Шахразада - Пещера невольницы-колдуньи
Острая боль пронзила сердце девушки.
— Нужно, чтобы любящие руки готовили моего отца в последний путь, а племянник его не любит! — воскликнула она с горечью. Немного успокоившись, она спросила: — Еще есть какие-нибудь новости?
— Только это. — Старик протянул ей свиток пергамента.
Она посмотрела с интересом.
— Ты знаешь, что здесь?
— Как видишь, печать твоего отца не сломана. Это предназначалось только тебе, тебе одной. Однако у меня хранятся официальные документы, которые он поручил моим заботам. Я расскажу тебе о них, как только ты прочтешь письмо.
Эриния с трудом разбирала неровные строчки, начертанные нетвердой рукой умирающего отца. Слезы снова хлынули из ее глаз, когда она начала читать.
Дорогая дочь! Трудно было отослать тебя из дома, но ты ведь понимаешь сама, что у меня не было другого выхода. Я передал Урии официальные документы, которые на законном основании называют тебя моей дочерью. Однако это не означает, что ты можешь вернуться сюда, в поместье. Я оставляю тебе мои земли и имущество в Александрии и солидные средства, которые позволят тебе стать самой уважаемой женщиной. Обращайся за советом к Урии. Знай, что ни один отец в мире не любил свою дочь так, как я любил тебя. Не горюй о моем уходе, но благословляй время, которое мы провели вместе.
Твой счастливый и любящий отец.Эриния почувствовала, что не может сказать и слова — комок подступил к горлу. Никакие законные документы не могли ничего изменить в ее отношении к отцу — она всегда была его дочерью, и тогда, и сейчас.
С печалью в глазах Урия дожидался, пока она возьмет себя в руки. Девушка протянула ему пергамент и подождала, пока он прочтет его.
Чуть погодя он поднял голову и кивнул:
— Этот дом и имущество оформлены на тебя по закону. Здесь же, в городе, стоит текстильная мастерская, которая приносит хороший доход.
Эриния покачала головой и попыталась сдержать слезы.
— Ты ведь знаешь, что все это не имеет для меня никакого значения.
— Будет иметь, когда ты перестанешь горевать. Однажды ты поймешь, что твой отец хорошо позаботился о твоем будущем.
— Мы оба знаем, что Баррак в любом случае будет оспаривать права на собственность, которую отец передал мне. Он захочет все забрать себе.
— Чтобы это сделать, он должен сначала обратиться с прошением к молодому царю. — Урия улыбнулся, и вокруг его губ разбежались морщинки. — Думаю, у тебя есть прекрасный подарок для царя Филопатра, который смягчит его сердце, и владыка с сочувствием отнесется к твоему положению. — Его улыбка стала шире. — Твой отец был мудрым человеком. Барраку далеко до него.
Эриния начала лучше понимать, почему отец настаивал на том, чтобы она подарила царю гепарда, и почему он отправил шкуру белого тигра верховному жрецу богини Исиды.
— Кто может знать, что у ромеев на уме? Будем надеяться, что царь Филопатр поступит так, как предполагал твой отец. Но с этим царем трудно иметь дело: никогда не знаешь, чего от него ждать, — во всяком случае, мне так говорили. Будем надеяться, что верховный жрец Исиды поможет нам удостоверить твою личность. Я уже испросил от твоего имени аудиенцию у молодого царя Филопатра. Я сообщил, что госпожа Эриния из рода Селевкид имеет для него бесценный подарок.
Девушка положила ладонь на его узловатую, перевитую синими венами руку.
— Как мне благодарить тебя, Урия?
Он поднялся, но она успела заметить, как он доволен.
— Всегда почитал честью служить благородному роду Селевкид. — Он склонил перед девушкой голову. — И мне очень приятно, что теперь я служу тебе.
— Разве ты никогда не тосковал по свободе? Я спрашиваю об этом потому, что недавно и сама начала думать о себе как о рабыне.
Старик улыбнулся.
— Твой отец никогда не давал мне почувствовать, что я раб. Он всегда относился ко мне как к дорогому другу и позволил мне распоряжаться его домом и землями. С таким хозяином, как господин Фархаддин, я прожил куда лучшую жизнь, чем ту, которая ждала бы меня в любом другом месте при любых других обстоятельствах.
— Теперь ты свободен, раз мой отец… ушел в царство мертвых.
— Нет, госпожа. Теперь я служу тебе. — Он улыбнулся, глядя на Эринию с большой любовью. — Я уверен, что ты будешь обращаться со мной не слишком жестоко. — Он взглянул ей в глаза и увидел, что она смущена. — Все так, как и должно быть.
— Если я дарую тебе свободу, ты примешь ее?
— Да, госпожа, приму.
— И тогда ты покинешь меня?
Он нахмурился, а потом рассмеялся.
— Нет, госпожа. Где еще я найду такую легкую жизнь и смогу чувствовать себя членом семьи?
Прошло всего шесть дней с тех пор, как Эриния добралась до Александрии, а из дворца уже пришло известие, что царь Филопатр требует ее к себе. В назначенный день девушку тщательно готовили к визиту, уделив ее внешнему виду особое внимание. Ее омыли в душистой воде, а затем умастили кожу ароматным лимонным маслом. В ее темные волосы вплели золотые бусины, и каждый раз, как девушка поворачивала голову, они мелодично звенели.
Эриния стояла перед зеркалом из полированной бронзы, одетая в белое шелковое платье, собранное под грудью, спускавшееся до самых щиколоток над золотыми сандалиями. Убедившись, что подвеска матери покоится ниже выреза платья и ее увидеть нельзя, Эриния подала знак Абдаль. Служанка застегнула у нее на шее золотое с бирюзой ожерелье.
— Я очень волнуюсь, — призналась Эриния. — Эта новая обувь слишком жестка и неудобна. Если бы можно было надеть мои мягкие кожаные сандалии!
— Ты идешь во дворец и должна выглядеть достойно, — возмущенно сказала Абдаль. — Ты ведь не хочешь опозорить род Селевкид?
Эриния отрицательно покачала головой и критически оглядела свое отражение.
— Я выгляжу бледной. Как ты думаешь, царь это заметит?
Абдаль улыбнулась про себя, думая о том, как прекрасна ее госпожа.
— Не думаю, чтобы кто-нибудь это заметил.
Урия помог Эринии устроиться в паланкине, а сам вскарабкался на запряженную быками повозку, где рабы всего минуту назад установили клетку с гепардом. Из предосторожности, а также чтобы помешать любопытным зевакам тревожить кошку, клетку накрыли большим куском полотна. Когда они наконец достигли наружной стены дворца, стражник у ворот остановил их. Урия предъявил ему необходимые документы, скрепленные царской печатью. Осмотрев клетку с животным, стражник подал им знак — ворота раскрылись и путь был свободен.
Эринию ошеломил величественный вид: фонтаны и сады, статуи и даже дорожки — все было необыкновенным, словно появившимся из сказки. Когда они миновали вторые ворота, у девушки захватило дух от красоты увиденного. Журчание бесконечных фонтанов сливалось в божественную мелодию, а разных оттенков цветы каскадом спускались со стен и окаймляли мраморные дорожки.
У Эринии от страха на миг замерло сердце, когда она вышла из паланкина и очутилась перед широкой лестницей, ведущей в главную часть дворца. Она так волновалась, что ее слегка затошнило, и она прижала руку к животу. Урия, должно быть, понимал, что она чувствует, потому что успокаивающе похлопал ее по плечу.
— Наберись храбрости, дитя! Я, увы, не могу дальше пойти с тобой, буду ждать твоего возвращения прямо здесь. Царь уже знает, кто ты, и примет тебя радушно.
Урия когда-то объяснял девушке, что дворец выстроен в эллинском стиле — и сейчас она увидела гигантскую колоннаду, простиравшуюся ввысь до самого неба. Бесконечные анфилады гостиных, малых и больших приемных вели ее к церемониальному залу. Она в жизни не видела более прекрасного места. Еще издали она услышала нежные звуки флейт и арф, сливающиеся в восхитительную мелодию.
Трепеща от страха, Эриния поднялась по черным мраморным ступеням, надеясь, что никто не заметит, как сильно дрожат ее руки. Ей казалось, что звук ее шагов, эхом отражаясь от мраморных стен, громко разносится по коридору. Когда она наконец добралась до распахнутых дверей в главный церемониальный зал, то с удивлением увидела множество людей — они тоже были приглашены для аудиенции.
На время позабыв свой страх, Эриния принялась разглядывать высокие колонны, сплошь покрытые высеченными в золоте иероглифами. Потолки оказались так высоки, что трудно было различить все фигуры мозаичного панно. Эриния смотрела на высокие бронзовые двери, ведущие в тронный зал, разбирая написанную иероглифами фразу, провозглашавшую Филопатров избранниками богов и…
— Госпожа Эриния из рода Селевкид, о высокородная госпожа, — выкликнул человек в синем с золотом одеянии, жестом приглашая ее войти.
Чувствуя себя так, словно сотня бабочек била своими крыльями у нее в желудке, Эриния прошла вперед и, спустившись на шесть ступенек, очутилась в тронном зале, молясь про себя, чтобы не споткнуться по пути и не опозориться.
