохи и комплименты. Разве это не понятно?
- Не совсем, - ответил Том. - Я разделяю твои чувства. Но что же тогда нам остается делать?
- Заняться моим багажом, - резюмировал Филипп, бросив беспокойный взгляд в сторону окна. - Я, кажется, слышу экипаж.
- Нет, это что-то другое. - Том прислушался.
В холле звонким эхом раздавались голоса. Филипп рассмеялся.
- Это, должно быть, Франсуа. Я полагаю, что Моггат ему явно не приглянулся.
- Клянусь всеми святыми, что Моггату тоже вряд ли кто придется по душе. А кто тот, другой?
- Это Жак, мой грум и мастер на все руки.
- Ну у тебя и свита!
- А как же иначе? - пожал плечами Филипп, усевшись рядом с дядей и вытянув ноги к огню.-Хей-хо! Не нравится мне эта погодка...
- Она никому не нравится. Что ты собираешься делать, раз уж вернулся?
- Кто знает? Отдам визит вежливости лондонскому обществу. Немного поразвлекаюсь... это уж обязательно! Куплю дом.
- Ты собираешься навестить Клеону?
В глазах Филиппа заплясали озорные искорки.
- Да, я непременно предстану перед Клеоной, именно таким, каким она хотела меня видеть: степенным, чванливым и самонадеянным хлыщом. Хотя, поверь мне, я вовсе не такой!
Том посмотрел на него.
- Пожалуй, ты прав: ты не медлительный.
- Так я им стану, - пообещал Филипп, - а также очень томным и печальным.
- Конечно, ведь это же модно. Но разве ты теперь это все приемлешь?
- Это меня мало вдохновляет. - Он перешел на французский: - Я маленький и неугомонный! Маленький Филипп с разбитым сердцем, но очень большой оригинал. Хи-хи, я должен тосковать по дому! Это неизбежно.
- Значит, Париж стал уже твоим домом? - удивился Том. - Тебе в самом деле нравятся эти французишки?
- Нравятся! А за что мне их не любить?
- Я-то думал, что как раз наоборот. У тебя там и друзья появились?
- К тому же в изобилии! И все стремятся прижать меня к своей груди.
- Не может быть! Кто же имеет честь быть в кругу твоих друзей?
- Сен-Дантен... Ты его знаешь?
- Встречался. Он высокий, темноволосый?
- Да. Поль де Вангрис, Жюль де Бержери, Анри де Шателен, о, долго перечислять! Они все так милы и очаровательны.
- А как же дамы?
- Тоже очаровательны. Ты когда-нибудь видел Клотильду де Шошерон или Жюли де Маршеран? Как нахлынут воспоминания... Я даже посвятил одной из них свою самую удачную поэму. Вы непременно ее как-нибудь услышите.
- Что посвятил? - переспросил Том, едва не свалившись со стула.
- Поэму! О жемчужине, трепещущей в ее ухе. Жаль, что ты это не видел.
- Поэму? Посвященную чему?
- Жемчужине, дорогой мой! Это был настоящий триумф.
- Пресвятые небеса! - выдавил из себя Том. - Поэма! Филипп - поэт! Черт меня побери!
- Мсье изволит обедать сегодня дома? - спросил Франсуа. Филипп сидел за туалетным столиком, очень занятый своим лицом. Он утвердительно кивнул.
- Дядя мсье, несомненно, получит приглашение?
- На карточную игру, - ответил Филипп, осторожными движениями разглаживая себе брови.
Франсуа прошествовал к гардеробу и распахнул дверцы. Держа указательный палец у носа, он размышлял вслух сам с собой.
- Голубое с серебром... несколько парадно. Оранжевый... неуместно. Пурпур... пурпур... посмотрим! Филипп достал румяна.
- Я думаю, серый, что надевал к де Флоберу в прошлом месяце.
Франсуа щелкнул себя по лбу.
- И правда! - Он даже удивился. - Ведь это именно то, что нужно!
Слуга нырнул в гардероб и вскоре появился с нужным одеянием, разложил его на. кровати, любовно разгладил складки и стряхнул воображаемую пыль, после чего заспешил к огромному сундуку, откуда извлек любимую манишку де Бержери: розовую с серебром и серебряные кружева. Затем он немного замялся.
