Джоан Джонстон - Подари мне лошадку
- Ты полагаешь, мне или Сюзанне пойдет на пользу встреча с твоими родителями?
- Ты моя жена, - возразил он, - а Сюзанна моя дочь.
Только на время.
Эти слова висели в воздухе, разделяя их незримой стеной. Если Сюзанна действительно пойдет на поправку, это все изменит коренным образом. Мара больше не будет в нем нуждаться. Она сможет переехать в Даллас, в дом с крытым крылечком и беленым забором.
- Я хочу, чтобы они познакомились с тобой, Мара. Даже.., даже если наши с тобой отношения не сложатся. Я думаю, что ты особенная женщина. Я почувствовал это сразу, как только взглянул на тебя в нашу первую встречу.
Мара вспыхнула, и бросила на него быстрый взгляд.
- Я была замужем, когда ты встретил меня в первый раз, - напомнила она.
У Фалькона дрогнули губы, и Мара тотчас пожалела о своих словах. Она всего лишь хотела дать понять, что ему не следовало смотреть на замужнюю женщину подобным образом. Она и не думала напоминать ему о катастрофе, оставившей ее вдовой. Фалькон повернулся на каблуках, и Мара сразу догадалась, что он снова уйдет из дома, если она не попытается его остановить.
- Я кое-что сделала в твоем кабинете. - Она сказала это, когда он уже поворачивал ручку кухонной двери.
Фалькон обернулся, глядя на Мару через плечо.
- Что ты сделала?
Она улыбнулась одним уголком рта.
- У тебя на столе полный беспорядок, и в компьютерных файлах - тоже.
- Ты работала на моем компьютере? - Он повернулся к ней, по-хозяйски расставив ноги и уперев руки в бока.
- Я навела порядок, - ответила Мара. Фалькон скептически приподнял бровь.
- Порядок?
Господи, помоги мужчине, когда женщина берется наводить порядок.
- Пойдем, я покажу тебе, что я сделала.
Фалькон понял, что ему протянута оливковая ветвь, и подхватил ее.
- Ладно. Пошли.
С тех пор как Мара переехала к нему, Фалькон стал замечать кое-какие усовершенствования в доме. На кухне появились цветы в горшках, а в гостиной декоративные деревья в кадках.
Кожаный диван, вносивший мрачную атмосферу в комнату, она выложила узорчатыми подушками, для каждой вазы нашлось у нее место в нише. Она раздвинула тяжелые шторы в гостиной, чтобы туда проникал дневной свет, а яркие хлопчатобумажные занавески приятно оживили кухню.
Дом содержался в идеальной чистоте. Она не зря предлагала свои услуги в качестве экономки, но доверить Маре хозяйственную бухгалтерию Фалькон все равно не решался.
Мара не стала целиком переделывать его кабинет - вряд ли это пришлось бы Фалькону по вкусу. Она действовала осторожно: тут переставит одно, там другое. И ясное дело, все шпоры и уздечки, которые он чинил, были отправлены подальше от кухни.
Но стоило Фалькону примоститься рядом с Марой за компьютером, как он убедился, насколько серьезно она взялась за учет. Теперь было наглядно видно, какой жеребец покрыл ту или иную кобылу, каких коров осеменил тот или иной бык. Она также рассчитала количество скормленного скоту зерна и прибавку в весе каждого отдельного животного.
- Это невероятно! - воскликнул изумленный Фалькон. - Где ты этому научилась?
- Помнишь, я рассказывала тебе, что выросла у мамы на коленях, так вот, еще я не раз заглядывала через плечо к отцу, когда он сидел за работой. - Она хитро улыбнулась.
- Я в восхищении. Но с такими знаниями ты запросто могла бы найти неплохую работу на богатой ферме.
- Я не закончила колледж, - призналась она, - я училась только на первом курсе, когда заболела Сюзанна.
Фалькону пришло в голову, что для ведения его бухгалтерии колледж ей не понадобится, но, если с ним что-нибудь случится, без образования ей не обойтись.
- Тебе просто необходимо закончить колледж, - убежденно сказал он.
- Пока Сюзанна не поправится, об этом лучше забыть.
- Я надеюсь, что завтра мы получим обнадеживающие результаты. Ты должна учиться, а я поищу кого-нибудь, кто сможет ухаживать за Сюзанной, пока ты на занятиях.
- Я и так слишком многим тебе обязана.
- Ничем ты мне не обязана, - возразил Фалькон. - Я делал только то, что хотел делать. И выбрось из головы все мысли о долге.
Он задержал дыхание. Кое-что она все-таки могла бы для него сделать. Она сама предоставила ему блестящую возможность заговорить о своем желании, не выдвигая ультиматумов.
- Кое-что ты, конечно, могла бы для меня сделать, - наконец сказал он.
- Что именно?
Секунду он колебался, потом рискнул:
- Мне нужна женщина, Мара. Ты моя жена, и я хочу спать с тобой.
Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он поднес руку к ее щеке и нежно погладил.
Она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу:
- Я хочу того же, что и ты. Я знаю, я обязана тебе...
Фалькон резко отдернул руку, Мара открыла глаза. Он выпрямился во весь рост, лицо его напряглось.
- Если ты всего лишь обязана мне, лучше забыть об этом.
Она встала на цыпочки и схватила его за руки, чтобы он не успел уйти.
- Я пытаюсь! Мне необходимо то же, что и тебе, - призналась она дрогнувшим голосом. - Но я не могу забыть Гранта: я любила его, а ты причастен к его смерти.
- Грант был в стельку пьян, он сам угробил себя в этой аварии.
Лицо Мары помертвело.
- Кто сказал тебе, что Грант пил? Фалькон уставился на нее в недоумении, не понимая, что ее так задело.
- Кто сказал тебе, что Грант был алкоголик? - настойчиво повторила Мара.
- Алкоголик? Он? - глупо переспросил Фалькон.
Мара зажала рукой рот. Она никогда не произносила вслух роковое слово. Она жила с Грантом, прекрасно отдавая себе отчет в его слабости к спиртному, но притворялась, что ничего такого нет.
Фалькон схватил ее за руки:
- Так ты обвиняла меня в смерти Гранта, хотя знала о его проблеме с алкоголем?
- Не было никакой проблемы...
- Говори правду.
- Он не работал почти шесть месяцев, когда повстречался с тобой...
- Не из-за этого ли его постоянно выгоняли с работы? Он пил на работе?
- Я не знаю, - жалко пробормотала Мара. - Он находил всякие причины каждый раз, когда его выгоняли.
- И тебе ни разу не пришло в голову проверить?
- Я доверяла ему! - сердито воскликнула она. Слезы в ее глазах выдавали правду. Раз или два ему удалось одурачить ее, но потом у нее уже не оставалось иллюзий.
- Как же ты могла любить его? - спросил Фалькон, искренне озадаченный тем, что она была столь предана человеку, который причинял ей такую боль.
Она беспомощно пожала плечами.
- Он был хорошим отцом. Когда был трезв.
- И хорошим мужем.
Когда не напивался и не приставал к другим женщинам.
Мара не могла больше выносить пристального взгляда Фалькона и лгать - и ему, и себе. Легче было обвинять Фалькона, чем признать Гранта алкоголиком. Легче обвинять Фалькона, чем признать свою собственную вину. Потому что, когда все было сказано и расставлено по своим местам, ответственной за смерть Гранта оказывалась она.
Она знала о болезненном пристрастии своего мужа. Ей следовало принять меры, не спускать с него глаз.
Мара знала, что в ее мыслях нет логики. До того как умер Грант, она прочитала достаточно книг, многое почерпнула, учась в колледже, из лекций по психологии и социологии, чтобы понимать, что Грант сам был ответствен за свои поступки. Но она не могла отделаться от чувства вины. От мысли, что ей следовало спасти Гранта. А она даже не пыталась это сделать.
- Ты не виновата, - тихо промолвил Фалькон.
Мара подняла голову: ей нужно было видеть его глаза.
- Он был типичным алкоголиком. Это была его проблема. Ты не должна винить себя.
- Как ты догадался...
- Что ты обвиняешь себя? Она кивнула.
- Я не перестаю думать о том, что, может быть, я могла бы предотвратить смерть Гранта. Что, если бы я обращала внимание на то, что он слишком много пьет...
- Если бы я не оставил на столе ту двадцатку... Если бы я остался с ним и проследил, чтобы он не садился пьяным за руль...
- Слишком много всяких "если", - заключила Мара.
- Думаешь, мне это не знакомо!
- Я чувствую то же, что и ты.... Но я была его женой. Я должна была позаботиться о нем. В тот день, после встречи с тобой, я умоляла его позвонить тебе и встретиться где-нибудь в другом месте, только не в баре. Он ответил, что уже слишком поздно заново договариваться. Но клятвенно обещал не пить ничего, кроме содовой. Перед этим он несколько месяцев воздерживался - и я ему поверила. Мне следовало знать, что он не способен удержаться от искушения выпить, когда ему предлагают, особенно если хотел скрыть от человека свою слабость. Мне следовало самой забрать его оттуда.
- А как насчет Гранта? Не виноват ли он сам в какой-то степени? Или даже больше? - предположил Фалькон.
Мара вспомнила все гадости, которые она наговорила Фалькону, все безобразные обвинения в его адрес.
- Я должна извиниться перед тобой. За все, что я тебе наговорила, - робко сказала Мара.
- Извинения принимаются, - ответил Фалькон полушутливо.
