Эдит Лэйтон - Гордое сердце
- Я тоже знал вашего отца, - мягко сказал Драмм. - И знаком с вашим братом. Он кое-чего добился в правительстве.
- Правда? - Лицо миссис Тук не выражало ничего, кроме вежливого внимания. - Я и не знала. Родственники были недовольны моим замужеством, и больше мы не виделись. Как много лет прошло с тех пор!
- Наверняка не так уж много? - произнес Драмм, изображая огромное удивление. - Если только вы не вышли замуж из колыбели?
- Вы очень похожи на своего отца, - сказала миссис Тук, и оба рассмеялись.
Александра слушала, как они беседовали, легко переходя от одного имени к другому. Брак миссис Тук явно оказался мезальянсом, и семья осуждала ее за это. А лорд Драммонд - нет. Или дипломатично скрывал свои мысли. Она настоящая леди, с растущим уважением думала девушка. А граф - настоящий джентльмен. На Александру их беседа произвела впечатление.
Выходит, Драмм не такой уж плохой, решила она. Высокомерный только потому, что родился и вырос в аристократической семье. Наверное, он не может ничего исправить. Но сейчас граф не только очарователен, но и тактичен, заботится о чувствах других людей, остроумный к тому же. Он может оценить сумасбродство. И она ценит то, как Драмм на нее смотрит. Это заставляет ее чувствовать себя женщиной.
Хотя надо быть очень глупой, чтобы придавать этому хоть какое-то значение. Щеки миссис Тук порозовели, а глаза блестят, значит, на нее он действует точно так же. Александра вела спокойную жизнь безо всяких развлечений и никогда не разговаривала с лондонским джентльменом, тем более с графом. Но она поняла, что такие мужчины, как Драммонд, редко встречаются даже среди аристократов.
Он был человеком ярким, изящным и остроумным в речах. Граф казался некрасивым, пока не открывал широко незабудковых глаз и не начинал говорить, но тогда становился совершенно неотразимым. С изысканными манерами, любезный, остроумный - и настолько же искренний, как весенний ветерок, влетающий в окошко и играющий тонкими прядками ее волос.
Девушка смотрела, как Драмм очаровывает миссис Тук. Легкий, приятный и неуловимый - эти слова подходят к нему больше всего. Александра станет заботиться о нем и наслаждаться его компанией. А у мальчиков перед глазами будет прекрасный пример мужского поведения. Шесть недель могли тянуться очень долго, просто ужасно долго, если бы незваный гость оказался занудой. А так она с удовольствием думает о том, что ждет ее впереди.
Со временем девушка расстанется с ним, испытывая смешанные чувства, которые всегда ощущала, выпуская на волю вылеченных зверей. Это будет облегчение с примесью грусти.
Ну что ж, на этом и порешим, подумала Александра. Она - девушка благоразумная, с хорошим образованием и не строящая иллюзий. Путь к замужеству для нее закрыт, по крайней мере с таким мужчиной, которого она смогла бы рассматривать как кандидата в мужья. Мистер Гаскойн сам сказал об этом, и тогда она сбежала в Бат, чтобы доказать, как он не прав, и там поняла, что ошибалась как раз она. У нее есть некоторый жизненный опыт, горько размышляла девушка, и не стоит забывать этого в общении с любезным аристократом.
Она и этот элегантный граф так же отличаются друг от друга, как малиновки и кролики, которых она выхаживала.
Глава 6
День выдался на редкость приятным, но сейчас Александра, ее семейство и миссис Тук собрались вокруг очага на кухне, чтобы согреться. Стояла весна, а весна в Англии частенько забывает о том, что должна быть теплой. Сегодня вечером апрель решил немного побыть ноябрем, и холодный сырой ветер обдувал маленький домик, швыряя в окно пригоршни дождя. Вин и Кит уселись на пол, а Роб примостился на коврике напротив огня. Миссис Тук расположилась в кресле-качалке, Александра сидела за столом и читала вслух. Но уютная сцена скоро была нарушена. Какой-то звук заставил девушку остановиться на середине предложения.
- Просто ветер, - запротестовал Роб. - Продолжай! Прочти этот кусочек еще раз.
- Нет, - возразила Александра. - Ветер не кричит "простите". Роб, пойди наверх и узнай, чего хочет его сиятельство. Не думаю, что лорду Драммонду стало плохо, - сказала она миссис Тук, которая уже начала подниматься с кресла. - Мы ходили к нему всего две минуты назад.
- Может, он хочет еще чашку чаю, - обеспокоенно сказала миссис Тук.
- Сколько можно пить чай? - нахмурившись, спросила Александра. - Не понимаю, в чем дело. Он был образцом мужества, когда испытывал невыносимую боль. Сегодня доктор сказал, что больной чувствует себя прекрасно. Граф съел обед до последней крошки, а потом попросил добавки. Но сейчас он постоянно посылает нас то за тем, то за другим.
- Таковы все мужчины, - со смехом ответила миссис Тук. - Они начинают капризничать, когда выздоравливают.
- Мы не такие, - возразил Кит. - Алли, продолжай, пожалуйста.
- Давайте дождемся Роба, а то никогда не доберемся до конца, - попросил Вин.
Роб сбежал по ступенькам.
- Он хочет поговорить с тобой, Алли. Поднимись и поскорее возвращайся.
Александра положила книгу и пошла в спальню. Сквозь полуоткрытые двери оглядела комнату. Все, казалось, было в порядке. Больной лежал, откинувшись на подушки, на пуховой перине, накрытый лучшими стегаными одеялами. В очаге пылал огонь, мягкий свет ламп озарял спальню. Окна были надежно закрыты, в комнате тепло и уютно. Рядом с кроватью стоял столик с кувшином воды и лекарствами, если графа будут беспокоить боли, там же лежат книги, которые, как он сказал, ему интересны. Девушка посмотрела на Драмма. У него было немного смущенное выражение лица.
- Что случилось? - спросила Александра. - У вас что-то болит? Что-нибудь нужно? Я думала, вы уже спите.
- Да, я собирался спать, - со вздохом признался Драмм. - Но услышал ваши голоса.
- О, простите. Мы вас побеспокоили? Мальчики слишком увлекаются иногда. Я их успокою, и вы сможете уснуть.
Она повернулась, чтобы уйти, закрыв за собой дверь.
- Нет! - вскрикнул он. Девушка посмотрела на него.
- Дело в том, что, - отчаянно принялся объяснять граф, - я не хочу спать. Если бы я сейчас был дома, то собирался бы куда-нибудь идти! Дорогая мисс Гаскойн, вы обеспечили меня всем, что только может пожелать больной. Но проблема в том, что я не привык болеть. Я слышу ваши голоса внизу, и... - Он ослепительно улыбнулся ей. - Ладно, признаюсь. Я хочу быть с вами. Вы действительно хорошо здесь все устроили. Но я чувствую себя как комнатное растение. Точно меня посадили, полили и забыли до лета.
Она наклонила голову.
- Я просто читаю мальчикам "Одиссею" и комментирую время от времени. Это помогает им в учебе.
- Я понимаю греческий язык, - быстро сказал Драмм. - И у меня отличные отметки по истории, - с надеждой добавил он. - Вы сидели здесь и читали, когда думали, что я без сознания. А теперь я ведь не помешаю? И для миссис Тук найдется место в этой комнате, правда?
Девушка улыбнулась:
- Конечно, найдется.
Через несколько минут все расположились в спальне больного. Александра взяла книгу, но запоздалое опасение, что она не идеально знает греческий язык, заставило ее отложить поэму. Девушка взглянула на Драмма.
- Вы не против почитать?
- Буду счастлив, - ответил он, протягивая длинную худую руку.
Граф взял книгу, и Александра наклонилась над его плечом, чтобы показать, где остановилась. Их щеки почти соприкоснулись. Драмм почувствовал тепло ее кожи, ощутил неуловимый аромат духов, его ноздри раздулись.
Она снова отметила, что для такого худощавого мужчины у него очень широкие плечи. От него пахло хорошим мылом, а чернильно-черные волосы казались такими мягкими, что ей пришлось подавить внезапное желание прижаться к ним лицом.
Девушка выпрямилась и быстро отошла. Драмм заставил себя не смотреть ей вслед. Обоих удивило это чувство близости, так внезапно возникшее, несмотря на присутствие других людей.
Александра села в кресло и взяла шитье. Драмм взял книгу и начал читать. Он не закончил еще страницу, когда Роб пробормотал:
- Темно-винное море? Не понимаю. Как море может быть винного цвета? Море ведь синее, верно?
- Это метафора, - сказал Вин. - Пожалуйста, сэр, продолжайте.
- Я знаю, что такое метафора, - горячо возразил Роб, - а это если и метафора, то плохая, потому что вода никогда не бывает бордового цвета.
- Успокойся, Роб, - приказал ему Кит. - Ты же никогда не видел моря.
- Я видел пруд, - спорил Роб, - и ручей, и море на картинках. И про океаны читал, они всегда синие. Или зеленые, - признал он. - Может, даже серые. Но винного цвета? Не думаю.
- Такое может быть, на закате, - сказал Драмм. - Или перед штормом. Это поэтическая метафора, но не очень большое преувеличение. Когда Эгейское море отражает закат или восход солнца, оно может быть любого цвета.
- Вы были в Греции? - выдохнул Роб.
- Да, - ответил Драмм, откладывая книгу. - Я думаю, будет неплохо, если вы меня об этом расспросите. Вы смогли бы лучше понять поэму, понимая, что видел поэт, когда писал ее.
