Анри Труайя - Прекрасная и неистовая Элизабет
Пьер развел руками. На руке у него висел кусок скатерти из гофрированной бумаги, на которой повар нацарапал предполагаемое меню на следующий день.
— Ты не согласен со мной? — спросила Амелия.
— Согласен, — ответил он. — Но не можем же мы уволить его в разгар сезона. Где же найдешь ему замену?
— А если написать повару, который работал у нас в прошлом году? — предложила Амелия.
— Он наверняка сейчас занят. Да и он, впрочем, был не лучше.
— По крайней мере, он не пил. Когда же этот выпьет, я начинаю его бояться. А уж когда примется точить свои ножи и так выразительно на тебя смотрит…
— Может, он исправится после нагоняя, который я ему дал сегодня утром?
— Будем надеяться, — вздохнула Амелия.
Вдруг, словно вспомнив о присутствии дочери, она оглядела ее с ног до головы, увидела лыжный костюм, платок, варежки и лыжные ботинки и спросила:
— Куда это ты собралась?
— На Рошебрюн, — ответила Элизабет.
— В такой туман? — сказал Пьер. — В пяти шагах ничего не видно!
— Для катания с гор он не мешает, папа. И потом, мне это даже интересно! К сожалению, нам сегодня не повезло. Мы же все организовали с Греви и сестрами Легран, чтобы вместе пойти на гору Арбуа. И, как назло, погода испортилась.
— Пойдете в другой раз, — сказала Амелия. — С кем ты идешь на Рошебрюн?
— С сестрами Легран. Я жду их. Они еще не готовы.
Лицо Амелии расслабилось. Она была довольна, что ее дочь в дружеских отношениях с такими воспитанными девушками, как сестры Легран.
— А Греви? — спросила она.
— Мадам Греви, наверное, еще в постели, как и ты, — ответила Элизабет. — А вот господин Греви и Жак даром времени не теряют: они уже катаются! Ты знаешь, мама, Сесиль и Глория очень милые. Мне бы очень хотелось сделать один-два спуска вместе с ними. Но если я тебе нужна, то я скажу им, чтобы они шли без меня.
— Нет-нет, — возразила Амелия. — Я очень довольна тем, что ты уделяешь внимание этим девушкам.
В дверь постучала Леонтина и сообщила, что сестры Легран ждут Элизабет в холле. Элизабет побежала к ним, и все трое пошли за лыжами в темный чулан, где Антуан хранил спортивный инвентарь клиентов. Склонившись над верстаком, портье растапливал лыжную мазь, резкий запах которой распространялся в воздухе. Вдоль стен стояли пары лыж разной высоты.
— Для вас все готово, девушки, — сказал он. — Я натер лыжи лишь слегка.
Они поблагодарили его и вышли, положив лыжи и палки на плечи. Дорога, ведущая к фуникулеру, была окутана туманом. Девушки слышали впереди голоса, но никого не видели.
— Если и наверху также, — сказала Глория, — то мы не найдем даже места, откуда начинается спуск.
— Не бойтесь, — сказала Элизабет, — я уверена, что на Рошебрюне туман рассеялся. Впрочем, спуск такой простой, что мы запросто съедем вниз даже с закрытыми глазами.
— Да, лапками вверх! — смеясь подхватила Сесиль.
Кабина стояла на отправке, когда контролер на входе закрыл застекленную дверь перед носом девушек.
— Не везет! — проворчала Элизабет.
Она посмотрела в окошко. С другой стороны платформы группа лыжников ожидала появления следующей кабины. Элизабет вздрогнула. Там стоял Кристиан, отделенный от нее лишь тонким стеклом. Красный платок, белые зубы, черная шерстяная головная повязка, натянутая на уши. Он разговаривал со своим соседом. Внезапно он обернулся и, узнав девушку, указал пальцем наверх. Может быть, этим жестом он хотел сказать, что будет ждать ее на вершине горы? Она надеялась на это и немного опасалась. Сверкающая кабина медленно спускалась к нему. Он вошел в нее в общей суматохе.
— Уф! — сказала Сесиль. — Теперь наша очередь.
Минуты казались часами. Наконец девушки вошли в переполненную кабину. Раздался предупредительный звонок, и кабина тяжело начала подниматься в небо. Канаты подвесной дороги терялись в тумане. Кабина скользнула, казалось, без опоры посреди белой бесконечности, к призрачной цели. Понемногу туман начал рассеиваться, плотные массы деревьев выныривали из пустоты, вокзал-мираж приближался к пассажирам. Бледное солнце едва освещало снег на Рошебрюне.
— Вы видите, я была права! — сказала Элизабет.
Пассажиры разобрали свои лыжи, палки и пошли к трассе, каждый неся на плече свое снаряжение. Элизабет заметила Кристиана. Он стоял на откосе среди других лыжников. Он явно ждал ее. Он смотрел на нее. Он улыбался ей. Подойдет ли он к ней? Тут она вспомнила, что была не одна, и застеснялась своего собственного нетерпения. У этого человека были такие странные манеры! Она опасалась, что он может повести себя с ней слишком фамильярно в присутствии Сесиль и Глории Легран. Она украдкой взглянула на него еще раз. Он не двигался с места. Тогда она присела, чтобы защелкнуть крепление. Но левый замок заклинило, и она никак не могла закрепить лыжу, несмотря на все усилия. Наконец это ей удалось. Она ощутила на пальцах ледяной укус мерзлого металла и подняла голову. Но на белом откосе уже никого не было. Кристиан исчез, словно его унес порыв ветра.
— Вы готовы? — спросила Глория.
Погруженная в свои мысли, Элизабет поехала с девушками к тому месту, где начинался склон. Сесиль и Глория стали спускаться первыми. Их фигуры быстро уменьшались и, войдя в слой тумана, вовсе исчезли из вида. Элизабет тоже устремилась вперед. Навстречу ей неслись клочья тумана. Рельеф становился все менее и менее различимым. Вдруг все в мире перестало быть прочным. Даже снег казался просто слоем тумана, только более толстым. Загнутые носки лыж служили единственным ориентиром. Похожие на две остроконечные лисьи мордочки, они скользили в молоке.
— Эй! — крикнула девушка.
Слабый голос откликнулся в густом тумане:
— Мы здесь, Элизабет!
Она пошла по направлению звука. В рассеянном свете сгруппировались неясные тени. Из белой бездны появились два черных стража: Глория и Сесиль. Элизабет остановилась.
— Это безумно интересно! — сказала Сесиль. — У нас даже нет времени пугаться, потому что в этом тумане ничего не видно. Быстрее! Если мы поторопимся, то до обеда успеем сделать еще один спуск.
Нагнув голову, она нырнула в туман. Сестра последовала за ней. Элизабет подождала, пока они исчезнут из вида, и оттолкнулась палками, чтобы сразу увеличить скорость. Но проехав немного, ей пришлось остановиться, сделав поворот рывком, так как кто-то звал ее в тумане:
— Элизабет! Э-ли-за-бет!
Она узнала голос Кристиана. Какой-то серый призрак размахивал внизу руками. Постепенно его силуэт стал вырисовываться, как бы выплывая из гряды молочных облаков. Он энергично поднимался, ставя лыжи елочкой. Вскоре он был перед ней: худое загорелое лицо, глаза словно из зеленого камня и пар, идущий изо рта в морозном воздухе.
— Наконец-то я вас нашел! — сказал он. — Я ждал вас на переходе, чтобы увидеть, как вы будете спускаться. Но в таком тумане ничего не было видно. Теперь покажите, что вы умеете!
— О, я не очень-то сильная лыжница, — ответила она. — И потом вы меня смущаете. Вы как преподаватель в школе.
— Никаких извинений. Вперед!
Он слегка подтолкнул ее. Элизабет хотелось удивить его своим элегантным стилем. Она выбрала самый большой склон, чтобы набрать скорость. За своей спиной она услышала восхищенный вопль:
— Молодец! Великолепно!
Напрасно она увеличивала скорость, он преследовал ее неотрывно, как хищник свою добычу. Даже не оборачиваясь, она знала, что он догоняет ее.
— Не подъезжайте слишком близко! Вы пугаете меня!
— Не думайте обо мне. Вперед!
Она моргнула. Острые иголочки инея кололи лицо. Впереди все было глухо, мутно, серо и бело. Если бы она была одна, она бы притормозила, чтобы зря не рисковать в этом тумане. Но за ней следовал он, и она не могла позволить себе снизить скорость. Однако через какое-то время она решила сделать «снегоочиститель»: соединив углом носки лыж, она медленно перенесла тяжесть тела с одной ноги на другую. И вдруг почва ушла из-под ног. Элизабет поняла, что ее занесло на выступ. Пустота. Удар, смягченный снегом. Искры из глаз. Она почувствовала, что провалилась в снег, пригвождена к нему лыжами и палками. Боль не чувствовалась, но голова была как в тумане. Элизабет, тяжело дыша и отфыркиваясь, пыталась стряхнуть с лица залепивший его снег. Кристиан, подъехав к девушке, резко затормозил, потом перешагнул через нее и остановился, нагнувшись над ней — одна лыжа слева, другая справа. Опершись о локоть, она смотрела на него снизу вверх, как на дерево: черные брюки, укороченный торс, смеющееся лицо. Он казался таким огромным. Она пыталась встать, но снова упала навзничь.
— Позвольте мне, — сказал он.
Он снял варежки и шерстяные перчатки. Она подумала, что он протянет ей руку, чтобы помочь подняться, но он отступил немного назад, поставил обе лыжи с одной стороны перпендикулярно склону и, согнув колени, присел возле нее. Он погладил ее по лицу, стряхивая снег, засыпавший ей глаза, волосы, набившийся в уши.
