Геннадий Соколов - Философия любви
- Извините, пожалуйста, но танец сейчас закончится, - ответила она на его приглашение, - вы лучше присядьте и мы подождем следующего.
- Что ж, давайте подождем, - согласился Ковалев, оживленный ее предложением, - а о чем мы с вами будем беседовать, пока нет музыки?
- Можно и о музыке, если вы не возражаете.
- Признаться, я не слыву в ней большим знатоком.
- А зачем обязательно о чем то говорить, можно культурно помолчать и подумать. Вы поразмыслите: стоит ли танцевать со мной, а я подумаю: позволить ли вам проводить меня домой...
- Я вижу, вы не из робкого десятка.
- Вы не слушайте меня. Это я в шутку. Между тем, обводя взглядом площадку, Саша увидел Таню и Валю. Сердце его застучало, и фраза, начатая чужим охрипшим голосом, оборвалась и застыла у него на устах.
- Вы что-то хотели сказать? - обратилась к нему девушка, заметив неожиданную перемену, происшедшую в нем.
- Нет, - справившись с замешательством, начал Саша, - я просто размышляю: позволите ли вы проводить вас или нет. А, впрочем, я вас видел в ДК на танцах.
- Я вас тоже, - быстро ответила она, - и между прочим, вон с той девушкой, что стоит в голубом платье у оградки, - и она указала взглядом на Таню. Ковалев посмотрел в сторону Беседеной и предложил:
- Пойдемте танцевать, пока не закончилась музыка.
- Пойдемте, - улыбнулась она, вставая.
- Вы давно здесь живете? Спросил Саша.
- Почти с рождения. Я родилась в деревне. Правда, прожить там пришлось только два года, но, знаете, мне кажется, что я все помню: помню наш дом и огород, помню черемуху под окном. И вот поверите: я приехала туда, когда мне было уже семь лет, и все окружающее я воспринимала не как что-то новое, а как будто бы вспомнила то, что я чуточку забыла. Странно, правда ведь?! С вами никогда не было такого?
- Нет, право, не было. Я помню себя лишь лет с пяти. Он хотел сказать что-то еще, но в тот момент прямо перед собой снова увидел Таню. Она танцевала с Валей и внимательно посмотрела на него. Саша перевел взгляд с ее глаз на ее волосы и ему вспомнился первый танцевальный вечер, где она ему представилась прекрасной и недосягаемой. Такое же чувство охватило его и сейчас. Он опустил глаза, щека его чуть дрогнула от досады. Танец закончился, и он проводил девушку до скамейки.
- Мне очень было приятно познакомится с вами, но я должен уйти, - сказал Ковалев. - Меня зовут Александром, - и он подал ей руку.
- Люда, - ответила девушка. До свидания. У ворот парка его догнала Валя.
- Ты уже уходишь?
- Да, я сегодня очень устал.
- Так устал, что даже поздороваться не в состоянии.
- Извини, Валя, здравствуй!
- В понедельник я уезжаю, Саша, не мог бы ты проводить меня на вокзал?
- С большим удовольствием, Валя, только надо сделать так, чтобы мы были вдвоем.
- Таня завтра уедет в деревню...
- Ну тогда все нормально. Мне, кстати, тоже надо тебе кое-что сказать на прощание.
- Ну вот и прекрасно: я скажу тебе что-то, а ты - мне. Поезд в девять тридцать вечера, так что в восемь я тебя буду ждать у себя.
- Хорошо.
- Кстати, что это за девица, с которой ты танцевал? Уж не соседка ли?
- Нет, что ты! Я совсем не знаю ее. Просто пригласил на танец...
- Симпатичная девочка. Зря ты ее оставил одну.
- Ничего, ребята заметят ее. Я в этом уверен.
- Вот и я об этом говорю.
- Ах вон ты о чем. Но если бы я остался с ней, я б не увидел тебя.
- Можно подумать, что ты с площадки ушел, чтобы повидаться со мной.
- Весьма вероятно... Я построил модель, и ты подтвердила ее.
- Ну, знаешь, Саша, нельзя мстить так жестоко, - смущенно улыбнувшись, заметила Валя.
- Это я в шутку, - повторил он и, взяв ее за талию, приблизил к себе.
- Знаешь, Саша, пожалуй, я вернусь на площадку, а то Таня обидится.
- Ничего с ней не случится, а ты проводишь меня домой. Ведь должна же ты выполнить обещание, которое дала мне в прошлый раз.
Сказав это, Саша почувствовал, что его слова, самым естественным образом вытекающие из ситуации, противоречат его намерениям. Он понимал, что плывет сейчас по течению, и что оно несет его "не в ту степь", он искал оправдание своему поведению и, наконец, нашел его: он нравился Вале, она хочет побыть с ним, и, может быть, ей это даже необходимо.
С другой стороны Таня должна была понять, что девушка ушла с ним, и это должно было задеть ее самолюбие. Вадима призвали в Армию, и теперь свое внимание Таня вынуждена была сосредоточить либо на личности Ковалева, либо на ком-то другом. Однако такого человека Саша не замечал и потому решительно взял Валю под руку, когда та приостановилась, не зная как ей поступить.
- Как ты сдал экзамены, Саша?
- Нормально. Только немецкий на тройку... Пятерок в аттестате маловато, но большего я и не заслужил. А как ты?
- Можно было лучше, но, признаться, готовиться к экзаменам совсем не хотелось. Математики побаивалась, но сдала на четверку. Между прочим, у Тани только три четверки вышло. Ей можно было бы побороться и за медаль, но она сама не захотела.
Они долго шли молча. Музыка то едва доносилась, то исчезала, теряясь где-то в кварталах. На горизонте взошла луна, и сквозь облачный бархат кое-где просачивались наиболее яркие звезды. упоминание о Тане почему-то рассердило его. Он взглянул на Венеру, с которой ее некогда сравнивал и, перекрестив планету про себя не весьма лестным словом, отвернулся, чувствуя как негодование вдруг охватывает его. Ему захотелось развернуться и сейчас же уйти куда-нибудь в темноту, в лес, упасть на траву и пролежать там до утра, пока не погаснут холодные звезды, пока не взойдет солнце и не возвестит о начале нового дня. Очнувшись от тягостных размышлений, он вдруг резко остановил Валю за руку и почти закричал:
- Ты что меня тащишь домой?! Разве ты не видишь, что я не хочу еще спать. Разве ты не чувствуешь, что я сам хочу провожать тебя, провожать бесконечно. Ты можешь это понять или нет? Я тебя спрашиваю.
Валя стояла растерянная и пыталась принять это за розыгрыш. Но глаза его были серьезны, они блестели каким-то незнакомым ей блеском.
- Что с тобой, Ковалев? - нарочито шепотом и по фамилии обратилась она к нему.
- Я не Ковалев... Я Ковалев для других, а для тебя я Саша, а может и Сашенька. И теперь я буду провожать тебя, а не ты. И провожать я тебя буду не на вокзал, а домой. Никуда ты теперь не поедешь, а твой билет я завтра же сдам, если вообще не порву, - сказав это, он чуть улыбнулся. Недоверчиво глядя на него, улыбнулась и Валя.
- Ты брось эти шуточки, Сашенька. Билет мой ты не увидишь, ну а коль назвался груздем - полезай в кузов, - она взяла его под руку и развернула в направлении своего переулка.
- Если ты не хочешь спать, пойдем посидим у нас. Мои родители в отъезде, я угощу тебя чем-нибудь вкусным.
- Сегодня можно и горьким, - заметил он.
- Только тихо, - прошептала она, пригрозив пальцем, когда они вошли в подъезд. - Братик, наверняка, уже спит. Дверь тихонько скрипнула, и они, оставив обувь в прихожей, на цыпочках прошли на кухню. Валя сходила в спальню, переоделась и включила на кухне свет.
- Провожать я тебя уже не пойду, - махнула она рукой.
- До дивана я и один доберусь, - пошутил Саша.
- Ох у тебя и шуточки, - отозвалась она. - Ты посмотри лучше мои фотографии, а я пока что-нибудь приготовлю.
Ковалев взялся просматривать фотографии, а Валя стала хлопотать у плиты.
- Ты, Валя, учти, что на вечере нас в школе кормили.
- Что, у вас выпускной был сегодня?
- А что, незаметно?
- Да вроде бы нет, - ответила она, внимательно посмотрев на него. - А у нас вчера был; так ты знаешь, мальчишки "Варны" притащили и девчонок потихоньку подпаивали. Мне тоже перепало немножко. Но одна девчонка, да ты ее знаешь, Белозерова Светка, поднаклюкалась, прижала своего Чижика в темном углу и давай целовать его да плакать, а тут Лариса Степановна, как на грех, увидела, давай их растаскивать да успокаивать. Мы чуть не померли со смеху. Сегодня на танцах подмигнула ей, показываю на Чижика, как мол, он себя чувствует. А она показывает большой палец: все, мол, нормально.
Ковалев оторвался на минутку от альбома и внимательно посмотрел на Валю. Она была в домашнем ситцевом халате, голубой фон которого был усыпан белыми лилиями. Серые большие глаза ее были задумчивы, а чуть вздернутый нос выдавал ее бойкий характер. В профиль она была даже красива, но чуть широковатые скулы, как только она поворачивалась, немедленно рассеивали впечатление тайны, которое обыкновенно создает истинная красота.
Поймав на себе его пристальный взгляд, Валя смутилась.
- О чем ты задумался, Саша; не нравятся фотографии?
- Да вот сравниваю тебя на фотографиях и в жизни. Там ты какая-то серьезная очень. Здесь ты проще. Он встал со стула, подошел к ней и обнял за талию.
- Между прочим, Саша, если насчет горького ты заикнулся не в шутку, то у нас кое-что есть... Родители праздновали по поводу моего аттестата, и осталось вино. Хочешь?
