Маурин Ли - Счастливый билет
— Ты хорошо себя чувствуешь, Лиззи, родная моя? — встревоженно спросила Китти, неприятно пораженная изможденным, почти отчаянным выражением ее лица.
— Да, мам. Я просто немного устала, вот и все.
— Ты слишком усердно занимаешься в школе, вот что я тебе скажу.
Но подумав, Китти не смогла припомнить, когда в последний раз видела, чтобы Лиззи выполняла домашнее задание.
— Нет, мам, что ты. Все нормально.
— Думаю, это у тебя возрастное, — самодовольно заметила Китти.
У нее были не мальчишки, а золото, но она знала нескольких матерей, чьим дочерям пришлось пережить период угрюмой раздражительности примерно в то же время, когда у них начались месячные.
— Будь добра, принеси воды, и я приготовлю тебе чашку чая. Малышам пора вставать. Крикни, чтобы они просыпались, хорошо?
Однако прежние тревоги вернулись к Китти, когда она заметила, с каким трудом Лиззи поднялась на ноги, чтобы принести воды с кухни. Ужасное подозрение, которое иногда появлялось у нее, вновь высунуло свою уродливую голову, но Китти тут же прогнала его прочь, не находя в себе сил думать о немыслимом.
Джимми и Лиззи ходили в школу вместе. В то ненастное и несчастливое утро Лиззи сказала брату, чтобы он шел один, а она догонит его позже.
— Ты ведь не собираешься снова прогулять, а?
Светлые волосы Джимми припорошил снег. Было холодно.
— Разумеется, нет, — сердито бросила Лиззи.
— Прекращай валять дурака, Лиз. В последнее время ты только и делаешь, что прогуливаешь уроки. Я знаю, о чем говорю, потому что только вчера миссис Робинсон спрашивала о тебе. Я сказал ей, что ты заболела.
— Спасибо, малыш. — Лиззи смягчилась. Она не могла долго сердиться на брата. Они с Джимми всегда были очень близки.
— Ты там поосторожнее, — предостерег он ее. — Мама с ума сойдет, если к нам домой придет учительница.
— Знаю, — ответила Лиззи. Это была бы самая маленькая из неприятностей. — Хочешь мой бутерброд с маслом, Джим? У меня сегодня что-то нет аппетита.
— Спасибо, Лиз, — откликнулся Джимми и заспешил прочь сквозь снегопад. Снежные хлопья, едва касаясь земли, превращались в слякоть.
А Лиззи двинулась в сторону Северного парка. В это время года сады и игровые площадки были совершенно пусты, и колючие, запорошенные снегом, полумертвые кусты уныло выстроились вдоль аллеи, по которой шла девушка.
Утомленная, Лиззи устало опустилась на скамейку, нимало не беспокоясь о том, что дерево, впитавшее в себя растаявший снег, промочит ее пальто и платье. В туфлях уже хлюпала вода, и девушка дрожала от холода. Вдобавок ко всему в голове поселилась пульсирующая боль. Лиззи пыталась найти выход из затруднительного положения. Она подумала, а что будет, если прямо сейчас она придет в ту самую больницу, куда «скорая помощь» отвезла Криса, когда у него была скарлатина, но ей мерещились лишь сердитые медсестры, потрясающие кулаками и обвиняющие ее в том, что она — грязная девчонка.
Лиззи хотелось заплакать, но даже в столь пустынном месте она боялась привлечь к себе внимание. Парковый сторож мог подойти к ней и поинтересоваться, почему это она не в школе. «Ах, если бы можно было рассказать кому-нибудь о своем горе», — думала Лиззи. Кому-нибудь, кто отнесся бы к ней с сочувствием. Как только ее мать обнаруживала, что снова «вступила в клуб», как она выражалась, то сразу же сообщала об этом всей улице, гордясь и стыдясь одновременно. Кроме того, Китти обязательно ставила в известность Терезу Гарретт, повитуху, чтобы удостовериться, что та будет свободна, когда придет время рожать.
Миссис Гарретт! Вспомнив, как предупредительно она обращалась с матерью во время родов и как умело ухаживала за новорожденными детьми, Лиззи воспрянула духом. Ну конечно! Она сию же минуту пойдет к миссис Гарретт. И та выслушает ее и поймет.
Миссис Гарретт жила на Саутер-стрит по соседству с мясником. Дома напротив были разрушены во время бомбежки, и теперь там высились едва расчищенные груды битого кирпича и мусора. В конце уцелевшего ряда домов взору представали засаленные и потертые обои, некогда украшавшие чьи-то гостиные и спальни, закопченные камины и даже перекошенная икона Богоматери. Джимми говорил, что этот квартал выглядит так, словно какой-то великан откусил кусок улицы, чтобы съесть его.
К тому времени, когда Лиззи подошла к дому повитухи, снег повалил еще гуще, покрывая тротуары и мостовую скользким ковром.
— Пожалуйста, миссис Гарретт, будьте дома! Пожалуйста!
Лиззи не замечала, что разговаривает сама с собой, пока владелец мясной лавки, убиравший снег со ступенек, не сказал:
— Тебе повезло, милочка. Миссис Гарретт у себя. Она только что угощала меня и моего напарника горячим чаем.
Лиззи выдавила слабую улыбку и поспешно постучала в дверь дома миссис Гарретт.
— Лиззи О’Брайен! — с удивлением воскликнула повитуха. — Это ведь не твоя мама тебя прислала, а? Я имею в виду, она еще не…
— Нет, миссис Гарретт, — взволнованно перебила ее Лиззи. — Это не мама. Можно мне поговорить с вами?
В доме у повитухи пахло мастикой для натирания полов и дезинфицирующим средством. Не будь Лиззи такой подавленной, она наверняка обратила бы внимание на яркие занавески на окнах в кухне, из-за которых выглядывали светомаскировочные шторы, чехлы на стульях в тон, тяжелую кружевную скатерть кремового цвета с кисточками на столе, растения в горшках и безделушки, разбросанные по всей комнате. Центральное место на каминной полке занимала фотография покойного мистера Гарретта.
— Что случилось, милочка?
Миссис Гарретт уже решила, что девушка пришла поговорить о своих месячных. Либо у нее началось кровотечение и Лиззи испугалась, не зная, что это такое, либо же, напротив, его не было и она хотела узнать почему. Женщины всех возрастов обращались к миссис Гарретт со своими интимными проблемами: выпадением матки, опухолями и кистами, отеками и фибромами, и всем она помогала в меру своих возможностей.
Но стоило Лиззи заговорить, как миссис Гарретт обнаружила, что не может поверить своим ушам. Беременна! Повитуха вдруг совершенно отчетливо вспомнила ту ночь, когда принимала роды у Китти, как легко и быстро эта девочка выскользнула наружу и как она ловко подхватила малышку на руки.
— Думаю, у меня в животе ребенок, — сообщила Лиззи.
Тринадцать лет от роду, а она уже путается с мальчишками! Разумеется, такие вещи случались время от времени. Миссис Гарретт была не настолько наивной и кое-что повидала в жизни, но это вовсе не означало, что она одобрительно относилась к такому поведению.
— Ты плохая, очень плохая девочка, раз сделала это с мальчиком, — суровым тоном заявила повитуха. — Тебе должно быть стыдно.
Действительно, Китти О’Брайен без остатка посвятила себя детям и до настоящего момента по праву гордилась ими.
— Это убьет твою маму, — продолжала миссис Гарретт, с укором покачивая серо-стальными туго завитыми кудряшками. — А твой отец, что скажет он… — Миссис Гарретт умолкла на полуслове. Хорошо зная Тома О’Брайена, она прекрасно представляла себе его реакцию.
При этих ее словах с Лиззи случилась истерика.
— Нет, ничего не рассказывайте отцу! — взвизгнула она и съежилась в кресле, глядя на миссис Гаррет широко открытыми испуганными глазами.
— Тише, девочка. Не смей так вести себя в моем доме.
Чем дольше Тереза Гарретт раздумывала о случившемся, тем в больший ужас и негодование приходила. Лиззи О’Брайен всегда была таким милым созданием, тихим и скромным, — разве не она сдала экзамены на стипендию? Том не разрешил ей учиться в школе для одаренных детей, но ей следовало проявить больше здравого смысла.
Вот они, современные детки! Они начисто лишены моральных устоев. Что ж, если Лиззи повела себя подобным образом, несмотря на то, что выросла в приличной семье, то пусть теперь и отвечает за свои поступки. И Тереза Гарретт прямо высказала девушке то, что было у нее на уме:
— Я ничем не могу тебе помочь. Ты сама впуталась в эту историю, так и выбирайся из нее самостоятельно!
Лиззи выскочила из дома повитухи как ошпаренная. На улице по-прежнему шел снег. Дружелюбный мясник скрылся в своей лавке. Девушка приостановилась, не зная, куда ей теперь податься.
До войны в мясной лавке на здоровенных крюках рядами висели окровавленные туши, но сейчас на белой мраморной полке витрины сиротливо лежали лишь несколько жалких кусков мяса, предназначенных для продажи людям по продуктовым карточкам. В каждый кусочек был всажен небольшой вертел. Поглощенная своим горем, Лиззи, почти ничего не видя перед собой, вдруг вспомнила, как братья однажды нашли похожий вертел, только ржавый. Они хранили его вместе со своими немногочисленными сокровищами и проделывали им дыры в каштанах, которые собирали в Северном парке.
