Сол Стейн - Другие люди
Дорогие Джоан и Маргарет, сегодня, пожалуй, я бы составила вам компанию за ленчем. Вы старше, опытнее. Скажите мне, я сама нарываюсь на неприятности с Джорджем Томасси? Заставляю его преображаться в шерифа? О нет, он адвокат, Гэри Купер[38] Томасси.
Сколько ему лет? Давайте прикинем. Джоан, твой муж старше тебя на два года, а твой, Маргарет, на три. Томасси старше меня на семнадцать лет, это неприлично, не так ли? Я что? Спала ли я с ним? Послушай, Джоан, я же не интересовалась твоими, как ты их называешь, затруднениями, не спрашивала, по-прежнему ли Боб засыпает, не доведя дело до конца? А Харви, Маргарет, все еще стесняется поцеловать тебя сама знаешь куда? Понятно, вы хотите знать, совместимы ли я и мой друг-адвокат, учитывая нашу разницу в возрасте и его принадлежность к одному из национальных меньшинств? Так вот, после этого он мне не противен, наоборот, его компания мне в радость, это хороший знак, не правда ли?
Он преуспевает? М-м-м-м-м, я полагаю, вопрос о деньгах. Я не знаю, сколько у него денег, но ему нравится сам процесс, а не конечная цель. Работой он доволен. Я понятия не имею, какой у него годовой доход. Живет он, по сравнению с Полом Гетти,[39] скромно. Между прочим, я говорила вам, что меня изнасиловали? Нет? Полагаю, ни с кем из вас такого не случалось, иначе, я уверена, вы бы рассказали нам об этом. Сделал это владелец бензоколонки, быдло. За это он сядет в тюрьму, если уже не сидит там.
Да, благодарю. Не будь сестер, кто бы пожелал мне удачи.
Комментарий Томасси
Я не верю в удачу. Иногда случайные совпадения оказываются нам на руку, но полагаться только на удачу нельзя. Добропорядочностью сыт не будешь. Я не циник. Я реалист.
Только как считать реалистом того, кто влюбился в двадцатисемилетнего ребенка?
Она не ребенок. Мне не хочется вспоминать, каким я был в двадцать семь.
Она многое требует. Я не уважаю тряпок в обличии людей. Я сам многое требую. Разве она не имеет права быть такой же?
Где доказательства того, ваша честь, что я и она подходим друг другу?
Доказано ли, что я счастлив в ее присутствии и несчастлив, когда ее нет?
Ваша честь, это косвенная улика, не более. Кроме того, в радиостудии, совсем недавно, я буквально не находил себе места.
Я был не с ней? Зритель, наблюдающий за спектаклем? Ваша честь, придя в суд, она стала бы зрителем, наблюдающим за моим представлением.
Должны ли влюбленные смотреть на профессиональное выступление друг друга? Что есть действо каждого для окружающего мира?
Театр.
Ваша честь, жизнь проходит вне сцены, в уединении, в отсутствие незнакомцев.
Я чувствую, что вы готовы признать мою вину. Я ничего не делал, ваша честь. Я требую отсрочить вынесение приговора.
Глава 44
Франсина
Я не могла дождаться аудиенции у мистера Строуза. Это шоу с Баттерболлом послужило началом какому-то новому процессу. Впервые я не просто готовила кому-то какие-то материалы, но высказывалась сама. И мне это нравилось! Если мое призвание не радиопередачи, то что-то с ними связанное. Иметь дело с Баттерболлом не в закрытом от всех маленьком кабинете, но в прямом эфире, с людьми, слушающими, как я размазываю его по стенке, — такого наслаждения от работы я еще не получала. То была не работа, а игра, и люди платили за то, что присутствовали на ней. Я не из тех, кто чурается славы. Я раздувалась от гордости.
Выяснилось, что зовут Строуза Генри. На нем был модный костюм с широкими лацканами и накладными карманами. От Кардена или итальянский. Он выскочил из-за стола, подошел ко мне, горячо пожал руку.
— Пожалуйста, присядьте.
И вернулся за стол, лишь убедившись, что я удобно устроена.
Положил руки на стол, так, чтобы соприкасались кончики пальцев, вроде бы задумался, давая мне возможность внимательно разглядеть его лицо. Полагаю, ему было около пятидесяти. Излишне длинные, на мой вкус, волосы, галстук блеклой расцветки, лицо невыразительное, все вроде бы на месте, но глазу зацепиться не за что.
— Хорошо, что вы пришли.
Это мой шанс, я бы пришла, если б вы работали и на Аляске, подумала я.
— Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— Ну разумеется.
— Как я понимаю, у вас нет опыта радиопередач.
— В общем-то, нет, — почему мне не хватило духу сказать только «нет»?
— Для новичка вы держались исключительно уверенно.
— Благодарю.
— Мисс Одри на месяц уезжает в отпуск, точнее, на пять недель, и я полагаю, что мы можем попробовать пять ведущих, естественно, только женщин, с тем, чтобы в будущем предложить кому-либо из них постоянную работу.
Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
— Я думала, что вы намереваетесь заменить мною мисс Одри.
— С чего вы это взяли? С мисс Одри у нас контракт, который заканчивается нескоро.
— Я думала, что ее работа вызывает нарекания.
— Только по форме. Это поправимо. Вы понимаете, что в испытательный период, я говорю о неделе, вам придется не только брать интервью у гостей студии, но и зачитывать рекламные объявления.
— Мисс Одри тоже это делает?
— Поначалу делала.
— А теперь?
— Проработав у нас несколько лет, она добилась исключения этого пункта из своего контракта. Мы полагаем, что допустили в этом ошибку. Рекламодатели убеждены, что рекламные объявления, прочитанные ведущим, слушатели находят более убедительными.
Мистер Строуз, чтобы получить эту работу, я готова читать рекламные объявления, стоя на голове.
— Я понимаю.
— Некоторые рекламодатели считают, что нам надо разнообразить наши передачи. Я готов пойти им навстречу. Какие у вас есть предложения?
— У меня? — только идиот мог задать подобный вопрос.
— Касательно возможных изменений.
Послушайте, мистер Строуз, я же любитель, который хочет ухватить за хвост удачу. Но придется выкручиваться. Франсина, поднатужься. Ты на сцене.
— Мистер Строуз, я в некотором роде специалист по лицемерию.
Слава богу, он рассмеялся.
— В смысле практики?
— Я изучаю его. Мистер Строуз, легкий налет вульгарности вас не оскорбит?
Ему это понравилось.
— Мисс Уидмер, вульгарность окружает каждого, кто работает в средствах массовой информации. Легкого налета никто и не заметит.
— О, я говорю не о привнесении вульгарности в радиопередачу. Я лишь хочу объяснить, какой я сама вижу себя.
Он оглядывал меня с ног до головы. Надеюсь, одновременно и слушал, что я говорю.
