Джеймс Бертрам - История розги
Изумительный пример подобного рода флагеллянтизма предстает в истории Абеляра и Элоизы. Рульберт, дядя Элоизы, передал попечение о воспитании своей племянницы Абеляру и разрешил ему наказывать ее по своему усмотрению, если она, вследствие лености или непослушания, заслужит поощрения розгами. В те времена учащаяся молодежь, без различия пола и возраста, подвергалась в учебных заведениях одинаковым наказаниям. Абеляр также не отстал от нравов окружающих и стал применять розгу в отношении своей прекрасной ученицы, которая, кстати сказать, относилась к экзекуциям с таким рвением и охотой, что Абеляр сам писал как-то: «Не гнев учителя, а любовь побуждала почаще приговаривать ее к наказаниям и приводить их в исполнение». Без сомнения, упорство и отсутствие должного прилежания со стороны ученицы заслуживали зачастую серьезных наказаний, но нам кажется, что в огромном большинстве случаев здесь доминировало чувство сладострастия, а вовсе не желание исправить провинившуюся воспитанницу или ученицу. По крайней мере, Абеляр с поэтическим огнем описывает те сладкие воспоминания, которые запечатлелись у него по поводу наказания Элоизы.
В те времена, когда считалось модным наказывать пажей и других подчиненных розгой, пристрастие к этому доходило зачастую до крайне обширных размеров, причем некоторые барыньки особенно отличались на этом поприще домашнего владычества. Если для наказания являлось серьезное основание и предпринимавшая его барыня отличалась умом, то она убеждена была, конечно, в хороших результатах телесного наказания, хотя в то же время нельзя не упомянуть в данном случае также и об анатомическом любопытстве, если можно так выразиться, равно как и о неопределенном внутреннем ощущении. Те же особы, которые не могли заслужить названия натур чистых, искали чаще всего в наказаниях мужской прислуги (да и женской) удовлетворения своей похоти.
В своей «Исповеди» Руссо совершенно ясно указывает на царящее в нем пристрастие к розге. Он говорит, что розга вместо того, чтобы вести его на путь исправления, порождала в нем желание почаще подвергаться телесным наказаниям. При этом его желание нельзя было назвать мимолетным, скоропреходящим, нет! оно сопровождало большую часть жизни этого великого человека. Восьмилетним ребенком Руссо вместе с другими мальчиками был отдан на воспитание к одной девице, по фамилии Ламберсье. Ей было тридцать лет от роду, и она была известна своими материнскими чувствами по отношению ко вверенным ее попечению питомцам. Но это не мешало ей временами применять к ним также материнские наказания. И Руссо подвергся общей участи: в один прекрасный день мадемуазель Ламберсье разложила его на своих коленях и высекла. Но, несмотря на испытанную им боль, а также и на стыд вследствие наказания, он, по его собственным словам, ощутил страстное желание снова подвергнуться порке и с этой целью выдумывал всякие подходящие и неподходящие предлоги. Мадемуазель Ламберсье, к его огорчению, была чуткой наблюдательницей и, когда заметила, что удары не достигают преследуемой ею цели, никогда больше Руссо порке не подвергала. Его страсть к применению розги именно женской рукой была настолько велика, что он старался найти общество девочек и затевал с ними игру в «школу», заставляя тех из них, которые брали на себя роль учительницы, наказывать его розгами. Его фантазия была сильно занята тем умственным удовлетворением, которое обнаружилось у него при наказании госпожой Ламберсье розгами, и каждую молодую девушку он старался представить себе в роли учительницы. А так как он не имел возможности высказаться по поводу поражавшей его страсти к телесным наказаниям, то он витал в области фантазий, представляя себя лежащим под розгами своей возлюбленной. Особенное блаженство испытывал он при представлении наказания себя рукою мадемуазель де Бульсон, которую он любил сумасбродно; но чувство стыдливости не позволяло молодому Руссо попросить девушку привести его страстное желание в исполнение. О своей извращенной и тем не менее всецело покорившей его страсти Руссо подробно распространялся в своей «Новой Элоизе», где он молит Святого Преукса о торжественном наказании за учиненные грехи и проступки.
Обильные домашние и школьные наказания порождали у молодежи того времени такое благоговение и доверие к розге, что впоследствии они вводили экзекуцию во все свои игры, развлечения и забавы. Очень часто возникали особые «общества наказаний», в которых фигурировали в роли членов молодые люди обоего пола. Еще несколько лет тому назад подобный клуб в Германии закончил свое существование судебным процессом, и хотя вся эта история должна была остаться глубокой тайной, все-таки публика узнала, что в дело были замешаны несколько девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет.
В связи с отношением мачехи и отчима к неродным детям, падчерицам и пасынкам, постоянно рисуется картина частых экзекуций. Сама мысль об отчиме и мачехе является в некоторых странах нераздельной от представления обильных колотушек и форменных порок. Нередко женщина приводит в свое оправдание необходимость для детей материнских наказаний и тем доставляет себе удовольствие время от времени пороть своих падчериц и пасынков. Один молодой офицер, двадцати с чем-то лет от роду, не протестовал против наказания розгами, которое предпринималось периодически его мачехой; другой офицер, часто присутствовавший при экзекуциях своих маленьких сестер и братьев, приобрел, благодаря этому, вполне безумную страсть ко всяким телесным наказаниям. Он ходатайствовал пред тюремным начальством одного из домов заключения в Голландии о предоставлении ему должности «экзекутора», а когда это ему не удалось, он ограничивался тем, что являлся зрителем при наказаниях арестованных женщин.
Одна дама-немка имела привычку вставать рано утром и первым делом направлялась в помещение, занимаемое прислугой. Тот несчастный, кого она заставала еще спящим, подвергался сильным ударам туфлей своей барыни, и дело никогда не обходилось без синяков и кровоподтеков.
Страсть бить других и быть избитым сказалась изумительным образом во время разбирательства судебного процесса над английским офицером, сэром Кутом. Наиболее интересные места из обвинительного акта могут послужить нашим благосклонным читателям прекрасной иллюстрацией истории флагеллянтизма, и вследствие этого мы приводим некоторые выдержки. Пятнадцатилетний мальчик, Эдуард Дене, ученик математического отделения школы госпиталя Иисуса Христа, показал следующее:
«В последнюю субботу пред Рождеством, между двумя и тремя часами дня, в школу явился обвиняемый. Он спросил нас, позволим ли мы ему побить нас, за что получим от него много денег. Тот же вопрос был, между прочим, обращен отдельно ко мне. Я согласился. Он назначил за шесть ударов плату в один шиллинг и шесть пенсов. Я закусил губы, и господин начал бить меня. Затем он побил еще одного мальчика, после чего спросил, не желает ли еще кто-нибудь получить удары? Охотников больше не оказалось, и господин спросил, не желаем ли мы побить его? Так как он этого хотел, двое из нас принялись бить его, а я в это время держал его часы. Когда он приводил в порядок свои панталоны, в комнату вошла сторожиха и послала меня за надзирателем. Отыскать его мне не удалось. Пошли двое других мальчиков и привели двух педелей, которые повели господина к директору. Нас наказали розгой. Я видел обвиняемого два года тому назад, когда он с другими мальчиками шел по дороге к школе».
