Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь
— Мы выглядим слишком сахарно.
— На тебя не угодишь.
Люпин рассмеялся и снова отвернулся к зеркалу, собираясь разглядеть что-то на кончике уха, что привлекло его внимание. Приблизившись к зеркалу вплотную, он отвел волосы за ухо… а потом неожиданно сказал:
— Я все-таки убью тебя.
— А что такое?
Люпин отвернулся от зеркала, демонстрируя Сириусу ухо. Оказалось, что анимаг, крася волосы Люпину, ухитрился перемазать в краске всю ушную раковину.
— Это смывается? — опасным тоном осведомился оборотень.
— Эээ… кажется, нет, — Сириус изобразил невинную улыбку. — Ничего, со шкуркой слезет.
— Ты мне за это заплатишь, — Рем шагнул к Сириусу, и глаза его блеснули. Анимаг ухмыльнулся.
— Тебе просто был нужен повод, Луни…
* * *— Не смей даже думать о том, что он умер.
Сольвейг снова вскочила с кровати, подошла к окну и распахнула его во всю ширь. Промозглый холод мартовского вечера ворвался в комнату, и Гермиона, поежившись, забралась под одеяло.
— Я не хотела тебя обидеть, Сольв…
— Обидеть… — мрачно хмыкнула Сольвейг. — Меня нельзя обидеть. Я прожила всю жизнь с Северусом Снейпом — и только он способен меня обидеть. Единственный человек на земле. Ты любишь своего отца? — безо всякого перехода спросила вдруг Сольвейг.
— Да, — после небольшой паузы ответила Гермиона. — Конечно. И маму…
— Ты не понимаешь, о чем я тебя спрашиваю, Грейнджер. Любишь ли ты его так, что чувство вины за то, что ты не такая дочь, какую бы ему хотелось видеть, гложет тебя беспрестанно? Любишь ли ты его настолько, что от того, улыбается ли он сегодня или хмурится, будет зависеть твое настроение на весь день? И противишься ли ты ему настолько, что не откажешься ни от единой своей привычки в угоду ему, но будешь прятаться, скрываться и лгать, притворяясь примерной дочерью? Спроси Северуса, чем я интересуюсь — и из десяти попыток ни одна не будет верной, потому что я ничего не говорю ему о себе, а если и говорю, то ровно столько правды, сколько можно сказать, чтобы не заслужить отповедь и хмурый взгляд на весь день. А я не умею лгать, Гермиона! Он ничего обо мне не знает. Это страшно.
Стало очень тихо. Свинцовая тяжесть потихоньку заливала грудь Гермионы. Тоска Сольвейг становилась ее тоской, любовь Сольвейг — ее любовью. Нет, слизеринка умела лгать, только не знала этого. Как раз сейчас она лгала — Гермиона поняла, что ее подруга всегда будет поступать именно так, как захочет Снейп. И это понимание вовсе не прибавило Гермионе желания, чтобы профессор зельеделия вернулся живым и невредимым. Впервые в жизни Гермиона всерьез пожелала кому-то смерти — и пришла в ужас, осознав это, и еще раз ужаснулась, потому что даже осознание этой мысли не принесло избавления от нее.
— Как он меня достал, Грейнджер, — тихо произнесла Сольвейг, разбив мертвую тишину. — Своим вечным занудством. Своим вечно плохим настроением. Своим постоянным стремлением заставить меня жить так, как ему хочется. Если бы ты знала, сколько раз я желала ему смерти.
Она замолчала, и Гермиона поняла, что Сольвейг плачет. По-настоящему, не скрывая слез. Гриффиндорка выбралась из-под одеяла, встала, подошла и Сольвейг сзади и обняла ее.
— Но он — такое счастье, когда все хорошо, — прошептала Сольвейг сквозь слезы. — Когда мы дома летом, и играем в шахматы, в карты, и гуляем, и собираем грибы, и ходим купаться, или когда он варит зелья, а я сижу и смотрю, и его это не бесит — такое бывает редко. Или когда он говорит, что я хорошо готовлю.
Или когда мы играем в снежки. Или когда он читает мне вслух. Боже, как я хочу, чтобы он вернулся!
Пусть с ним все будет хорошо…
— С ним все будет хорошо, — прошептала Гермиона. Ей было жаль Сольвейг, но вместе с жалостью пришло до сих пор не знакомое чувство — ревность. К Снейпу. Чувство это показалось ей настолько диким и недостойным, что Гермиона моментально решила наказать себя за него. — У меня есть идея, Паркер.
— Какая? — шмыгнув носом, спросила Сольвейг.
— Насчет снейповского брата. Нам надо найти старые фотоальбомы. Где-нибудь в школьных архивах они наверняка есть. Старые выпуски, понимаешь? Обычно на обороте всегда пишут список студентов. И мы узнаем, кто там был Снейп, кроме Северуса.
— Если, конечно, фотки не делали уже после того, как его изгнали, — усомнилась Сольвейг.
— Но там должны быть фотографии и с первого курса. Не мог же он быть изгнан до одиннадцати лет — это дикость!
— Грейнджер, — задумчиво произнесла Сольвейг. — Мы ведь выяснили, что брат нам не поможет. Он изгнан, он не может принять Поисковое зелье.
— Но он может подтвердить или опровергнуть, дочь ты Снейпу или нет, — возразила Гермиона. — И потом, может, у него есть свои дети…
— Это отрезанная ветвь.
— Такие заклинания не распространяются на потомков!
— Знаю, — буркнула Сольвейг. Гермиона прищурилась.
— А ты действительно хочешь его найти?
Сольвейг бросила на нее хмурый взгляд.
— Очень хочу, Грейнджер. Я понимаю, что тебя это удивляет…
— Извини, — перебила ее Гермиона.
— У меня есть идея получше, — проигнорировав ее извинение, произнесла Сольвейг. — Я предлагаю рискнуть и использовать Поисковое Зелье.
— И кто будет реципиентом? — удивилась Гермиона.
— Я, — пожала плечами Сольвейг. — Мы полагаем, что я — дочь Северуса. Так давай проверим это.
— Сольвейг, — Гермиона крепко взяла слизеринку за обе руки. — Ты понимаешь, что если ты не кровная родня Снейпу, то зелье окажется неверным? А всякое неправильно сваренное зелье — яд?
Сольвейг криво улыбнулась.
— Десять баллов Гриффиндору, Грейнджер. Северус был бы тобой доволен. Он, кстати, очень жалел, что ты не выбрала зелья для курсового проекта.
— Я бы выбрала, если бы не Арифмантика, — отозвалась Гермиона.
— Ладно, — развела руками Сольвейг. — Давай займемся фотографиями. Может, они нам что-нибудь прояснят…
С чего начнем?
— С Филча, — ответила Гермиона.
Хогвартс, 14 марта 1998 года, вечер
Шеймус снова не пошел ужинать. Он заглянул на кухню, выпросил у домовых эльфов пару бутербродов и собрался было покинуть в замок, чтобы прогуляться до драконария, но тут из Большого зала выглянула Джинни.
— Шеймус, ты почему не пришел на ужин? — она протянула ему письмо. — Это тебе. Сова принесла. Вроде от твоей мамы.
— Я уже полгода не хожу завтракать, обедать и ужинать, — Шеймус засунул бутерброд в рот и начал распечатывать письмо.
— Я знаю. Ты стал худой как щепка, — неодобрительно заметила Джинни. Шеймус проглотил бутерброд и хмыкнул.
