Линда Дэвис - Гадюшник
— Сара, я знаю, что вы не хотите никуда переходить, но все же выслушайте меня до конца. — И, не дав Саре и слова вымолвить, Сью на всех парах понеслась вперед. — Не стоит ходить вокруг да около и терять время на всякие пояснения да формальности. Интерконтинентальному нужен маклер по внешней торговле. Такие вакансии не каждый день открываются. Платят они, как вы знаете, больше всех в Сити. Цену назовете сами. Да и вообще пора сниматься с места. Вы уже четыре года работаете у «Финли». Скоро начнете ржавчиной покрываться.
Наконец-то Саре удалось хоть слово вставить.
— Ладно, Сью, — засмеялась она. — В лекциях я не нуждаюсь. Давайте дальше.
— А я уже, собственно, все сказала. С моей точки зрения, есть только один минус — начальник отдела.
— Вы имеете в виду моего будущего шефа?
— Ну что ж, можно и так сказать. Его зовут Данте Скарпирато. Любопытный тип. Такого страха на меня нагнал… — На том конце провода послышался еще чей-то голос, и Сара словно воочию увидела, как в кабинет входит секретарша Сью с кучей разных бумаг. — Извините, Сара, тут кое-что срочное принесли. Скарпирато может принять вас завтра в семь. Годится?
— Годится. — Сара улыбнулась, предвкушая будущую встречу.
Сара вернулась домой в шесть. Закрыв дверь на цепочку, она прошла в спальню и завернулась, как в полотенце, в старый халат, небрежно перехватив его поясом. Взглянув в зеркало, она сняла контактные линзы и нацепила очки, предварительно протерев их полой халата. Затем босиком прошагала в гостиную, налила себе до краев виски с содовой и растянулась на диване. Рядом на резном марокканском столике, купленном несколько лет назад в Марракеше, стоял телефонный аппарат. Она включила автоответчик и приглушила звук: пусть ничто и никто не беспокоит.
Массивный портфель валялся на полу рядом с диваном. Сара открыла его и вытащила папку с надписью «ИКБ». Дюйма в два толщиной, она содержала вырезки из журналов и газет, два отчета — за 1991 и 1992 годы — и доклад для служебного пользования, подготовленный Английским банком.
Сара бегло просмотрела отчеты, но, как и следовало ожидать, ничего нового для себя в них не обнаружила. ИКБ — это инвестиционный банк с главным управлением в Соединенных Штатах и десятком филиалов в крупнейших финансовых центрах мира. Занимается тем же, чем занимаются обычно международные банки, — финансовый капитал, управление фондами, частная клиентура. Все приносит прибыль, все респектабельно, но более всего репутацией своей Интерконтинентальный обязан операциям в области внешней торговли.
ИКБ считался одним из крупнейших в мире держателей авуаров. Залоги, боны, валюта, фантастическое количество разнообразных побочных сделок, обменные операции, опционы и так далее. Всего в штате банка работало четыре тысячи человек, семьсот из них — в лондонском отделении. Сара бросила отчеты на пол. Что ее действительно интересовало, так это доклад Английского банка. Здесь содержалась сугубо конфиденциальная информация.
Ничего не скажешь, приведенная здесь статистика действительно настораживала. В 1992 году чистая прибыль ИКБ составила 300 миллионов фунтов стерлингов. Внешнеторговые операции, которыми под руководством Данте Скарпирато занимались трое маклеров, начав со стартового капитала в 28 миллионов и доведя его до 45. Фантастический результат.
Даже Сара, привыкшая к цифрам, которыми оперируют в Сити, была потрясена. «Финли», где той же работой занимались пятеро, из 15 миллионов сделал в 1992 году 18, и такая прибыль считалась весьма внушительной.
Далее, привлекало внимание то, что столь значительный скачок в прибылях ИКБ непосредственно связан с приходом Данте Скарпирато. В 1991-м, за год до его появления, доход составил 9 миллионов. И вот, всего за двенадцать месяцев, — 45. Баррингтон прав: этот Данте либо гений, либо мошенник.
Сара покончила с чтением к девяти. Разминая затекшие ноги, она поднялась с кровати, собрала разбросанные по полу бумаги, положила в пластиковый пакет и заперла в ящик. Затем она пошла на кухню и подозрительно осмотрела холодильник. Там обнаружились остатки их с Эдди и Алексом ужина. Всего три дня назад, сосчитала Сара, они были вместе. Чувство какой-то ноющей опустошенности охватило ее.
Стараясь взять себя в руки, она глубоко вздохнула и извлекла из холодильника помидоры, лук и чеснок. Энергично орудуя ножом, она бросила беглый взгляд на травы и специи, разложенные двумя рядами на верхней полке холодильника, прямо у нее над головой. Полчаса спустя она уже сидела у телевизора, поедая пиццу, щедро сдобренную томатным соусом.
Готовить она научилась еще в детстве. Время от времени тетка, правда, и сама что-нибудь сочиняла к столу, но это было совершенно несъедобно. Сара даже рассмеялась, вспомнив об этих временах. Сейчас Айла преподавала в каком-то американском университете, жила там же, в студенческом городке, и готовила ей приходящая служанка. Может, теперь она нарастила хоть немного мяса на свои хрупкие кости. Если, конечно, не забывала поесть.
Сара помотала головой, словно стараясь стряхнуть воспоминания, и включила телевизор как раз в тот самый момент, когда Николас Уитчел желал ей доброй ночи. Так, посмотрим, что там на канале ИТВ. Надо дождаться десятичасовых новостей, может, Тревор Макдональд своим звучным голосом сообщит, нет ли чего нового под луной. Нет. Сара позвонила в токийское отделение ИКБ — надо узнать, может, на рынке что происходит. И тут ничего. В Токио повесили трубку, пообещав в случае чего перезвонить.
Широко зевая, Сара поплелась в ванную. От газетных вырезок на ладонях осталась типографская краска. Сара принялась яростно оттирать ее с помощью ванильного мыла, затем плеснула в лицо пригоршню холодной воды и положила толстый слой самоновейшего крема. Сбросив халат прямо на пол ванной, Сара завела будильник и скользнула под одеяло. Заснула она с мыслью об Алексе и Эдди.
Будильник зазвонил в шесть. Сара придирчиво осмотрела гардероб и уже в третий раз подряд с особенным тщанием выбрала, что надеть: строгий, цвета морской волны костюм с золотыми пуговицами и накрахмаленная белая блузка. Для собеседования лучше не придумаешь, но к назначенному часу — семь вечера — на костюме уже появились отчетливые следы тяжелого рабочего дня.
Служебные помещения ИКБ находятся на Лоуэр-Темз-стрит, прямо у реки, в большой, современной архитектуры башне со зловеще поблескивающими окнами. Интерьер тоже выдержан в ультрасовременном стиле. В самом центре здания располагается крытый портик. Ничего, кроме стола дежурного, двух диванов и нескольких угловатых металлических скульптур, которые при приближении Сары, казалось, дружно принялись рассматривать ее, здесь не было. Неприветливый дежурный отправил ее на третий этаж.
Данте Скарпирато сидел в своем тускло освещенном кабинете, находившемся рядом с торговыми залами. Увидев Сару, он привстал. Стоял он с видом хозяина, совершенно неподвижно и прямо, твердо упираясь ногами в пол. Это был стройный, хорошо сложенный мужчина, вес которого, прикинула Сара, вполне соответствовал росту. Его темный костюм тоже был безупречен, равно как и немного выступающие из-под рукавов манжеты и черные, до блеска начищенные туфли. Не было в нем никаких следов усталости, а в одежде — даже малейших признаков неряшливости, что вообще-то не типично для маклеров, у которых позади остался двенадцатичасовой рабочий день. Все подогнано, все на пять с плюсом. Он подошел к Саре и протянул руку. Стало видно, что они совершенно одного роста.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Сара устроилась прямо напротив хозяина. Тот смотрел на нее неулыбчиво, непроницаемо. Выдержав неприятно затянувшуюся паузу, он спросил:
— Ну так что же вас привлекает в ИКБ? — Скарпирато отвернулся к экранам компьютеров, по которым бегали какие-то строчки, так что Саре пришлось обращаться к профилю. Время от времени он нажимал на клавиши, вызывая на экран новые картинки, и разговаривал с Сарой, продолжая заниматься своим делом, а ее словно бы и не замечая.
Саре была известна эта манера: демонстрируя равнодушие, заставляешь собеседника чувствовать себя просителем, домогающимся внимания хозяина. Старый фокус — психологические штучки. По правде говоря, она ожидала от этого человека большего, но в то же время следовало признать, что игру он вел неплохо; во всяком случае, ей действительно захотелось, чтобы на нее обратили внимание. Но через пять минут ей сделалось не по себе, а через десять она почувствовала нарастающее раздражение.
— Извините, но у вас с кем собеседование — со мной или с этой машиной?
Скарпирато повернулся и впервые взглянул ей прямо в глаза.
— Какое значение для вас имеют деньги?
От этого вопроса Саре сделалось неуютно. Во-первых, потому, что он так удачно уклонился от посланной в него стрелы; во-вторых, потому, что задал вопрос, в котором заключается вся жизнь Сити, но который никогда не произносят вслух.
