Марджори Иток - Рассвет на закате
— Но они отличные люди, — и взяла свой дождевик. — На улице все еще моросит?
— Нет. По крайней мере, в данный момент. А в прогнозе о погоде сказали по телевизору, что с завтрашнего утра ожидается похолодание, поэтому, наверное, дождя, может, и не будет больше.
— Идите, если хотите. Мы захлопнем дверь.
— Отлично. Счет приготовлен?
— Он на вашем столе.
— Я займусь им завтра.
— Нас вполне устроит, если вы заплатите в начале следующего месяца. А на этой неделе вам и так досталось. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Втиснувшись в свое пальто, она пошла к двери, внезапно и с болью подумав, что не знает, надо ли ей составлять ведомость о заработке. Но Бен, Мэри Энн и Леонард существуют за счет этих тощих доходов магазина, не говоря уже о ней самой.
Луна заливала холодным ясным светом бетонную платформу и пространство вокруг нее. В проулок падала застывшая тень от почтовых ящиков на углу, а траурные флажки, отделанные черной бахромой, на потрескавшемся бетоне выглядели коричневыми. Мусорный бак покрывали капли влаги, а в ночном воздухе уже чувствовался намек на осеннюю стужу.
Элинор сильнее закуталась в свою одежду. Энтони держал дверцу машины открытой, мотор уже урчал. Она скользнула внутрь, с наслаждением чувствуя тепло.
Итак, следующим препятствием в этой скачке будет мужчина в отличном, сшитом на заказ костюме.
Он устроился на своем сиденье, захлопнув дверцу с приятным негромким щелчком, и потянулся к регулятору обогревателя, чтобы включить его на полную мощность.
Тихим и спокойным голосом он сказал:
— Вестей от племянника нет?
— А, да. Он здесь.
— Что? Когда?
Она рассказала Энтони о встрече с ним, не стараясь скрыть гнев.
— Вот дерьмо! — воскликнул Энтони. — Наверное, это и был тот здоровенный деревенский парень, которого я видел. Он спускался по ступенькам, а потом укатил в грязном красном «пикапе». А куда он поехал?
— Не знаю. Я была слишком зла, чтобы интересоваться. Вообразите себе: он кричит, вламывается сюда и говорит такие вещи!
— Ну что же, я вот что вам скажу, дорогая моя: если он расположился в доме Джулии, то вам там места нет.
Ну разве не этого она хотела? Разве не так она хотела распорядиться своей жизнью, плача в жилетку Тони?
«Хорошенькое дельце, — подумала уныло Элинор, — в искусстве дипломатии я могу сравниться только с цыпленком».
Она заставила себя сказать более спокойно:
— Мне ведь все равно когда-нибудь придется иметь с ним дело.
— Правильно. Завтра утром. Когда вы хорошенько выспитесь. Боже мой, детка, да за эти четыре дня у вас не было передышки. Теперь для этого настало время.
Его слова прозвучали довольно убедительно для Элинор. Она пошла на компромисс.
— Сначала давайте посмотрим, там ли он.
Но, вероятно, племянника дома не было. «Пикап» не стоял возле дома, хотя через кружевные занавески гостиной пробивался свет, но он всегда включался автоматически в восемь часов вечера.
Часы Элинор показывали десять тридцать. Испытывая неимоверное облегчение, она сказала:
— Хорошо. Он поехал в мотель.
— Или в бар.
— Все равно. Тони, я слишком устала, чтобы ужинать. Подвезите меня поближе, и я выйду.
— Только при условии, что я тоже останусь. Я не оставлю вас здесь, когда каждый момент может явиться этот нахал.
«О, Господи! Да за кого он меня принимает? За непорочную деву-весталку с макаронами вместо мозгов, что ли?» Стараясь сохранить терпение, которого у нее оставалось все меньше, она сказала:
— Я могу запереться изнутри, Тони. Я обещаю. Я очень устала…
Элинор позволила своим словам прозвучать убедительно, она надеялась, что убедительно. Она была очень хорошо осведомлена о другом, более элегантном «нахале», у которого, может быть, были те же самые намерения, что и у Бентона Бонфорда. Но ее идиотское поведение прошлой ночью, без сомнения, дало Энтони повод, что он может думать иначе.
Он остановил «порше» рядом с ее собственным потрепанным старым «шевроле». Свет, проникавший через кружевные занавески, отбрасывал яркие пятна на его улыбающееся лицо.
— Это не совсем то, чего я ждал.
— События прошедшей ночи вовсе не являлись тем, чего я ждала, — ответила она и, с облегчением подумав, что выиграла битву, потянулась за сумочкой. Но темная рука, чья смуглость еще более подчеркивалась ослепительной белизной манжета и блеском старинной бриллиантовой запонки, обняла ее, привлекая ее застывшее тело к нему.
Энтони пробормотал в ее ухо:
— Ну же, только маленький знак благодарности мальчику за хорошее поведение. — Затем его губы коснулись ее губ. Другая рука коснулась шеи, затем медленно заскользила к груди.
Элинор произнесла твердо:
— Нет. Нет, Тони.
Он терся своей грубой щекой о ее лицо.
— Не сегодня? Но я так ждал этого момента.
— Не сегодня, — еще раз жестко сказала Элинор, но не добавила вслух то, что подумала: «Никогда». Потому что действительность еще может заставить ее обратиться за помощью к этому человеку.
Тони вздохнул, преувеличенно громко, поцеловал ее в обе щеки и отпустил.
— Мне будет очень одиноко в мотеле. Я буду таким подавленным и лишенным тепла.
— Поживем-увидим.
— Жестокая!
Он перегнулся через нее, открывая дверцу машины.
— Что же, идите, непостоянная дева. Я позвоню вам завтра.
Элинор вышла. По-дружески махнув ей рукой, Тони уехал прочь. Но ее представление о самой себе не улучшилось бы, узнай она, что он еще не успел завернуть за угол, а мысли о ней уже улетучились из его головы. Он думал об этом проклятом племяннике.
Если племянник в баре, то он найдет его. Устроит случайную встречу. Но поговорить им нужно.
Элинор еще минутку постояла на морозце, стараясь прийти в себя. То, что она с такой легкостью отделалась от Энтони Мондейна, не вызывало у нее недоумения. Может быть, она слишком давно не играла в эти игры со свиданиями…
У нее было несколько случайных романов, в основном с дилерами-антикварами, которые интересовались ею, может быть, ради того, чтобы узнать кое-что о делах. После того как она переехала к Джулии, все отношения почти полностью прекратились, и Элинор до сих пор недоумевала, почему. А если теперь она и понимала, то все равно упрямо и яростно отказывалась думать об этом.
К тому же она чувствовала, что ее сердце тревожно и глухо стучит, и причиной тому вовсе не Энтони Мондейн.
Правильно ли она поступила? А вдруг племянник все-таки здесь?
Стремительные облака закрыли бледную луну, когда она, хрустя гравием, пошла по подъездной дорожке, чтобы заглянуть в старый гараж. Два мусорных бака, газонокосилка и пачки ненужных журналов. Никаких признаков «пикапа». О’кей. На аллее тоже ничего, кроме нескольких луж, в которые падали редкие капли с ветвей сикамор. Так. Его нигде нет. Хорошо. Может быть, до утра ей и не придется столкнуться с чем-нибудь еще. Все, что она действительно хотела, так это незамедлительно отправиться в кровать, закрыть утомленные глаза и обо всем забыть.
Прошлой ночью она опустошила бутылочку снотворного, но в ее сумочке лежала еще одна.
Думая об этом как о своего рода вознаграждении, она поднялась по осевшим ступенькам кухонного крыльца, ее каблучки издавали гулкое цоканье, и взялась за дверную ручку. Ручка не повернулась. Она даже не сдвинулась с места.
Охваченная страшным подозрением, она нахмурила брови и тихо проронила:
— О, мой Бог!
Сойдя с крыльца, она торопливо направилась по мокрому гравию к въездным воротам, поднялась по ступенькам и попробовала открыть дверь. Заперто. Тогда, очень заинтересованная и слегка разгневанная, она опять спустилась вниз и обошла старый дом по темной дорожке. Полами своей одежды она задевала за высокие кудрявые стебли умирающих садовых растений. На сей раз ее каблучки выбивали свою дробь быстрее, чем прежде. Парадная дверь тоже была заперта. У нее возникло сильное искушение ударить ногой в проклятую дверь и закричать: «Откройте, черт возьми!» Затем она, приняв во внимание спящих соседей и бесполезные затраты энергии, снова пошла к кухне. На этот раз Элинор положила пальто и сумку на маленькую деревянную скамью и обеими руками попробовала открыть дверь. Безрезультатно. Дом заперт.
Следовательно, это племянник закрыл дом. По незнанию или в отместку. Одно из двух. Хотя какая разница? В данный момент имеет значение только то, что она оказалась на улице. А племянник, вероятно, находился внутри. Даже если машины у дома и не было.
Элинор уселась на сырую скамейку рядом с сумкой, обернула пальто вокруг замерзших плечей и глубоко вздохнула.
Ну и что теперь делать?
Часы показывали начало двенадцатого. Не слишком подходящее время, чтобы будить Мэтта Логана и его жену или ехать в мотель. Она и так уже дала сегодня достаточно поводов для сплетен. А заснуть в машине грозит ей смертью либо от боли в плече, либо от холода. Она могла бы вернуться в магазин. К черту! Это выражение родилось в ее голове с неожиданной злобой. Она не станет уезжать отсюда, словно отшлепанная девчонка.