Вероника Мелан - Ассасин
— Да как угодно. А ты про все помнишь?
— Не про все, наверное, но про большинство.
Вскоре солнце «погасло», укрылось за тучей; я взглянула на небо и удивилась:
— Слушай, а вовремя мы свернули с прогулки. Посмотри на горизонт, кажется, будет нам к вечеру гроза.
— Ага, а то и гораздо раньше.
Действительно, вдали уже сгрудились стайками тяжелые дождевые облака, усилился ветер, зашелестел листами альбом, сильнее затрепыхался зонтик. Штрихуя круп нарисованного коня, я погрузилась в воспоминания. Странно, что Лайза об этой истории не забывала — что-то ее в ней держало. Меня, впрочем, тоже.
— А на чем я остановилась?
— На том, что он перевел, что именно написано на этих камнях. Ты назвала сами слова, а как и за что они давались, не сказала.
— Ладно, сейчас расскажу. В общем, насколько я понимаю, ни один из этих камней не достался Рену просто — за каждый пришлось заплатить и временем, и усилиями, а где-то и эмоциями.
«Частью себя».
— Он не говорил мне, как давно устроился работать на Комиссию, но я так понимаю, что давно. И тренировали его там какими-то сложными методами — не как обычного солдата, но как… машину, что ли.
— Ты это серьезно?
— Угу. — Я невесело кивнула. — И если для того, чтобы получить камень «аналитика» или «интеллект», ему пришлось сдать разбросанную во времени серию электронных тестов на компьютере, то с остальными, как я поняла, было сильно сложнее. Начальник хотел иметь не просто подчиненного-наемника, но кого-то со стальными нервами, головой-компьютером и телом, способным восстанавливаться в несколько раз быстрее.
— И потому проводил на Рене эксперименты? Как с мутантом?
— Нет, в плане физического тела не проводил, только как-то усовершенствовал процессы регенерации, а вот с мозгом…
— Что с мозгом?
Говорить ей или нет? Она моя подруга и, значит, поймет, не осудит. И все равно вспоминать было тяжело.
— Ну мне кажется, этот Дрейк над Реном издевался.
— Ты серьезно?
— Угу. Например, возьму самое простое. Помнишь камень «верность»? Перед тем как этот камень оказался в вазочке, происходили довольно интересные события, так говорил Рен. К нему приходили неизвестные люди со всякими предложениями о работе, обещали большие деньги, хорошие должности, неограниченную власть, просили переметнуться.
— А на кого еще можно работать на Уровнях, если не на Комиссию?
— Я не знаю, Лай, честно. Но Рен говорил, что предлагали ему очень много — просто какие-то бешеные бабки.
— И он отказался?
— Да, он отказал всем.
— Так это не издевательство, а проверка на лояльность. Так некоторые боссы проверяют своих сотрудников.
— Хорошо, тогда другое. Камень «внимательность». Знаешь, после чего он появился?
— Нет.
— Приходишь ты, допустим, домой. А у тебя там все то же самое, но ключ в сумке другой. И замок в двери тоже. Нет, надо что-нибудь другое в качестве примера, замок — это очевидно. Например, полотенце не того цвета в ванной или цветок на окне вдруг поменял форму лепестков. Вот ты это сразу заметишь?
— Возможно…
— А возможно, и нет.
— Только как такое может произойти? — Лайза отложила книгу на траву и подалась в кресле вперед, я тем временем продолжала вырисовывать коню копыта. — Цветок не может так просто поменять форму лепестков.
— Может. Если этим занимается Комиссия. Изменение и наложение реальностей одну на другую — так называемый «тест на внимательность». Рен говорил, что происходили странные вещи, которые порой наводили его на мысли о собственной шизе: вдруг менялись соседи, а если проверять, выяснялось, что они всегда там жили; или вдруг в саду то прибавлялось, то убавлялось деревьев, меняли цвет цветы на кустарниках…
— Клево…
Лайза — она и есть Лайза. Ей все, что необычно, — клево.
— Да что же клевого в том, когда заходишь в гараж, а там вроде бы твоя машина, только форма у нее чуть-чуть другая? И что, если подобные вещи меняются чуть ли не каждый день? Тут хочешь не хочешь, а начнешь считать себя шизиком. Не жестоко?
— Нет! Здорово. Хотя, наверное… так жить не очень просто. Действительно решишь, что потерял память.
— Ага, и так каждое утро.
Я выдохнула в раздражении — нет, подругу так просто не пронять, придется рассказать кое-что покруче — поднять тяжелую артиллерию.
— Ладно, сначала упомяну простое, чтобы потом не возвращаться. Рен говорил, камень «рациональное мышление» ему дали после серии сканов мозга при эмуляции определенных ситуаций — они там считывали уровень эмоций при принятии решений. А еще он говорил, что теперь бы тот же самый тест не прошел — не после того, как в его жизни появилась я.
— Почему?
— Потому что тот Рен, которого они хотели видеть, никогда бы не кинулся спасать девчонку из-под обломков, не припер бы ее домой, не стал бы лечить и не выжег бы ей свой телефонный номер в памяти. Ну и, соответственно, не надел бы ей после на палец свое кольцо.
— Потому что «машине» не нужны вторые половины?
— Ну, типа того.
— Тогда он точно не тот же самый Рен.
— Его Начальнику достаточно и «этого» Рена. Видимо, результаты остальных тестов остались прежними.
— Так что ты говорила про сложные, в которых над ним издевались?
Я перевернула листок и принялась набрасывать новый контур Арти, который к тому времени развернулся другим боком и теперь сонно кивал у забора.
— Ну смотри, тест «адаптивность». Знаешь, в чем он заключался?
— В чем?
— Например, тебе с периодичностью раз в неделю приходят и говорят следующее: «Лайза, отныне у нас меняются условия работы. Полностью».
— И?
— Теперь ты работаешь за зарплату в два раза меньше.
— Хм…
— Или: «Лайза, начиная с этого дня ты выходишь на работу по ночам». А еще ты переезжаешь жить в наше общежитие. А потом снова переезжаешь, причем в район, который тебе совсем не нравится. А затем за твоей дверью обнаруживаются соседи пьяницы, которых еще вчера там не было. А после тебе говорят, что отныне тебе предстоит работать в совершенно ином коллективе и на другой должности. А еще тебя временно заставят с кем-нибудь сожительствовать…
— Фу, фигня какая-то! Зачем?
— Да затем, чтобы посмотреть на уровень твоей эмоциональной устойчивости в момент стрессовых ситуаций.
— Да меня бы порвало! Уже на втором условии.
— А Рена, видимо, не порвало, раз камень ему все-таки дали.
— И он что, сожительствовал с кем-то?
— С каким-то дураком, который его сильно раздражал во всем.
Я знаю, о чем мы подумали одновременно — «Хорошо, что не с бабой». Да уж, это точно.
