Сьюзен Льюис - Одержимость
— А я должен? — спросил он наконец, сжав свои полные губы.
Выкажи он хоть какое-то удивление, хоть какие-то эмоции во взгляде, может, Кори ответила бы иначе. Но он сказал то, что сказал: Кори тотчас окатило горячей волной, потом холодной, и она с ходу выпалила:
— Думаю, знаете. Просто уверена в этом.
Он впился в нее глазами. Этот взгляд обезоруживал Кори, но ничто в мире не заставило бы ее опустить глаза.
Филиппу почти всегда удавалось побеждать, но сейчас, наткнувшись на такую ярость во взоре, увидев горечь в уголках ее губ, он сдался первым.
— Вы друг Тэда и Хэтти Брэйтуэйт, — он даже не взглянул на нее.
У Кори перехватило дыхание.
— Более того, — хриплым голосом выдавила она. — Я дочь Эдвины Браун. И вы это знаете.
И снова такой же тяжелый взгляд — или ей показалось — нет, это антипатия. Филипп почти готов был отскочить.
Повисло долгое мучительное молчание, такого Кори еще не доводилось выдерживать. Очередной трюк Филиппа, но выдержки Кори не занимать. И он заговорил сдавленным голосом, на грани истерики:
— Тогда, может, сразу перейдем к делу? Что конкретно вы от меня хотите?
Кори едва заметно вздрогнула: вопрос оказался слишком неожиданным.
— Хочу объяснений. — Она как бы со стороны слышала свой голос. Слава Богу, он не заметил ее неуверенности.
— Каких объяснений?
— А как вы думаете?
— Так скажите мне.
— Я ваша дочь. Значит, вы — мой отец. Во всяком случае, так это называется. Поэтому вы должны мне что-то сказать.
Он снова опустился в кресло.
— Чего вы хотите? — нетерпеливо повторил Филипп. — Вернее, я должен спросить — сколько? Насколько я помню, ваша мать тогда получила сто…
— Как вы смеете? — сквозь зубы прошипела Кори. — Я пришла сюда не за деньгами, я пришла дать нам обоим шанс узнать друг друга. Может быть, наверстать упущенное за эти годы. Теперь я, слава Богу, вижу — мы ничего не потеряли. Каким бы отцом вы были…
— Ваша мать бросила меня! Взяла у моего отца деньги и ушла. Что же за мать…
— На вашем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем говорить что-либо, — предупредила Кори. Она набрала побольше воздуха, намереваясь продолжить обличение, но тотчас онемела от удивления, увидев, как он обмяк прямо у нее на глазах.
— Шантаж, — простонал он. — Ты пришла сюда меня шантажировать. Хочешь разрушить мою жизнь, заставить расплачиваться за то, как я поступил с твоей матерью. Ну что ж, не выйдет. Один раз я заплачу, но если думаешь…
— Мне не нужны ваши деньги! — закричала Кори.
Но он не слушал.
— Я всегда знал, что это случится, — бормотал он, — знал, однажды ты явишься сюда, но я думал, это мальчик. Я всегда верил, что Эдвина родит мне мальчика, но ты! Ты не…
— Минуточку, — прервала его Кори. — Значит, вы знали, что моя мать была беременна, когда уходила? Что вы…
— Ты даже не похожа на нее! — взревел Филипп. Лицо его горело. — Я думал, она вернется вместе с моим сыном… Но она возненавидела меня и не смогла простить. Теперь послала тебя, чтобы мучить меня… Неужели не понятно? Так, может, ты передашь ей…
— Моя мать мертва! — воскликнула Кори.
Филипп побледнел и остекленевшими глазами уставился на нее.
— Эдвина, — пробормотал он. — Эдвина мертва? — Он наконец увидел Кори. — О Боже, как мне тяжело это слышать!
Кори смотрела на него с отвращением. Ни единой мысли о ней, его дочери, потерявшей мать, ни слова сочувствия, только безмерная жалость к себе. И ей неожиданно захотелось уколоть его еще больнее.
— Как она умерла? Когда? Боже, не могу поверить. Она спрашивала обо мне? Она…
— Вряд ли вы удостоитесь ответа, — прорычала Кори. — Я напрасно потратила время, придя сюда. Я вас больше никогда не побеспокою.
— Нет! Нет! Подожди! — крикнул Филипп, когда она направилась к двери.
Кори резко повернулась, в глазах ее кипела ярость.
— Мне нечего ждать, — прошипела она. — Вы никогда больше обо мне не услышите. Вы для меня мертвы.
Кори, хлопнув дверью, вылетела из кабинета. Тихонько вошла Пэм. Филипп уронил голову на стол, обхватив затылок руками. От горя он лишился дара речи. Единственное, о чем он мог сейчас думать, — это об Эдвине. Филипп в душе всегда надеялся, что Эдвина когда-нибудь вернется к нему. Скажет, что прощает, и он, собравшись с силами, объявит Октавии, что никогда не любил ее. Единственная женщина на свете, которую он любил в своей жизни, та, о которой Октавия никогда не слышала, — Эдвина Браун. Эта дикая мечта удерживала его, заставляла мириться с собственным жалким браком. Но теперь Эдвина мертва. Он не мог поверить, просто не хотел, потому что в таком случае нет больше никакой надежды, мечтать не о чем. И он навечно обречен; Октавия так похожа на его собственную мать…
Но Кори была здесь, сидела напротив! Она ужасно виновата перед ним — разрушила, уничтожила его мечты. Он просто ненавидел ее, не хотел верить, что она его дочь. Эдвина родила ему сына, он нисколько в этом не сомневался. А оказывается, родилась-то Кори! Не только не мальчик, но и совершенно не похожа на свою мать. Кори обманула его. Уничтожила все его мечты.
Но тут Филипп неожиданно вспомнил глаза Кори. Сколько же она пережила со смертью матери! Сердце Филиппа готово было открыться, но он видел, слышал презрение, с которым дочь заявила, что никогда больше не побеспокоит его. Так и будет, он не сомневался. И сердце его разрывалось на части.
— О Эдвина, — молча молил он, — Эдвина, прости меня.
Он почувствовал руку у себя на плече, открыл глаза и увидел Пэм. Эта женщина заботилась о нем, никогда не осуждала, и единственное, чего хотела, — сделать его счастливым.
И вдруг на мгновение он ослеп от дикой всепоглощающей страсти.
— Закрой дверь! — взревел он.
Пэм пересекла комнату, повернула ключ в замке. Когда она вновь приблизилась, Филипп был уже на ногах и расстегивал брюки. Пэм понимающе и печально улыбнулась, подняла юбку, сняла трусики. Он больно целовал ее в губы, сладострастно впившись пальцами в ягодицы. Он никак не мог остановиться, повалил Пэм на стол и вошел в нее.
Он брал ее грубо, как в бреду от бесконтрольного возбуждения. Он мог делать с ней все, что хотел. Стонал и выл, ненавидя себя с каждым толчком все больше и больше, он мстил Октавии, ненавистной Октавии. С Пэм он всегда был на высоте. Но чувство вины перед Эдвиной, а теперь и перед Кори — сможет ли он когда-нибудь избавиться от него?
Потом Филипп резко отстранился от Пэм, привел себя в порядок и подошел к окну. Он молча смотрел на улицу, Пэм подошла сзади. Он вздрогнул от ее прикосновения, но отдался на волю ее ласковых рук. Они долго смотрели друг на друга, потом она обняла его и он заплакал.
Пола ждала Кори в квартире на Риджент-парк. Она поняла все без слов.
— Начинаю паковаться, — сказала Пола.
— Нет.
Пола повернулась к ней.
— Он слабый, бесхребетный, трусливый мужик. Как мы и предполагали, — сказала Кори. — Я не нуждаюсь в нем. И всего добьюсь сама. Поднимусь на самый верх и докажу это.
Пола протянула руки навстречу Кори, и та, больше уже не сдерживаясь, зарыдала и бросилась в объятия подруги.
— Это Кори, — Тэд положил трубку.
Хэтти стояла рядом.
— Я догадалась, — улыбнулась она.
Он пожал плечами, потом, обнял жену.
— Насколько я понимаю, дела с Филиппом обстоят неважно, — заключила Хэтти, усаживаясь в кресло.
— Да. Кори ему все сказала.
— Понятно. Ты собираешься поговорить с ним?
— Нет, она не хочет, но тем не менее остается в Лондоне.
Хэтти удивленно посмотрела на мужа.
— Говорит, что в помощи больше не нуждается.
— Ох! — воскликнула Хэтти. — Ты, конечно же, не принимаешь эти слова всерьез?
— Но теперь я не знаю, как она воспримет любое вмешательство, — неуверенно сказал Тэд.
— Слушай, а ты говорил ей об Аннализе?
— Вряд ли сейчас подходящий момент. Кроме того, неплохо бы сначала поговорить с Аннализой.
— Если бы ты смог это уладить, поверь мне, Тэд Брэйтуэйт, на свете не было бы никого счастливее Кори. На телевидение в наши дни проникнуть труднее всего. И без твоих связей ей это не удастся. Отец не помог. Ни ты, ни она не виноваты, но ведь она заслуживает шанса, помощи.
Тэд все еще колебался.
— Тэд, едва ли всего один звонок может считаться вмешательством. А остальное зависит от Кори.
Тэд выгнул бровь.
Не обращая внимания на его иронию, Хэтти подвела итог:
— Немедленно позвони Аннализе Капсакис. Я пойду с тобой, и если ты этого не сделаешь, сделаю я.
5
Аннализа Капсакис протиснулась сквозь толпу людей и растянулась в кресле. Режиссеры и ассистенты были слишком заняты, чтобы обратить внимание, но секретарши в углу у компьютеров обменялись понимающими улыбками. Только что Люк Фитцпатрик зарубил красивому испорченному ребенку идею новой программы. Фитцпатрик был главным исполнительным директором Ти-ви-дабл-ю-продакшн и ведущим программы «Мир за неделю». Эта программа новостей выходила по вторникам по Ай-ти-ви.
