Маурин Ли - Счастливый билет
После закрытия паба Том потащился домой. Тротуары покрывала слякоть, которая к ночи начала подмерзать, и, нетвердой походкой сворачивая за угол, Том поскользнулся и растянулся во весь рост. Он грязно выругался во весь голос. Но, несмотря на то, что его телу было холодно, а одежда промокла насквозь, в душе у него бушевала пламенная ярость.
Что за поганая жизнь: возвращаться домой после тяжелого рабочего дня и обильной выпивки! У всех мужчин есть жены, которых они трахают и которым ставят синяки. А он? Он мужчина, настоящий мужчина, полный сил, и ему нужна женщина. Все мужчины нуждаются в женщинах, а он — больше остальных. Это было его право.
Но теперь у него не было ни Китти, ни Лиззи.
Когда Том вошел в дом, там было очень тихо. Он не сделал попытки вести себя тихо, но семья уже привыкла к производимому им шуму и обычно даже не просыпалась.
Полураздетый, Том повалился на кровать. Его охватило прежнее болезненное желание, словно сам процесс укладывания в постель, упругий матрас под ним и скрип пружин означали, что рядом лежит женщина с раздвинутыми ногами, готовая удовлетворить его страсть.
Но рядом никого не было.
* * *В ту ночь один из членов семьи О’Брайенов не спал и слышал, как явился домой Том. Лиззи лежала в гостиной, и внизу живота у нее поселилась такая острая и жгучая боль, что заснуть не было никакой возможности. После того как отец успокоится, она разбудит маму и попросит у нее аспирин, который немного уменьшал ее страдания.
Лиззи услышала, как Том рухнул на кровать, как под его тушей ржавым стоном отозвались пружины, как стукнуло о стену изголовье и скрипнули половицы. Сюда, вниз, в гостиную, расположенную прямо под спальней, звуки сверху доносились громко и отчетливо.
И тут в душу девушки закралось ужасное подозрение.
Еще несколько минут она лежала неподвижно, пытаясь отогнать от себя это предположение, которое постепенно перерастало в уверенность, но тут вдруг сверху донесся приглушенный крик, за которым последовал сдавленный, испуганный стон.
Лиззи так резко села на постели, что боль внизу живота огненной волной прокатилась по всему телу.
— Лиззи! Что случилось?
— Это Джоан, мам. Отец добрался до Джоан. И я слышу это, мам. Я отчетливо это слышу. Ты знала обо всем, все время знала. Ты должна была знать, что он со мной делает, потому что сейчас, когда я сплю здесь, я поняла, что отец добрался до Джоан.
Стиснув зубы, Лиззи с трудом поднялась на ноги, усилием воли преодолевая жгучую боль, и заковыляла к двери. Уже собираясь подняться по лестнице, она вдруг вспомнила о ноже для резки хлеба. Именно он остановил отца много лет назад, когда тот собирался избить мать.
Тускло посверкивая, нож лежал на столе, готовый нарезать утренние бутерброды.
В дверях гостиной появилась Китти. В рассеянном свете газового рожка, горевшего на верхней площадке лестницы, ее блеклые глаза сочились отчаянием на изможденном осунувшемся лице.
— Лиззи, девочка моя, я ничего не знала, — произнесла она. — Богом клянусь, совершенно ничего. Твой отец, он всегда так беспокойно спит и мечется по кровати, что пружины скрипят всю ночь.
— Ты должна была обо всем догадаться, мама, — холодно ответила Лиззи.
Подъем по лестнице отнял у нее все силы. Девушке казалось, что ее ноги превратились в ножницы и при каждом шаге кромсают ее внутренности.
В полумраке спальни она смутно разглядела огромную полуодетую фигуру отца, стоявшего на коленях над отчаянно сопротивлявшейся и плачущей Джоан. Одной рукой он зажимал ей рот, как когда-то поступил и с ней самой.
— Отвали от нее! — крикнула Лиззи. — Оставь ее в покое! — И девушка нацелила острый, как бритва, нож на пьяного мужчину.
— Ага, и ты пришла за своей порцией, верно? — злобно оскалился Том.
Он отымеет их двоих — сначала Лиззи, а потом эту рыжеволосую сучку. Том попытался перекатиться на другой край кровати, но ему помешал мягкий матрас и опьянение. Джоан громко ахнула, шумно хватая воздух широко открытым ртом, когда отец убрал руку, а потом принялась отталкивать его от себя, растерянная и ошеломленная, не понимая толком, что происходит.
Том встал на колени на краю кровати, но потом потерял равновесие и во весь рост рухнул на матрас, во время падения ударив Джоан ногой по лицу. Намереваясь добраться до Лиззи, он приподнялся и рванулся вперед, не замечая ножа, нацеленного прямо ему в грудь.
Том свалился с кровати и всем телом напоролся на острое лезвие.
Оно вошло ему в грудь, сквозь слой мышц и жира, и погрузилось по самую рукоятку, пронзив сердце. Том поперхнулся воздухом и испустил последний вздох у ног Лиззи.
Бедная Джоан, решив, что один ночной кошмар сменился другим, подползла к изножью кровати, чтобы взглянуть, что произошло. Проснулась Нелли, за ней — мальчики. Они вшестером вошли в спальню, протирая глаза. Джимми принес ночной светильник, который с ужасающей ясностью осветил мертвое, истекающее кровью тело их отца.
Но прежде чем кто-то успел что-либо сказать, в комнату проскользнула Китти и опустилась на колени рядом с трупом, взявшись за рукоятку ножа и пытаясь вытащить его.
Поэтому только одна Лиззи знала о том, что это она, а не мама, пронзила ножом ненавистное сердце отца.
Или так, во всяком случае, думали они с Китти. И только много-много лет спустя Лиззи обнаружила, что был еще один человек, собственными глазами видевший, что случилось на самом деле.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Придешь сегодня вечером на Сентрал-стэйшн, Лиззи? — крикнула Мэри Гордон от дверей киоска с газетами и журналами, в котором работала и мимо которого Лиззи проходила по дороге в школу.
— Можешь не сомневаться! — отозвалась Лиззи, и ее старательно копируемый американский акцент стал еще заметнее из-за того, что она яростно терзала зубами жевательную резинку. — У меня свидание с Хэнком в половине восьмого.
— Тогда увидимся. Я заскочу к тебе около шести, о’кей?
— О’кей, — согласилась Лиззи и, сунув руки в карманы и покачивая бедрами, двинулась дальше.
Через несколько недель ей должно было исполниться четырнадцать, но уже сейчас она была выше всех в классе, за исключением одного мальчика. Ее грудь, которая, как с сожалением подозревала Лиззи, уже не станет больше, была маленькой, но упругой, остренькой и задорно приподнятой, так что соски были видны даже через накрахмаленную сверкающую белую блузку школьной формы. Покачивающиеся бедра были по-мальчишески стройными, зато они сужались к талии объемом восемнадцать дюймов, из-за чего худенькая фигурка казалась необыкновенно пышной.
Лиззи задорно тряхнула роскошными волосами шоколадного цвета, ниспадавшими до пояса, — тем самым она выказывала пренебрежение мальчишкам, которые засвистели и заулюлюкали ей вслед, когда она вошла в ворота школы.
Девочки по большей части игнорировали ее. Тесса уже не значилась в числе ее подруг. Лиззи даже под страхом смерти не стала бы читать «Герлз кристал». Теперь ее любимыми иллюстрированными журналами стали «Сикретс», «Миракл» и «Ред стар»[12].
В школе говорили, что Лиззи О’Брайен «ходит» с мальчиками и именно поэтому они свистели ей вслед, открыто преследовали и собирались вокруг нее на переменах, соперничая друг с другом за то, чтобы проводить ее домой. И дело было совсем не в том, что они считали ее привлекательной. Они бы уделяли ровно столько же внимания другим девчонкам, если бы те позволяли себе такие же вольности, как Лиззи О’Брайен.
Но доказательств ни у кого не было. Никто никогда не видел, чтобы Лиззи встречалась с каким-либо мальчиком из школы, но, разумеется, девчонки дружно убеждали друг друга в том, что причина ее популярности довольно проста: она не стесняется одаривать мальчишек своими милостями. «И ее экзотическая внешность тут ни при чем», — язвительно заявляли они.
Тем не менее казалось, что в этих искристых золотисто-карих глазах таится приглашение для всякого, кто хотел его там увидеть… И в школе, да вообще во всем Бутле, не сыскать было другой девчонки с такими высокими скулами и губами, которые, не зная помады, выглядели потрясающе спелыми. Собственно, цветом они напоминали созревший персик. После того как началась война, никто не видел персиков, но, думали мальчишки, если персики выглядят именно так, тогда им очень хотелось бы впиться в них губами.
Без сомнения, Лиззи была самой одаренной из всех О’Брайенов, шептались между собой учителя, но какая жалость, что она ждала вплоть до последнего полугодия, чтобы доказать это. Правда, им не представилось случая свести знакомство с Пэдди, который успешно сдал экзамены на получение стипендии и перешел учиться в школу для особо одаренных детей в Ватерлоо, как раз через дорогу от монастыря, в которой училась бы Лиззи, если бы ее отпустил отец.
