Фред Стюарт - Титан
Наконец «Святая Тереза» причалила к большой в четыре квадратные мили — гавани Владивостока. Там уже стояли два русских крейсера. Ника посетило странное чувство, когда он спускался по сходням на берег той страны, где родилась его мать. Несмотря на чистую русскую речь, Ник чувствовал себя стопроцентным американцем и знал о России так же мало, как и большинство его сверстников в Штатах. Правда, порой в его памяти смутно всплывали звуки русских народных песен, которые ему пела мать, аромат русских блюд, которые она иногда готовила: блины, пирожки…
Все это вкупе и создавало странное ощущение, как определил его сам Ник, «возвращения домой».
Таможенные власти относились к своим обязанностям удивительно небрежно, принимая во внимание военное время. Видимо, это являлось отражением ослабленности царского режима. Но все равно у Ника почти не было времени на осмотр достопримечательностей Владивостока, так как уже через час транссибирский экспресс отправлялся в свой путь до Москвы длиной в шесть тысяч миль.
Ник имел билеты в вагон первого класса. Купе, доставшееся ему в поезде, выглядело комфортабельным: обитые красным деревом стены, красивая отделка бронзой, шикарная драпировка, наконец, красные бархатные занавески на окне. Точно в пять часов пополудни паровоз, работавший на древесном топливе, вытянул восемь вагонов поезда со станции, и путешествие началось. Ник наблюдал в окно за уплывавшими назад унылыми пригородами. Потом появились сельские пейзажи. Поезд взял курс на северо-запад, в сторону Маньчжурии.
В половине седьмого в его дверь постучали.
— Войдите.
Это был как всегда улыбающийся граф Разумовский.
— Флеминг, дружище, я иду обедать, присоединяйтесь.
Ник был уже сыт по горло обществом графа.
— Нет, спасибо.
— Погодите отказываться. В соседнем со мной купе едет совершенно очаровательная женщина, муж которой был процветающим коммерсантом во Владивостоке. Она обедает со мной. Уверен, останетесь довольны ее обществом. Он понизил голос. — Она, как говорят французы, disponible[7] Способна существенно скрасить наше путешествие. Он пошло подмигнул.
— Спасибо еще раз и еще раз нет.
Ник уже еле сдерживался, но графа, похоже, невозможно было бы оскорбить.
— Ладно, юноша, но если передумаете… Уверяю, в этой даме есть чем соблазниться.
Привычно ухмыляясь, он вышел из купе и прикрыл за собой дверь.
Дорога была одноколейная и очень тряская; поезд мотало из стороны в сторону, несмотря на то что скорость была всего двадцать пять миль в час. Хуже того: каждые два часа состав останавливался для того, чтобы пассажиры второго класса могли справить нужду: в их плацкартных деревянных вагонах не было туалетных комнат. Впрочем, эти неудобства отчасти компенсировались. Пожилой проводник вагона, где ехал Ник, держал постоянно кипящим медный самовар с крышкой-луковицей и латунным краном. За чаем можно было обращаться в любое время.
Вагон-ресторан был просто роскошным: кожаные сиденья, зеркала, медная лампа с красным шелковым абажуром на каждом столе. Обслуживание было прекрасное. Искрящееся стекло бокалов, серебряные приборы и ослепительно белые скатерти. Несмотря на нехватку продуктов в Петрограде, про которую слышал Ник, в вагоне-ресторане яства сыпались как из рога изобилия: наваристый борщ, тушеное мясо, свежие осетры, жаркое, икра, клюквенный пирог. Перечень спиртного был на удивление большим. Для Ника сесть за один из столиков и, смакуя крымское «Пино Гри», обозревать в окно уплывающие вдаль гигантские просторы Маньчжурии значило не просто получить удовольствие, но и открыть для себя новое. Он довольно насмотрелся на восточную часть Соединенных Штатов, разъезжая по городам в роли торгового агента, но маньчжурская земля была гораздо красивее и просторнее, казалась загадочным краем, оторванным от всего остального мира.
На второй вечер, когда как раз проехали Харбин, столицу Маньчжурии, в вагоне-ресторане появился граф Разумовский в обществе удивительно привлекательной женщины. Она была одного роста с графом, а атласная шляпка без полей, оттенявшая ее черные волосы, делала ее еще выше. На ней было голубое платье, подчеркивавшее ее превосходную фигуру, красивые длинные ноги были дерзко открыты, по меньшей мере, на шесть дюймов. Две нитки розового жемчуга гармонировали с цветом ее лица. Граф, одетый в вечерний костюм, подвел ее к столу Ника.
— Вот он, сказал он по-русски, полюбуйся. Наш франтоватый юный американец. После этих слов он перешел на английский. — Флеминг, с удовольствием представляю вам Надежду Ивановну, самую ослепительную вдовушку во всем Владивостоке. Надежда Ивановна, это Ник Флеминг.
Ник поднялся из-за стола, чтобы поцеловать даме руку. Он ожидал, что обещанная Разумовским вдова окажется средних лет женщиной, но этой с трудом можно было дать тридцать.
— Счастлив познакомиться, — сказал он по-английски. — Вы с графом присоединитесь ко мне?
— Увы, неважно себя чувствую, — проговорил Разумовский. — Боюсь, перепил водки. Не смогу составить вам компанию, но Надежда Ивановна с радостью отобедает с вами. Оставлю вас в прекрасном обществе, — сказал он вдове и прибавил по-русски: — Узнай, что ему нужно в Петрограде.
Ник был рад, что ни разу не дал графу понять, что знает русский язык.
— Вы давно знакомы с графом? — спросил у нее Ник, когда официант подал первое.
— О нет. Я познакомилась с ним только вчера вечером в поезде.
«Врешь», — подумал Ник. Он был удивлен тем, как чисто она говорит по-английски.
— С ним очень интересно, — продолжала она. — Кстати, о вас он весьма высокого мнения.
— Удивлен. На корабле я выиграл у него триста долларов.
— Деньги не имеют для него значения. Он очень богат, вы, наверное, уже знаете?
— Нет, не знал. А откуда вы узнали, если познакомились с ним только вчера?
Она обратила на него невинный взгляд.
— Разумовские — одна из знатнейших фамилий в России. У них огромные поместья.
Официант вновь наполнил их бокалы. Она пригубила и сказала:
— Удивительно все-таки, что может погнать американца в такую пору в Петроград. Вы едете туда по делам?
— Я бы сказал, по государственным делам.
— О?
— Я везу послание от президента Вильсона царю.
Он едва удержался от смеха, видя, с каким трудом она пытается скрыть свое волнение.
— В самом деле? Как интересно! Значит, вы очень важная персона.
— Стараюсь держаться как можно скромнее. Но послание, похоже, действительно важное.
Она стала смотреть в окно, пытаясь казаться равнодушной. Но он почти слышал лихорадочную работу ее мозга, заглушающую металлический перестук колес поезда.
Тем же вечером, в одиннадцать часов, она постучалась к нему в купе. Когда он открыл дверь и увидел ее, стоящую в коридоре вагона в одном пальто, накинутом на атласную ночную рубашку, удивляться не стал.
— Хотела попросить у вас сигарету, — сказала она. — А то у меня все вышли.
— Сожалею, но я не курю, — кратко ответил Ник.
Он закрыл дверь прямо перед ее изумленным лицом и, сев на свою постель, улыбнулся. Мадам Надежда Ивановна смешна в своей откровенности. Бесспорно, вдова из Владивостока была очаровательна, но он не собирался изменять своей зеленоглазой богине. Ник настолько сильно любил Диану Рамсчайлд, что впервые в жизни намерен был показать свою верность.
Какую бы игру ни вели Разумовский и эта женщина, они вели ее вместе вплоть до конца путешествия. Когда Ник встречал их в вагоне-ресторане, она ему вежливо и холодно улыбалась, как будто ничего не произошло, а граф расплывался в своей так надоевшей Нику слащавой улыбке. Ник рассудил, что если граф действительно является сотрудником Охранного отделения, то он так или иначе узнает об истинной миссии Флеминга от своего начальства. Если же нет, то чем меньше он будет знать о сделке «Рамсчайлд армс», тем лучше.
А пока Ник любовался природой Сибири, огромными пшеничными полями, тайгой, изредка попадавшимися маленькими деревушками, озером Байкал, которое выглядело совсем как море. В Иркутске была пересадка на другой, более скорый поезд, на котором они перевалили через Урал и въехали в европейскую часть России. И вот, наконец, Москва. Там Ник пересел на петроградский экспресс, который довез его до столицы за двенадцать часов.
Стоила теплая августовская ночь. Ему захотелось поскорее увидеть красоты диковинного города, но он взял извозчика сразу до гостиницы, решив совершить экскурсию утром.
Гостиница «Европейская», размещавшаяся на главной магистрали города — Невском проспекте, представляла собой огромное, уродливое здание XIX века. Ник въехал в двухкомнатные апартаменты на третьем этаже, богато обставленные резной мебелью, увитой деревянными виноградными лозами и барельефными животными, включая двух сидевших на корточках и подпиравших массивный письменный стол медведей. Ник рухнул на двуспальную кровать и через минуту уже крепко спал.
