Николай Новиков - Опасная любовь
— Смотри, Радик, если Нигилист разозлится — это очень опасно, — предупредила Наташа.
— Боишься его?
— Нет.
— И я — нет. Я сам — очень опасно. Ты идешь директором? Слушай, некогда говорить, дело надо делать.
— Не знаю, мне нужно с мужем посоветоваться, — неуверенно сказала Наташа.
— Что муж, слушай! — Наташе показалось, что она увидела, как он раздраженно взмахнул рукой. — Давай, я сам поговорю с ним, скажу, народ хочет Наташу директором.
— Ох, нет, не надо, — поспешно сказала Наташа. — Спасибо за предложение, завтра я скажу тебе, согласна или нет. Должна же я подумать, в конце концов?
На том и порешили. Наташа положила трубку, откинулась на спинку кресла и стала думать, забыв, что на ногах незастегнутые сапоги, а рабочее время В «Тачанке» уже началось.
10
Театр «Фокус», где работал теперь Аристарх, в недалеком прошлом был обычной театральной студией в клубе имени Фрунзе завода «Центролит». Тогда в ней скрашивали свое существование домохозяйки из окрестных домов и заводская молодежь из тех, кто считал, что путь к сердцу любимого человека ближе всего — через театральную сцену. А потом пришел новый руководитель, который хотел называться не иначе, как «главный режиссер», и театральная студия превратилась в театр-студию.
Режиссер оказался не только честолюбивым, но и довольно-таки энергичным руководителем: пригласил профессионалов, благо, молодых актеров, не нашедших или потерявших место в труппах знаменитых московских театров, было предостаточно. Выбил зарплату, договорился с администрацией, что за аренду платить не будет, стал зазывать на спектакли театральных критиков. Поил их чаем с сушками, рассуждал о бедственном положении культуры вообще, о сложностях его театра, в частности, чтобы потом воскликнуть: и в такое время, в таких условиях мы играем! Открываем новые драматургические дарования! А какой спектакль вы только что видели! Это же шедевр!
Одними сушками дело тут, конечно, не обходилось. Но, выпив коньячку или водочки, критики неизменно приходили к выводу: спектакль и вправду удался, не в каждом академическом нынче такое увидишь. В газетах время от времени стали появляться благожелательные рецензии, о «Фокусе» заговорили понимающие люди, в общем, рождение нового театра состоялось.
Аристарх пришел сюда из Театра Советской Армии, где числился в труппе два месяца, но так и не получил ни одной стоящей роли, да и в массовках всего три раза выходил на сцену. И, когда позвонил друг и бывший однокашник Борис Котляров и сказал, что в «Фокусе» подобралась довольно-таки симпатичная актерская бригада и еще есть вакансии, Аристарх, не раздумывая, ушел из Театра Советской Армии.
Поначалу трудно было привыкнуть к грязной, скрипучей сцене клуба имени Фрунзе, к двум раздевалкам вместо гримерных, да и то одна из них постоянно была закрыта. Конечно, это был не тот театр, о котором мечтал Аристарх, но работать в нем было можно, и даже — работать с удовольствием. Ибо неистощимый на выдумки главный ставил действительно интересные спектакли и вовремя платил зарплату.
Главного звали Валерий Петрович Аристов, а за глаза его величали не иначе, как Эйнштейном, за седые, торчащие в разные стороны волосы. В шутку поговаривали, что он по утрам включает вентилятор, и когда волосы вытянутся в горизонтальном направлении, закрепляет их лаком, дабы выглядеть, как истинный маэстро.
Сейчас он с тремя актерами репетировал новую пьесу никому не известного молодого драматурга на современную тему. Забавная была штучка: студент, подрабатывающий в торговле, случайно знакомится с молодой, красивой женщиной. Они встречаются в общежитии, потому что женщина замужем за довольно-таки преуспевающим предпринимателем, почти ровесником студента. Однажды, когда студент провожал свою возлюбленную домой, они в троллейбусе встретили ее мужа, который навещал свою бабушку и поленился выводить из гаража «вольво», решил проехать две остановки на троллейбусе, вспомнить время, когда был простым советским инженером. Красавица знакомит кавалера с мужем, а тот приглашает студента домой, познакомиться, поговорить, надо же знать, с кем его жена встречается, а вдруг с плохим, невоспитанным человеком? Студент, не желая, чтобы его заподозрили в трусости, соглашается. И что там дальше было!
Студента играл Котляров, респектабельного мужа — Аристарх, а красавицу Шура Ланкина. Все трое репетировали с удовольствием, вспоминая развеселые студенческие времена, Эйнштейн был доволен и на следующую субботу назначил премьеру, не сомневаясь, что спектакль станет событием в театральной жизни Москвы.
Но сегодня Аристарх пришел в клуб имени Фрунзе с плохим настроением. Никак не выходил из головы вчерашний разговор с Ириной. Ее желание найти себе спонсора. Какой, к черту, спонсор может быть у молодой, красивой женщины? Кто за просто так станет платить деньги, да еще в теперешней России с ее богачами, которые либо новые и дикие, либо старые и развратные?! Не спонсора, а состоятельного любовника она может себе завести. Мужика, который просто будет платить ей деньги за вполне определенные услуги. Может быть, не так откровенно и грубо, как проститутке, но ему-то от этого не легче!
А самое ужасное, что она этого не понимает. Просто не хочет понять. Уж как он пытался ей объяснить вчера, что тут к чему, да все без толку. Кошмар! Мало он времени ей уделяет, слишком мало. Днем на репетициях, вечером занят в других спектаклях, по выходным Эйнштейн устраивает выездные спектакли в Москве и Подмосковье, какая-никакая, а все же прибавка к зарплате. Но Ирка — очень красивая женщина, она привыкла к вниманию, ей нужно где-то бывать, слышать комплименты. Он же и цветы ей не так часто дарит. А выбраться куда-нибудь в ресторан или на концерт заезжей знаменитости никак не получается, денег только-только на еду хватает.
Можно, конечно, прогуливаться по набережной и вокруг пустующего бассейна «Москва». Но в такую погоду, когда хороший хозяин и собаку из дому не выгонит, какие, к черту, прогулки!
Ирка воспринимает это спокойно, с юмором, но он-то должен предвидеть, что рано или поздно ей это надоест?!
Может быть, Наташку с Андреем пригласить? Или самим в гости напроситься? Но Наташка — Иркина подруга, Ирка и должна об этом думать. А он? Должен ведь как-то отвлечь Ирку от глупых мыслей о спонсоре! Но как?
В раздевалке уже сидели на лавочке Борис Котляров и Шура Ланкина.
— Привет, — сказал Котляров. — Твое счастье, что Эйнштейна вызвали к директору завода, а то бы он устроил тебе нагоняй за опоздание.
— Привет, привет. — Аристарх бросил на лавку свою сумку, невесело усмехнулся. — Что-то настроение у меня сегодня хреновое. Погода, что ли?
— Погода сегодня лучше, чем вчера, — с кокетливой улыбкой сказала Шура. — Дождик кончился, и муж мой уехал в командировку, кажется, в Испанию.
— Можно приходить в гости? — спросил Котляров, невысокий, светловолосый крепыш. — Я согласен. Продолжим репетиции у Шуры дома, раз муж уехал в Испанию.
— Да я же не тебе это говорю, Арику, — капризно сказала Шура, махнув рукой на непонятливого Котлярова. — Какой ты заторможенный, Боря.
Аристарх улыбнулся, глядя на невысокую, курносую шатенку с карими глазами и короткой стрижкой — томная, грациозная, эдакая мимозочка, мамина дочка. Но сколько страсти угадывалось в ее неспешных, вроде бы вялых движениях, в капризном голосе. Аристарх догадывался, что нравится Шуре: всякий раз, когда муж ее, полковник из Министерства обороны, куда-то уезжал, она непременно сообщала об этом Аристарху, а на репетиции последней пьесы, играя его жену, время от времени довольно-таки вольно трактовала сценарий, позволяя себе обнимать и целовать сценического мужа. Аристарх особо не противился — кто ж станет возражать, если его целует симпатичная женщина, но на сообщения о командировках мужа не реагировал.
— Я не заторможенный, — возразил Котляров. — Я уже просчитал, что получится из твоего важного сообщения, и сделал соответствующие выводы. Лучший вариант — провести репетицию у тебя дома без Эйнштейна.
— Почему лучший?
— Потому что Аристарх любит свою жену.
— Ну и что? Я разве сказала, что не люблю своего мужа? Только то, что он уехал, кажется, в Испанию.
— Там тепло, — мечтательно сказал Аристарх. — Наверное, и купаться можно.
— Да что ты, Арик! В марте там тоже холодно. Скучно и неуютно, вот. А здесь может быть просто замечательно, если испанский гранд Аристарх…
— Возьмет гитару и будет орать под окном: раз муж уехал в Севилью, скорей брось мне веревку, Инезилья! — сказал Котляров и сам рассмеялся.
— Точно заторможенный, — сказала Шура. — Арик, тебе никто не говорил, что ты похож на испанского гранда? Еще бы тебе усы и бородку, как у…
— Дон-Кихота, — подсказал Котляров.
