Сильвейн Рейнард - Вознесение Габриеля
— А если бы и ждала, что с того, Габриель? Выпускная церемония прошла и осталась в прошлом, но от тебя по-прежнему не было вестей.
— Я же тебе сказал: я дожидался, когда мое увольнение вступит в силу. Мой контракт длился до первого июля.
— Сейчас я не хочу об этом говорить.
— Почему не хочешь?
— Пока ты сидишь на моем футоне, я не смогу сказать то, что мне нужно тебе сказать.
— Понимаю.
Джулия изменила позу, сделав это намеренно, поскольку ей отчаянно хотелось броситься к нему в объятия и сказать ему, что все прекрасно. Разум напоминал ей: отношения между ними далеки от идеальных. И Джулия должна была оставаться честной если не перед Габриелем, то перед самой собой.
— Я и так отнял у тебя кучу времени, — сокрушенно произнес Габриель. Он встал, взглянул на дверь, потом на Джулию. — Я вполне понимаю, что у тебя нет желания говорить со мной. Но надеюсь, что ты все-таки удостоишь меня еще одним разговором, прежде чем проститься.
Джулия расправила плечи:
— Ты не удостоил меня прощальным разговором. Ты прижал меня к стене и оттрахал. Это было твоим прощанием?
— Прекрати! — быстро подойдя к ней, потребовал Габриель. — Ты знаешь, какого я мнения об этом слове. Никогда больше не произноси его применительно к нам.
Сквозь целомудренный облик нынешнего Габриеля проглядывал прежний профессор Эмерсон. До сих пор он говорил с нею мягко, поэтому внезапно появившийся металл в его голосе вызвал у нее раздражение. Джулия и раньше видела всплески его бешеного темперамента, и сейчас это ее не испугало. Оставив его тираду без внимания, Джулия встала с явным намерением выпроводить внезапно появившегося гостя.
— Не забудь взять, — сказала она, подавая ему айфон.
— Спасибо. Джулианна, прошу тебя…
— Как Полина?
Ее вопрос повис в воздухе, будто стрела, готовая вырваться из лука.
— Почему ты спрашиваешь?
— Да так, просто захотелось узнать, часто ли ты с ней виделся после своего исчезновения.
Габриель убрал айфон.
— Я с ней виделся. Один раз. Попросил у нее прощения и пожелал удачи, — произнес он так, словно считал тему исчерпанной.
— И это все?
— Джулианна, почему бы тебе не задать вопрос, который явно вертится у тебя на языке? — Его губы сжались в тонкую полоску. — Почему ты не спросишь, спал ли я с нею?
— Спрошу. — Джулия скрестила руки на груди. — Ты спал с нею?
— Разумеется, нет!
Его ответ был таким быстрым и страстным, что Джулия слегка отступила. Рассерженный Габриель стоял со сжатыми кулаками.
— Наверное, мне следовало бы поточнее сформулировать вопрос. Ведь есть масса такого, чем мужчина и женщина могут заниматься и без прямого сексуального контакта. — С этими словами Джулия вызывающе вскинула подбородок.
Габриель вспыхнул, заставив себя мысленно сосчитать до десяти. Только еще не хватало выйти из себя сейчас, когда нет даже намека на возможность их примирения.
— Насколько понимаю, у нас с тобой весьма разный взгляд на мой отъезд, но поверь мне: я не искал общества других женщин. — Его лицо смягчилось. — Джулианна, я был один, окруженный твоими снимками и своими воспоминаниями. Не слишком вдохновляющие спутники, однако единственной спутницей, которую я жаждал видеть рядом, была ты.
— Значит, у тебя больше никого не было?
— Все это время я оставался верен тебе. Клянусь памятью Грейс.
Эта клятва ошеломила их обоих, и, когда их глаза встретились, Джулия поняла, что Габриель сказал правду. Она закрыла глаза. Чувство облегчения, появившееся внутри, постепенно нарастало.
Габриель осторожно взял ее руку:
— Я должен тебе многое рассказать. И я готов это сделать сейчас. Идем со мной.
— Я никуда не хочу идти, — странным, не своим голосом прошептала она, а перемигивающиеся огоньки свечей лишь усиливали странность интонации.
— Джулианна, которую я помню, ненавидела темноту, — сказал Габриель, выпуская ее руку. — Полина сейчас в Миннесоте. Она помирилась с родителями и кого-то встретила. Мы договорились, что я больше не буду ее поддерживать. Она пожелала нам всего наилучшего.
— Она пожелала всего наилучшего тебе, — пробормотала Джулия.
— Нет. Именно нам. Неужели не понимаешь? Полина думала, что мы по-прежнему вместе, а я не стал ее разуверять. В моем сознании мы с тобой не разлучались.
Признание было как стрела, которую Габриель приберегал для решительного момента. Он не сказал Полине, что теперь один, поскольку мысленно он не расставался с нею, с его Джулианной. Эта мысль обдала ее жаром.
— Больше у меня никого не было и нет, — повторил Габриель, и Джулии показалось, что искреннее признание делает его душа.
Ей было тяжело смотреть на него. Она отвернулась, потом спросила:
— А что ты делал возле закрытого кофейного магазина, да еще и в полночь?
— Набирался мужества, чтобы подняться на крыльцо твоего дома и позвонить, — сказал Габриель, начав вертеть платиновое кольцо на левой руке. — Я с большим трудом уговорил Рейчел дать твой адрес. Мне было понятно ее нежелание.
Джулия вдруг заметила кольцо:
— А почему ты носишь обручальное кольцо?
— Как, по-твоему, почему? — Габриель снял кольцо и подал ей. Джулия отпрянула. — Прочти надпись внутри, — почти потребовал Габриель.
Джулия неохотно взяла кольцо, поднесла к ближайшей свечке и прочитала: «Джулианна, моя возлюбленная, принадлежит мне, а я — ей».
Ей сжало живот. Она торопливо протянула Габриелю кольцо, и тот молча снова надел его на левую руку.
— Зачем ты носишь кольцо с моим именем?
— Совсем недавно ты заявила, что не хочешь говорить, — с легким упреком напомнил Габриель. — И если мне позволено задавать вопросы, могу я спросить про Пола?
Покраснев, Джулия отвернулась.
— Он помогал мне собирать куски.
Габриель закрыл глаза. Он был опасно близок к тому, чтобы сорваться и наговорить колкостей, но это лишь отдалило бы от него Джулию.
— Прости, — сказал он, открывая глаза. — Есть и второе такое же кольцо, но меньшего размера. Я купил их в торонтском салоне «Тиффани» в тот день, когда покупал рамку для снимка Майи… Я продолжаю считать тебя моей второй половиной. Моей башерт. Невзирая на все случившееся, у меня не появлялось и мысли искать себе другую женщину. Я храню тебе верность с октября прошлого года, когда ты мне сказала, кто ты.
Джулии вдруг стало трудно говорить.
— Габриель… все эти месяцы… ни единого слова, и вдруг сегодня…
Он сочувственно глядел на нее, а его руки ломило от желания ее обнять. Но Джулия была слишком далеко.
