Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь
Ровно четыре месяца спустя он узнал, что мисс Паркер беременна.
Дочь родилась в октябре — ее день рождения пришелся на пять дней раньше северусова. В тот же день Северус, подкупив врача и акушерку, увез девочку из больницы в свой дом. Мисс Паркер он сказал, что ребенок умер, и, кажется, та была только рада.
Через год случилось то, чего никто не ждал. Вольдеморт сгинул. Его ближайшие соратники, в том числе и мисс Паркер, оказались схвачены и брошены в Азкабан. Кого-то убили авроры, к кому-то применили Поцелуй, кто-то сумел оправдаться. Северуса защитил Дамблдор.
Возможно, ему не стоило врать мисс Паркер. Возможно, что ребенок смягчил бы ее сердце и тогда, возможно, она не попала бы в Азкабан. И они жили бы нормальной семьей. Северус не знал, нуждалась ли его дочь в матери. Если принять во внимание тот считающийся непреложным факт, что нормальный ребенок может вырасти только в нормальной, полноценной семье, тогда, конечно же, нуждалась. Но странно — за все шестнадцать лет, что Сольвейг провела бок о бок с ним, она ни разу не спросила его о матери. Он сам рассказал ей полуправду — правдой там было все, что касалось мисс Паркер. Кроме, разве что, того факта, что на самом деле мисс Паркер не умерла в Азкабане. Но Северус не открыл ей, что он ее отец, и сейчас, признаться, он сам не мог вспомнить собственных резонов. Кажется, он не хотел открывать своих слабых мест. Одно дело, казалось ему когда-то, воспитанница, другое — дочь.
И вот сейчас, похоже, настало время, когда Сольвейг собиралась расплатиться с ним за все. За ложь, за отсутствие семьи. Возможно, он был с ней слишком строг — в таких случаях ребенок всегда мечтает о ком-то, кто придет однажды и заберет его. Возможно, ей действительно не хватало матери, а он даже не потрудился завести няньку. Или переступить через себя и жениться.
И вот появляется мисс Паркер — красивая, смелая, добрая, умная, обещающая семью, друзей, которых у Сольвейг никогда не было, и, главное, независимость от старого, сальноволосого, противного опекуна.
Нет, он не мог винить Сольвейг за ее предательство. В конце концов, если тебя предают третий раз в жизни, не стоит ли задуматься, что виноваты не те, кто предают, а тот, кого предают?
Странно, но Северусу Снейпу ни на мгновение не пришла в голову мысль, что мисс Паркер, возможно, лжет ему.
Хогвартс, 7 марта 1998, на закате
— Ты знаешь, о чем я думаю?
— Нет…
— Я думаю — на свете есть столько странных, волшебных созданий… Некоторые из них владеют магией большей, чем люди… Драконы, например. Они сильнее, чем люди. Умнее. И все же им недоступно многое, что доступно людям.
— Например?
— Например, чувства. Нет ни одного существа на земле, чьи чувства были бы так запутаны… Вот, подойди сюда. Смотри. Кого ты видишь?
— Это Сириус и профессор Люпин.
— Как ты думаешь, о чем они говорят?
— Ну… не знаю. Они могут говорить о чем угодно. Вспоминать прошлое. Или о Гарри…
* * *— Луни…
— Сириус, отстань!
— Я хочу поговорить.
— Мне некогда, Мягколап. Я спешу. В конце концов, я учитель, у меня много работы…
— Намекаешь на то, что я бездельник?
— Я не намекаю, Сири…
— Луни, не зли меня! Сегодня суббота! Выходной день… Тебе же нужно отдыхать. Тем более, что ты после трансформации.
— Еще на весь Хогвартс крикни…
— Луни!
— Все, я сказал.
* * *Легкая усмешка растянула тонкие бледные губы.
— Как бы не так! Тебе не кажется, что Блэк слишком темпераментно себя ведет?
— Нет, не кажется…
— Это потому, что он очень сдержан. На самом деле, он сильно волнуется. Одна мысль не дает ему покоя.
И он хочет узнать, правда это или нет. А профессор Люпин не хочет говорить на эту тему, потому что ему придется сказать правду. Правда же, думает он, обидит и оттолкнет Сириуса. Но он не прав.
— Откуда ты все это знаешь?
— Бог с тобой, Грейнджер… — девушка улыбнулась еще шире. — Ни черта я не знаю. Я сочиняю. Тренируюсь, так сказать.
* * *Несколько учеников четвертого курса, возвращающиеся из Хогсмида и наперебой обсуждавшие новые заморочки близнецов Уизли, изумленно смолкли, когда мимо них, создав маленький ураган, пронесся профессор Люпин. Мантия вздувалась за спиной, голову профессор склонил так низко, что почти не видно было лица. Всегда такой приветливый, профессор защиты от Темных сил никак на этот раз не среагировал на «Здравствуйте» учеников.
* * *— Людям кажется, что они скажут что-то не то, что-то, что может кому-то другому не понравиться… И почти всегда они ошибаются. Людям свойственно боятся призраков. Они считают, что лучше молчать и страдать, чем сказать… Они не понимают, что во втором случае всегда есть выбор. Нет, не понимают.
Жизнь может быть сколь угодно пуста, но не дай Бог что-то в ней всколыхнуть! Словно вязнешь в болоте и боишься сделать лишнее движение, лишь бы не увязнуть глубже и быстрее. Неужели они не понимают, что, двигайся или не двигайся, болото все равно затянет. Но если двинуться или хотя бы позвать на помощь, будет шанс спастись.
— Ты говоришь так, будто ты не человек…
* * *Люпин попытался захлопнуть дверь, но ступня, скользнувшая в щель, не дала ему. Разозлившись, Люпин с силой прищемил нахальную ногу. Сириус взвыл, но ступню не убрал.
— Рем, ты меня калекой хочешь оставить?
— Сириус, ну чего тебе от меня надо? — Рем, смирившись с неизбежным, отпустил дверь, и Сириус вошел.
— Чтобы ты расслабился и получил удовольствие, — ухмыльнулся тот. — Я хочу с тобой поговорить.
— Сири, мы говорим каждый день. Если тебе этого мало, побеседуй с Гарри…
— Реми, я хочу поговорить с тобой, — возразил Сириус, — и Гарри тут ни при чем. — Я пытаюсь начать этот разговор с Рождества, но ты все время увиливаешь. Рем, у тебя есть совесть?
— Нету, — буркнул Люпин. — Отвяжись.
— Сядь, — Сириус кивнул на стул. — Разговор будет долгим.
— Сириус, я устал, — заныл Люпин, решившись на последнюю попытку. — Я устал, хочу спать, и мне нужно работать.
В ответ Сириус оседлал табуретку и уставился на Люпина через стол. Вздохнув, оборотень опустил руки на стол, голову — на руки, и пробурчал:
— Говори.
Сириус смолк, словно собираясь с мыслями, и вдруг на едином дыхании произнес:
— Помнишь, когда мы еще учились здесь, в Хогвартсе, курсе на пятом, я рассказал тебе, что влюблен в Джеймса?
Люпин посмотрел на него одним глазом.
— Помню, конечно.
— Что ты почувствовал, когда узнал об этом? — почему-то понизив голос, спросил Сириус. В ответ раздался тяжелый вздох.
