Фред Стюарт - Титан
— Вовсе нет. С удовольствием покажу тебе город. Это поможет мне немного отвлечься… Могу заехать за тобой завтра утром в отель. Скажем, в десять? Я покажу тебе все, что было построено в Нью-Йорке после двадцатого года. Потом мы вместе позавтракаем.
Она рассмеялась.
— Похоже, у меня будет очень загруженное утро! Но, — мягко прибавила она, — восхитительное! С нетерпением буду ждать тебя завтра.
Их взгляды встретились. Ее мысли перенеслись на много лет в прошлое, в тот пустой дом на пляже пролива Лонг-Айленд, где она познала свою первую любовь с этим человеком, где она заразилась им, как говорит Альдо.
Вопрос был в том, действительно ли она хочет излечиваться от своей болезни?
— О Господи, на самом деле впечатляет! — воскликнула она следующим утром, стоя рядом с Ником на смотровой площадке Эмпайр Стэйт-билдинг на уровне восемьдесят шестого этажа и глядя вниз на Манхэттен, купающийся в чистом воздухе и подмороженный ранним ноябрьским холодком. — Теперь я понимаю, почему люди здесь приходят в восхищение.
— Вот и я говорю: Кинг-Конга поймешь только тогда, когда заберешься на такую высоту!
— Кстати, «Кинг-Конг» был любимым фильмом Гитлера. Этот и еще один, снятый в 1931 году, — «Танцы на конгрессе». Геринг рассказывал мне по секрету, что фюрер смотрел его десятки раз и с большим удовольствием. Там речь идет о Венском конгрессе и об одной девушке из обслуживающего персонала, которая завела роман с русским царем. Громадная обезьяна, карабкающаяся на крышу Эмпайр Стэйт-билдинг с хрупкой девушкой в лапах, с которой она даже не может заниматься любовью, и, с другой стороны, обычная молодая крестьянка, ложащаяся в постель с царем… Я всегда полагала, что эти две картины много говорят о самом Гитлере…
— Да, думаю, ты права.
— Ну что ж, вид, и правда, замечательный, но я потихоньку начинаю замерзать.
— Следующая остановка — Рокфеллеровский центр. Потом завтрак. Кстати, я попросил свою дочь Файну присоединиться к нам перед завтраком на стаканчик коктейля. Я очень хочу, чтобы ты с ней познакомилась. Она сейчас подает надежды как актриса. Ее настоящий отец — Род Норман.
Диана резко повернулась и остро взглянула на Ника, запахнув свою норковую шубу.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что убийца, которого ты наняла, по ошибке разделался с ее отцом. Она не знает об этом, и я не собираюсь ей рассказывать.
— А ей известно, что Род Норман является ее настоящим отцом?
— Да, Эдвина рассказала ей. А потом Файна рассказала Викки, а Викки рассказала Хью… Теперь об этом знает вся семья, но никто не знает, кто нанял того убийцу.
Диана нервно передернула плечами.
— Господи, ты напомнил мне о моей ужасной вине, — прошептала она. — Но, по словам Кемаля, все это выглядело легко и просто… Так логично… — Она печально вздохнула. — Но я сполна расплатилась за это. Семь лет в турецкой лечебнице для душевнобольных. Почти семнадцать лет с вуалью на лице. Днем и ночью. Ни друзей, ни возлюбленных… Ужас при мысли о том, что кто-нибудь увидит мое лицо. Не думай, я не пытаюсь разжалобить тебя. Просто хочу сказать, что искупила вину за то, что сотворила с Родом Норманом. И за то, что планировала сотворить с тобой. Не хочу сказать, что теперь это уже не кажется мне преступлением. Просто я искупила вину. Ты меня когда-нибудь простишь за это?
Он пристально взглянул ей в глаза. Тысячи мимолетных воспоминаний пронеслись у него в голове.
— Да, — сказал он после долгого молчания, — мы доставили друг другу так много боли и страданий, потому что однажды любили друг друга. Наверное, это была сильная любовь, раз она породила такую жестокую реакцию.
— Я все еще люблю, — сказала она тихо.
Внезапный порыв сильного ветра захлестнул смотровую площадку здания.
Она улыбнулась.
— Прости, я тебя смутила, — сказала она. — Больше не буду. Пойдем смотреть Рокфеллеровский центр. И, Ник, я отлично провожу сегодня время, так и знай. Большое спасибо тебе.
Она направилась к выходу. Ник несколько секунд стоял на месте и смотрел ей вслед, затем пошел догонять.
Пока Ник и Диана осматривали Рокфеллеровский центр, Лора присутствовала на торжественном ленче, дававшемся в «Плаза» по случаю учреждения благотворительного фонда, инициаторами которого была она с мужем. На этом-то ленче Лора с ним и встретилась… Нет, не с Ником. Ей и раньше приходилось слышать о Хуане Альфонсо Эрнандо Гузман и Талавере, маркизе Наваррском. А кто о нем не слышал? Красивый испанский аристократ-автогонщик осветил своими победами послевоенную Европу. Дважды он чудом выживал после аварий, о чем писали все газеты. Он выступал в качестве любителя и на корриде, был знаменит любовными похождениями. Если верить газетам, то за маркизом по всей Испании, Италии и Франции тянулся длинный шлейф из разбитых сердец. Его даже прозвали в связи с его славой любовника «Эль Торо»[18]. Он женился три раза, два из которых на богатых женщинах старше себя. Сейчас он только что закончил последний бракоразводный процесс с богатой наследницей Сильвией Мэйнверинг и, согласно решению суда, получил миллионное содержание.
— Лора, я хотела бы, чтобы вы познакомились с маркизом Наваррским, — сказала ей Филипа Вильсон, также одна из учредительниц фонда. — Хуан, это Лора Флеминг, о которой я так много вам рассказывала.
Пока Хуан подносил ее руку к своим губам для поцелуя, она успела рассмотреть его и не могла не признать, что это один из самых красивых мужчин, которых ей только приходилось видеть в жизни. По меньшей мере, шести футов роста, с легко вьющимися черными как смоль волосами и смуглым лицом с точеными чертами кинозвезды. У него были пронзительные голубые глаза, которые словно спрашивали: «Ну разве я не великолепен?» На нем был безупречный темно-синий костюм от Сэйвил Роу, сорочка в тонкую полоску фирмы «Торнбулл энд Ассер» с золотыми запонками. От него исходил легкий вяжущий аромат одеколона.
— Я слышал, что жена знаменитого мистера Флеминга очень красива, — сказал он с акцентом Рикки Рикардо. — Теперь я собственными глазами вижу, что это правда. Вы парижанка? — спросил он, переходя на французский.
— Да, но родом из Пуатье.
— А, так же, как и Диана. Что-то подсказывает мне, что вы столь же утонченное создание.
Лоре пришло в голову, что Хуан ей льстит, и притом довольно грубо, но все равно ей очень понравилось его сравнение.
— Ну конечно! — воскликнул он вдруг. — Я видел вас раньше! Я видел, как вы пели в «Семирамиде» в Париже во время войны.
— О?
— Да. Тогда вы мне напоминали Бэтти Грабл. У вас была такая же прическа. Но теперь, по-моему, у вас еще лучше.
— А что вы делали в Париже во время войны?
— Я был прикомандирован к испанскому посольству. Я был нейтралом. — Он широко улыбнулся, и она увидела, что у него красивые зубы. — Вы тоже?
Она насторожилась.
— Я просто старалась выжить, — холодно сказала она. — И кроме того, помогала Сопротивлению.
— В самом деле. Да, многие стремились помочь Сопротивлению в конце войны.
После этой обидной реплики ее взгляд, которым она смотрела на него, стал ледяным.
— Я помогла уничтожить крепость Де-Морле, если это название говорит вам о чем-нибудь. Мне нечего стыдиться. И, во всяком случае, я не потерплю оскорблений со стороны испанца-нейтрала, который, наверно, и не ведает, что такое свист пули над ухом.
— Когда вы сердитесь, то становитесь еще краше.
— Комплимент в духе Дон-Жуана.
— О, так, значит, вам известна моя репутация?
— О да! О ваших ночных подвигах говорят во всей Западной Европе.
Он нахмурился, но потом вдруг расхохотался.
— Это правда, — сказал он, смеясь. — С удовольствием доказал бы вам это на практике.
Она пристально взглянула на него. Итак, ее соблазняют. Впервые после того, как она вышла замуж за Ника, ее соблазнял мужчина.
— Нет, спасибо, — ответила она. — Мне вполне достаточно для счастья мужа.
— Значит, вы счастливая женщина. И необычная к тому же. Большинство замужних женщин, с которыми мне приходилось встречаться, постоянно… ну, скажем, жалуются на что-либо. Но раз мы решили с вами ограничиться чисто платоническими отношениями, как насчет совместного завтрака? Я готовлю потрясающую паэлу.
Она ответила не сразу:
— Вы имеете в виду завтрак… у вас дома?
— Да, почему бы и нет? В Саттон-плэйс у меня есть небольшое пристанище, как говорят французы. Я приготовлю паэлу, мы откупорим бутылочку отличного вина, и все будет очень мило и симпатично. Без эксцессов. Вполне, вполне безопасно для честной женщины! Даже ваш муж не возражал бы против этого.
— Ну что ж…
— Как насчет завтра? Скажем, в час дня, а?
Она не ответила. Он достал из кармана бумажник и вытащил из него визитку.
