Анджела Уэллс - Истерзанное сердце
- Я рад, что твои нервы наконец в полном порядке. - Его пальцы поглаживали шелковистую ткань. - Но я имел в виду иного друга, твоего верного Майкла.
Она едва не рассмеялась. Хотя Сапфире и нравился Майкл, и было приятно его общество, мысль Тэйна о том, что он был или мог быть ее любовником, казалась ей просто смехотворной! Как он не понимал, что именно по его вине она теперь не способна на сильные чувства к кому бы то ни было? Ощущение забавности происходящего тут же сменилось чувством негодования. Она устала доказывать ему свое безразличие ко всему. Пусть думает, что хочет.
- Вообще-то это вряд ли тебя касается, ты так не считаешь? - холодно заметила она.
- Очень даже касается, если это может навредить нашим детям! - резко ответил он.
- И ты смеешь мне так говорить? - с гневным вызовом воскликнула Сапфира. - Уж тыто не имеешь никакого права бросать камни в мой огород!
На какое-то мгновение его лицо приняло озадаченное выражение, но тут же уголки его выразительного рта дрогнули, когда до него дошло, что она имела в виду.
- Ах да, понимаю. Кто из нас без греха, не так ли? - Он задумчиво улыбнулся, и она инстинктивно почувствовала, что Тэйн не собирается изображать праведное возмущение ее словами. Он уже давно перестал играть в эти игры. - Тем не менее было бы очень жаль, если б ты решилась прыгнуть из огня прямо в сточную канаву!
На этот раз она не удержалась от смеха, чувствуя, как напряжение отпускает ее, и не в силах противиться охватившему ее веселью, несмотря на снисходительное презрение на лице Тэйна.
- Извини, Тэйн, - не очень искренне сказала она. - Твой английский великолепен, но правильнее будет сказать "из огня да в полымя"!
- В данном случае, я полагаю, мой вариант более точно отражает положение вещей, - невозмутимо возразил он ей. - Майкл - этот тот, кто готовит пищу и моет после еды посуду. Так что сточная канава - самый подходящий образ для завершения поговорки.
- А ты интеллектуальный сноб! - отпарировала она. - Майкл профессиональный и талантливый шеф-повар, к тому же он совладелец ресторана, в котором работает. И если бы даже он зарабатывал на жизнь мытьем посуды, ты думаешь, для меня это могло бы иметь значение?
Тэйн едва заметно пожал плечами.
- Где-то человек являет собой то, что он делает!
- Из чего следует, что ты не что иное, как бесчувственная логическая машина, перерабатывающая информацию и неспособная к субъективным суждениям, основанным на жалости, сочувствии или понимании! Бесчувственная! Жестокая! И лишенная воображения.
При этих последних словах Сапфира в отчаянии прижала руку к горлу. Господи! Что же она делает? Она думала, что все их стычки уже позади, и вот сейчас позволила Тэйну спровоцировать себя...
- Для тебя мой характер - открытая книга. - Он согнулся в легком поклоне, заставив ее отвести взгляд от его насмешливого лица. - Но сущность каждого человека определяется сочетанием многих составляющих. Вполне возможно, что ты открыла их не все.
- Может быть, мне это просто безразлично, - пробормотала она. - Ты действительно пришел, чтобы справиться о том, как я сплю по ночам?
- Как ты спишь, никогда не будет мне безразлично, Сапфи mou (Моя (новогреч.). - Он смотрел на нее холодно-задумчивым взглядом, по-своему толкуя ее слова. - Но есть еще одна причина. Я заказал на вечер столик для нас двоих, в одной таверне. Зайду за тобой в восемь вечера.
Просто невероятно! Сапфира глубоко вздохнула, соображая, как, не теряя достоинства, отклонить его не терпящее возражений предложение.
- Очень мило с твоей стороны, - холодно сказала она, - но я уже приготовила для всех те салат с цыпленком на ужин.
- Для всех нас? - усмехнулся он. - Боюсь, что не совсем правильно понял тебя.
- Для всех, кроме тебя, - сквозь зубы ответила она, - ты же сказал, что в отношении еды сам позаботишься о себе!
- Сапфира, ты боишься довериться мне, оставшись со мной наедине, да? - Он повернулся и посмотрел на нее, насмешливо изогнув бровь. - Ради всего святого, разве могу я чтонибудь позволить себе в присутствии нескольких ужинающих греков, даже если бы мне не было официально запрещено навязывать тебе свое общество?
Она хорошо знала эту его улыбку. В ней не было и намека на добродушие, скорее предупреждение о надвигающейся опасности, и при виде такой улыбки каждая клетка ее тела стала подавать сигнал тревоги.
- Есть разные формы посягательств, помимо физической, - съязвила она, вновь обретая равновесие. - У меня нет желания весь вечер подвергаться оскорблениям!
- Ты действительно думаешь, что в этом и есть моя цель? - Он изобразил благородное негодование. - Уверяю тебя, мои мотивы более приятны и в то же время более прозаичны. Я хотел воспользоваться относительным уединением, чтобы поговорить о том, где ты собираешься жить после того, как мы вернемся в Кефину. Даже в качестве временного пристанища твои настоящие условия далеки от удовлетворительных. Разумеется, - он пожал плечами, - если ты предпочитаешь обсудить все здесь и сейчас... - Он со спокойным интересом наблюдал, как вздымается ее обтянутая атласной тканью грудь, и Сапфира вдруг почувствовала его взгляд на своих выпирающих под пеньюаром сосках.
Глава пятая
- Нет! - слишком поспешно ответила она и снова увидела его хищную улыбку, ее мозг работал с лихорадочной быстротой. Он был прав, им так или иначе придется обсудить вопрос о том, где ей жить, и тихая таверна для этого вполне подходящее место. Сапфира вдруг почувствовала, как сжалось ее сердце от ощущения глубокой безысходности. То, что она пользовалась щедрым гостеприимством - результатом тяжелого труда - великолепного дома Тэйна, выглядело для нее чем-то вроде воровства. В то же время она не могла себе позволить слишком долго оставаться у Лорны. Существовала тем не менее надежда на компромиссное решение: она готова была согласиться на меньшие блага, чем те, которые Тэйн предложил ей на суде.
- Вообще-то, - мягко заметил Тэйн, - мы могли бы одновременно кое-что отпраздновать за ужином.
- Подняв бокалы в знак окончания нашего брака, ты это имеешь в виду? - По какой-то непонятной для нее самой причине она почувствовала, будто в сердце ей вонзили кинжал. Хотя, по правде говоря, их брак распался уже несколько лет назад...
- Это выглядело бы несколько фальшиво, любовь моя, - его интимно-ласковое обращение прозвучало как шипение змеи, - так как, несмотря на всю твою радость по этому поводу, ты пока еще остаешься моей женой.
- Я лишь продолжаю носить твое имя, вот и все!
- И все же. Хочешь ты того или нет, ты мать моих детей, разве не так, Сапфира? - Не ожидая ее ответа, он продолжил: - Это, конечно, стоило бы отметить. Но я имел в ввиду нечто другое, а именно твой день рождения.
- Мой... день рождения? - Никогда еще она не чувствовала себя столь глупо. Забыть о собственном дне рождения! Хотя у нее есть оправдание: это горечь последних событий, а кроме того, дни рождения не очень-то принято отмечать в Греции, где вместо этого празднуют именины.
Насколько она знала, святой с ее именем никогда не существовало. По-видимому, ее тезке было суждено жариться в аду за то, что она не предала неверного мужа, усмехнулась про себя Сапфира. Вот почему она относилась к своему дню рождения не как к обычному празднику - и Тэйн помнил об этом.
- Я совершенно забыла о нем, - чуть стыдясь, призналась она.
- Вполне понятно. - Он быстро пришел ей на помощь. - При этом поздравительные открытки из Англии будут ждать тебя в Кефине. Лишив тебя удовольствия прочесть их в этот день, я решил, чтобы хоть как-то загладить свою вину, предложить тебе хороший ужин и отменное вино. Если, конечно, ты не находишь мое общество слишком отталкивающим.
Да, жить с ним действительно невозможно, но назвать его отталкивающим? Никогда. Это он нашел ее отталкивающей, а не наоборот, разве не так? Она опять с горечью вспомнила, как в последний раз делила с ним постель. Воспоминание отозвалось в ней такой болью, что Сапфира даже не сделала попытки солгать, чтобы "сохранить свое лицо", и нетерпеливым жестом отмахнулась от его слов.
- Я думаю, нам действительно нужно поговорить о будущем.
- Тогда, значит, до восьми, - сказал он, довольный и уверенный. Я предупредил Спиридоулу, что мы вернемся поздно.
Как только он вышел, Сапфира направилась в душ, чтобы избавиться от ощущения неуверенности, которое ему всегда с одинаковой легкостью удавалось вызвать в ней, чтобы смыть его, как она смывает с тела экзотически пряный шампунь, подаренный Лорной.
В вежливых расспросах Тэйна о том, как она спит, проявлялась нотка жалости, будто он догадывался, что спать одной в постели, в которой они оба некогда были так счастливы, значило еще глубже почувствовать эмоциональную пустоту, постоянную спутницу ее дней и ночей. Цена, которую у нее запрашивали за эти последние несколько дней имитации семейного счастья, была слишком горька!
