Шелли Брэдли - Дерзкий и Властный
— Я тоже люблю тебя, Рейн. Мне нужно быть внутри тебя.
Его голос звучал хрипло и нетерпеливо.
Рейн было наплевать на все. Она соскользнула вниз по его торсу. Лиам увидел свежие, огненно-красные метки над самым уязвимым местом ее тела.
Это сводило его с ума.
Он ухватился за бедра девушки, ожидая того момента, когда сможет глубоко погрузиться и потерять себя внутри нее. Все, что ему было нужно, так это чертов презерватив и...
Но Рейн продолжила опускаться, а затем, изогнув спину, безошибочно уперлась набухшими лепестками в его обнаженный член. Мужчина сильнее впился пальцами в ее кожу, сопротивляясь желанию погрузиться в нее и послать к чертям все последствия.
В подсознании, Лиам знал, что это животная часть его хотела пометить ее обычным человеческим способом, наполнив ее лоно своим семенем. Он позволил Хаммеру сделать это однажды, но это не было легкой победой. Рейн не дала ему полной свободы над ее телом. Честно говоря, он ожидал, что и Хаммер найдет, что сказать по этому поводу.
В прошлом месяце, когда девушка волновалась, что Хаммер обрюхатил ее, Лиам мечтал воспитывать этого ребенка, как собственного. Но мысль об округлившемся животике Рейн, в котором растет его ребенок... Он сжал зубы от бесконечно сильного желания. Его удивило, что так быстро после новостей о «сыне», которыми напугала его Гвинет, ему не терпелось по-настоящему зачать ребенка. И не просто любого ребенка, а их с Рейн. Это все меняло.
«Когда-нибудь...»
— Позволь мне взять презерватив, любимая, — он потянулся к тумбочке.
— Мне он не нужен. Я готова отдать тебе все. Потому что я люблю тебя.
Затем Рейн толкнула бедра назад, и его член скользнул сквозь ее влажность, глубоко в лоно девушки, без всякой защиты. Трение вихрем пронзило его, почти так же горячо, как и реальность доверия, которую она давала ему, и глубина ее любви.
— Боже, Рейн!
Девушка всхлипнула, когда вобрала его в себя по самое основание:
— Если ты не хочешь этого, скажи сейчас.
Ее голос дрожал. Киска сжималась. Она была уже близко. Пошло оно все к черту, он тоже был близко.
— Я так тебя хочу, — признался он. — Больше, чем что-либо. Я так сильно люблю тебя. Ты в середине цикла, любимая?
— Вроде, — прошептала она.
И все же она хотела быть с ним.
Черт, он не продержится долго, не тогда, когда ощущает рай вокруг себя и видит свои метки на ней. Не понимая, что принесет этот оргазм, они могли укрепить их совместное будущее множеством способов.
Но у него была одна проблема...
— Хаммер, — он попытался восстановить дыхание. — Приятель, я не возьму ее без защиты, если ты не готов к этому.
— Ох, не позволяй мне останавливать тебя в момент самых лучших ощущений, — голос Макена превратился в хриплое рычание. Без сомнений, он тоже был близко.
Это все, что было нужно Лиаму.
— Отдай мне свое тело и свою любовь, — приказал он Рейн. — Объезди меня.
Она выкрикнула в ответ, а затем опустила свои бедра, насаживаясь и вбирая его глубже, от головки до самого основания при каждом движении бедер. Лиам сжал челюсти, пытаясь сохранить остатки самообладания.
Полдюжины толчков и ее лоно, словно тиски, обхватывало его длину. Рейн впилась ногтями в его плечи.
— Сэр, я могу кончить?
— Нет, — рявкнул Лиам. — Жди меня, любимая. Мы почувствуем это вместе.
Ее ноющий крик наполнил его уши. Следом послышалось затрудненное дыхание Хаммера. Лиам услышал свое собственное тихое рычание.
Мужчина провел большим пальцем по клитору Рейн. Твердый, припухший, готовый. Черт возьми, он хотел, чтобы это не заканчивалось, но каждое трение ее стеночек о его обнаженный член, подводило его к опасной близости от развязки.
Он пытался приподнять бедра, чтобы резко опускать на себя Рейн. Где-то в подсознании, Лиам понимал, что он безжалостно трахал ее. Завтра у нее будет еще больше синяков. Он будет видеть эти покраснения, напоминающие об этом пьянящем, меняющем жизнь удовольствии и...
То, что привело его в бешенство час назад, теперь разжигало желание, словно кто-то поджег фитиль от бомбы внутри него.
Лиам перевернул Рейн на спину и погрузился в нее одним резким движением. Она посмотрела на него так, словно потерялась и только он, мог спасти ее. Оргазм был на подходе. Мужчина чувствовал покалывание в спине, как подтянулись его яички, как изменилось его дыхание. Потребность в разрядке резко обострилась.
— Последний шанс, — удалось ему произнести. — Я могу выйти из тебя.
Рейн покачала головой:
— Потому что я люблю тебя.
Эти слова полностью лишили Лиама самоконтроля.
— Кончай! — выкрикнул он, яростно вонзаясь в нее с головокружительным темпом.
Почти сразу же Рейн вскрикнула и кончила, все ее тело начало сжиматься, словно хотело вобрать его глубже.
— Блять... — простонал Хаммер, его голос звучал хрипло и низко.
Лиам ощутил, как все внутри него сдалось, когда его член дернулся, экстаз пронзил его тело, и он излил все до последней капли внутрь нее. Удовольствие спазм за спазмом раскатывалось по его телу, давая топливо чтобы наполнить ее, пока он не почувствовал себя сухим и пустым — чертовски влюбленным — он знал, что это никогда не закончится.
* * *
После роскошной ванны, Рейн с радостью лежала на спине в объятиях Лиама и Хаммера. Ее мужчины лежали на боку, подперев свои головы руками. Девушка едва удержалась, чтобы не ущипнуть себя. Учитывая весь кошмар, произошедший сегодня, то, что они оказались в одной постели одинаково удовлетворенные и спокойно разговаривали, громко заявляло об их привязанности друг к другу.
Лиам добавил дополнительную порцию счастья, когда рассказал обо всем, что произошло с его бывшей женой в больнице, пока они ожидали новостей о болезни Кайла.
— Ты хочешь сказать, после всей чуши Гвинет о том, что этот ребенок — «ваше дитя любви», он не только не твой, но даже и не ее? — Хаммер выглядел так, будто был готов задушить эту женщину.
Лиам устало улыбнулся своему приятелю:
— Именно. Полагаю, она рассчитывала женить меня на себе только потому, что она того хотела или по доброте душевной. Кто знает? Она чего-то хотела и думала, что Вселенная упадет к ее ногам. Я рад, что все позади. Теперь, когда правда открылась, она вернет Кайла сестре, уедет обратно в Лондон, и... я больше не увижу ее снова.
Рейн не могла не радоваться тому, что Гвинет призналась, но одна вещь все-таки ее тревожила:
— И что же вдруг заставило ее рассказать всю правду?
Лиам замолчал. От усталости его темные глаза были прикрыты, а губы плотно сжаты.
