Фред Стюарт - Титан
Они стали проводить вместе все вечера. Поначалу Диана ходила на свидания во многом только для того, чтобы позлить этим мать. Но к концу первой же недели, испытывая почти головокружительный восторг, она поняла, что дело тут совсем не в матери. Просто она влюбилась в Ника точно так же, как и он в нее.
Приступая к покорению Дианы, Ник решил не особенно торопиться в смысле интимных отношений, ибо догадывался, что Диана девственна. Однако на третьем свидании, когда он впервые поцеловал ее, то был несказанно изумлен тем, с какой пылкостью она ответила на поцелуй. Очевидно было, что за фасадом холодности полыхал столь же сильный пожар любви, как и у Ника.
Свой первый выходной день они провели, гуляя босиком по берегу пролива.
— Завтра мама уезжает на «Виноградник Марты», — сказала она, — и я с ней не собираюсь.
— Если бы ты уехала, я последовал бы за тобой, — ответил он.
— Верю.
— Твоя мама бесится из-за меня?
— Она думает, что тебе нужны наши деньги, — вырвалось у Дианы. «Спокойно», — приказала она себе, а вслух небрежно спросила: — Это правда?
— Прежде чем я познакомился с тобой, я, не скрою, подумывал над тем, как неплохо было бы захомутать дочку босса. На моем месте любой думал бы так же, если не лицемер. Но теперь, когда я узнал тебя, мне абсолютно все равно, какие за тобой стоят деньги, миллионы или монетка в пять центов.
Она остановилась, обхватила его шею руками и поцеловала.
— Я надеялась именно на такие слова! — воскликнула она радостно. — О, Ник, ты был прав: любовь — самая важная вещь на земле! Ты научил меня этому, и за это я люблю тебя!
Она впервые произнесла вслух то слово, и оно прозвучало очень нежно.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — Нам придется испытать на себе ту большую любовь, на которую, как ты говорила, способны лишь редкие счастливцы.
Он поцеловал ее со всей страстью, на которую вдохновляла его душа, а Диане в те мгновения впервые стал понятен смысл слова «экстаз».
— Мы избранники, — шептала она в перерыве между поцелуями. — Мы счастливые избранники! О, Ник, ты мне желаннее самой жизни!
Мужской инстинкт подсказал ему, что настало самое время… Взяв ее за руку, он сказал:
— Пошли.
С этими словами он бросился бегом вдоль пляжа.
— Куда мы бежим? — задыхаясь и смеясь, воскликнула она.
— Увидишь. Сюрприз.
Для самого Ника это сюрпризом не являлось. Он уже давно приглядел это место и ждал только удобного случая воспользоваться им. Это был большой, с крышей из кровельного железа дом, выходящий окнами на пролив. Вот уже полгода как он был выставлен на продажу. Когда они подбежали К закрытому козырьком крыльцу, Диана, откинув со лба прядь своих золотистых волос, спросила:
— Чей это дом?
— Престарелого господина по имени Герсон. Он умер прошлой зимой. Дом продается, но, видимо, без большого успеха. Я обратил на него внимание пару недель назад.
Он спрыгнул с крыльца И подошел к одному из окон. Пошарив рукой за ставнями, он извлек из тайника ключ и показал его Диане.
— Как видишь, агент, который занимается продажей дома, не большой хитрец.
Она смотрела, как он открывает дверь. Затем, опустив ключ в карман брюк, он протянул к ней руки.
— Пойдем, — шепнул он.
Она уже поняла, что происходит. Она подала ему руку, и они вошли в дом. Внутри не было никакой обстановки — сплошь голые стены. В воздухе стоял характерный запах запустения. Он провел ее в одну из комнат, запыленные окна которой выходили на берег пролива. Он обнял ее и стал нежно целовать.
— Я люблю тебя, Диана, — повторял Ник.
На ней была шерстяная кофта на пуговицах, которую он снял с нее.
— Я люблю тебя, Ник, — шептала она, пока он расстегивал ее белую блузку. Для нее все это было впервые, и она сама удивлялась тому, что не испытывает и тени стыда. Она жаждала Ника с такой силой, которая делала просто смешными те добродетельные манеры, которые вбивались ей в голову в течение всей жизни. Взращенная в традициях епископальной церкви, в эти минуты Диана с восторгом чувствовала себя язычницей.
Когда они оба были раздеты, он прямо на полу соорудил из своей одежды нечто вроде ложа, опустился на него и посмотрел на нее снизу вверх. У Дианы было восхитительное созревшее тело, крепкая грудь с большими нежными сосками. И снова он протянул к ней руки.
— Мы счастливые избранники, — прошептал он. — Это наша особенная любовь. Она будет длиться вечно.
— Вечно, — повторяла она, подавая ему руки и опускаясь рядом с ним. Она слегка вздрогнула, почувствовав прикосновение к себе его крепкого и горячего тела. Он мягко водил руками по ее спине, целовал повсюду: щеки, шею, плечи, груди… Она не удержалась от легкого стона, когда он прикоснулся губами к ее соскам. Она чувствовала его руки на своих бедрах, и ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Ник, Ник, — шептала она тихо. — Любовь моя… вечная.
Он уложил ее на пол. Одежда уже вся смялась, и Диана почувствовала, что лежит спиной на холодном пыльном деревянном полу, но ей было все равно: шершавая поверхность казалась ковром из мягкого клевера. В комнате было темно, но она почувствовала, как испарина выступила на его коже, когда он стал входить в нее. Внезапно Диана тихо вскрикнула: Ник порвал ей девственную плеву.
— О Боже! Боже… — задыхаясь, шептала она, чувствуя толчки Ника внутри себя. В голове завертелась мысль о том, что у Ника, возможно, было до нее множество женщин, но Диану это не волновало. Она вся отдалась его нежной страсти, которая воспламеняла ее тело, наполняла ее ощущениями, о существовании которых она раньше и не подозревала. Она даже не думала о том, что может в результате забеременеть: Диана верила, что Ник все сделает правильно. Их любовь будет длиться вечно.
Она не замечала, что стонет и мечется, как животное. Его ногти впились в ее плоть.
— Кончаю! — прохрипел он, и она не поняла его, пока не ощутила разлившееся внутри себя тепло. И тогда Диана, испытав первое в своей жизни наслаждение, вскрикнула.
После они лежали на том же месте, крепко обнявшись, и смотрели, как за пыльными стеклами окон заходит над проливом вечернее солнце.
— Это было так красиво, — шептала она, целуя его в щеку. — Сам Господь одарил тебя способностью делать это красиво.
Он нежно провел рукой по ее лицу, волосам. Потом сел на полу и, улыбнувшись, сказал:
— Нам нужно иметь какой-нибудь секретный символ или знак.
— О чем ты?
— Ты ведь знаешь, как не любит меня твоя мать. Так что, имея определенный, только нам понятный сигнал, мы смогли бы при помощи него вовремя оповещать друг друга о приближении опасности: пожилой леди с боевым топором в руке.
— Ник!
— Ну хорошо: знак, который всегда напоминал бы нам о нашей вечной любви. Что-нибудь в этом роде.
С этими словами он поднял правую руку и скрестил пальцы.
— Сделай так же, — попросил он.
Она подняла свою правую руку и тоже скрестила пальцы.
— Так?
— Правильно. Когда мы скрещиваем пальцы, никто кроме нас не догадывается о назначении этого символа. А он означает нашу с тобой любовь. Вечную любовь.
Эта мысль показалась ей такой же прекрасной, как и сам Ник.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Диана не уставала изумляться полноте своего счастья и дивилась тому, насколько пуста была ее жизнь без Ника. Не могла отказать себе в удовольствии подразнить немного свою мать-антисемитку, говоря ей время от времени, что всерьез думает о переходе из христианства в иудаизм. Это было глупо, если учесть, что в этом вопросе Арабелле хронически недоставало чувства юмора. Она приходила в ужас, наблюдая страсть своей дочери к человеку, которого сама она начала люто ненавидеть.
Между тем Ник и Диана, находясь вместе, почти не размыкали объятий, настолько велика была сила физического притяжения между ними. На свое десятое свидание они отправились смотреть «Кармен» Тэда Бара, вышедшую на экраны одновременно с «Кармен» Джеральдин Фаррар, где в течение всего просмотра беззастенчиво ласкались. Покинув зал по окончании сеанса, они, взявшись за руки, вернулись к машине Ника.
— Каков мой рейтинг у твоей матери в последнее время? — поинтересовался Ник.
Диана не сразу нашлась с ответом.
— М-м… Похоже, ты все-таки начинаешь ей нравиться, — солгала она.
Ник рассмеялся:
— Это означает, что при случае она задушит меня быстро, без мучений. Думаю, придется упредить ее и повергнуть в немалое потрясение.
— Как?
— Мы поженимся.
Они остановились перед его машиной. Диана повернулась к Нику:
— Я… я даже не стану делать вид, что мне надо подумать над этим. Да. Да!
И снова они поцеловались. Затем Ник достал из кармана своей куртки спортивного покроя черную коробочку и вложил ее в руку Дианы.
