Колин Уилсон - Метаморфозы вампиров
По мере продвижения вглубь собора, все больше внимания начинали обращать на себя тишина и чувство ожидания. Совершенно непохоже на атмосферу любого из земных храмов — даже величественного Казанского собора, где голоса двух тысяч молящихся во время Всенощной вызвали у него однажды слезы. Здесь же надо всем довлело молчаливое, сбывающееся предвкушение. Люди вокруг стояли теперь неподвижно и настолько свободно, что пространство просматривалось на полсотни ярдов вперед — туда, где гигантским кольцом загибалась какая-то полупрозрачная стена высотой футов семь. Карлсен тоже остановился и осторожно оглядел близстоящих. Казалось, все полностью ушли в себя, словно цепко во что-то вслушиваясь. Он медленно поднял взгляд, и поразился самой высоте шпиля, изнутри кажущегося еще более высоким. Его украшал бледно-золотистый узор, создающий впечатление рвущегося кверху пламени (изумительно: шпиль как будто венчается голубой вспышкой, словно верхушка его открыта небесам).
Он осторожно двинулся вперед, шепотом извиняясь, если случалось кого-то задеть. Раза с третьего стало ясно, что это необязательно: никто его, похоже, и не замечал.
Стена оказалась кристаллическим барьером, прозрачным, как дистиллированная вода. За ней зияла черная дыра диаметром ярдов пятьсот, похожая на кратер вулкана. Бока у нее были из грубой пепельного цвета породы, с вкраплением черных кристаллов — все это в трещинах, оплавлено, словно из раскаленного жерла. Дыра казалась бездонной, и голова начинала кружиться при взгляде в ее мертвую глубину.
Через несколько секунд донесся звук — гулкий рокот, напоминающий приближение поезда в метро. И тут дыра озарилась изнутри смутно-зеленым свечением, отчего глубина открылась примерно на милю. Свет медленно нарастал, покуда не стал таким нестерпимым, что пришлось отвернуться. Стоящая в поле зрения молоденькая девушка, зачарованно смотрела на воронку, распахнув глаза и приоткрыв рот. Не успел он толком отметить ее лицо, как за долю секунды свет словно сгустился в подобие зеленой воды, тугим жгутом рвущейся к поверхности. Карлсен испуганно отпрянул, когда он гейзером метнулся в воздух и взмыл на высоту мили к верхушке шпиля. Теперь ясно, почему верхушка открыта небу: чтобы у этого слепительного фонтана энергии был сквозной проход. Но и при этом, задевая о бока сужающейся кверху горловины, он осыпался на толпу сонмом неожиданно холодных брызг, отчего в воздухе создавалось подобие тумана. Шлепаясь на голову и плечи, они легонько пощипывали, как слабый ток. Плоть замрела невыразимо странным и приятно будоражащим ощущением, переросшим вдруг в вожделение такое, словно им враз воспламенились все части тела. Эрекция возникла, можно сказать, чугунная. Причем гораздо тверже, чем подобное бывает на Земле — очевидно, из-за уплотненной клеточной структуры (понятно теперь, почему мужчинам удавалось удерживать эрекцию, даже идя по улице). В эту секунду он обостренно осознал наготу, свою и окружающих.
Вначале восторг был такой мощный, что не было желания двигаться — достаточно было просто стоять, ощущая волну за волной благодать, захлестнувшую с головой. Через несколько минут блаженство достигло того уровня стабильности, когда уже можно было оглядеться. Первым, на кого упал взгляд, оказался мужчина средних лет, который, пристроившись за девушкой, все так и стоящей с открытым ртом, крепко взял ее сзади за обе груди. Помедлив вначале, она, словно под гипнозом, завела руку себе за спину и ухватила туго набрякший пенис, головкой достающий ей до копчика. Мужчина запустил ей руку между бедер и стал медленно ласкать, лицо у девушки судорожно исказилось, словно от нехватки воздуха. Она медленно развернулась, не выпуская при этом пениса, и притиснулась лобком к его животу. Мужчина опустил ее на траву, руками придерживая за ягодицы. Там девушка легла на спину, широко раздвинув согнутые в коленях ноги, и медленно ввела в себя член.
От наблюдения Карлсена отвлекла чья-то рука, вкрадчиво тронувшая его за гениталии — оказывается, темноволосая библиотекарша, та самая (Карлсен каким-то скрытым чутьем определил, что они с монахом занимаются любовью каждый день). Стоило женщине взять его обеими руками за жезл, как ощутилась ее искристо втекающая жизненная сила. Через несколько секунд женщина зовуще потянулась к Карлсену, как дитя, просящееся на руки. Сунув ручищи ей под мышки, он без труда (вот уж не ожидал) поднял ее над землей. Ногами она сноровисто обхватила ему бедра, Карлсен свободной рукой вправил ей жезл меж упругих ягодиц и, пристроившись поудобнее, отпустил. Входя в ее тело, от нестерпимой сладости он судорожно вздохнул. Под собственным весом она медленно нанизалась, пока лобок не притиснулся вплотную к его животу. Ощущение этого влажного проникновения было таким пронзительным, что хотелось стоять без движения; достаточно было ощущать облекающую женственность, всей своей сущностью растворяясь в этом наимужском из всех мужских ощущений.
В эту секунду ему открылось подлинное преимущество уплотненного строения тела. У людей с ослаблением внимания снижается и импульс воздействия. Секс теперь впервые воспринимался им с полным вниманием — действительно, откровение. Вот почему, оказывается, люди так зациклены на сексе. Он сводит внимание в точку, где сознание, похоже, обретает полную власть над материальным миром.
Улавливалась и ценность телепатического сознания в любовном акте. Получалось, что он разделяет желание женщины, видя себя в ее глазах незнакомцем, и она, угадывая эти его чувства, возбуждается еще сильней. В этом резонансе было что-то от той страсти с Фаррой Крайски, с существенной разницей, что это возбуждение — абсолютно чистое, без недужного оттенка пагубной опасности.
Вместе с тем все делалось с полной отрешенностью. То, что он знал библиотекаршу (звали ее Кьера), а она его, ничего не значило. Здесь они были просто орудиями взаимного наслаждения, и пикантность состояла в том, что через несколько минут они разделятся и отыщут себе других партнеров. Прелесть была в обращении с партнером именно как с инструментом собственной услады, самому при этом служа точно для того же. Похоже чем-то на то, как Карлсен в колледже подрабатывал на каникулах официантом: то же укромное удовольствие от того, что ничем не выделяясь, просто состоишь в услужении. Все это время — уже минут десять — он стоял вертикально, так поглощенный удовольствием от взаимного контакта, что желание горело одно: остановить бы время. Слившись с Кьерой в поцелуе, у себя во рту он ощущал нежный трепет ее языка. К этому моменту она начала терять контроль: не в силах сдержаться, стала неистово ерзать взад-вперед, хотя сомкнуты они были настолько, что почти и не двинешься. И тут, судя по сокращениям мышц влагалища, она разразилась оргазмом. Удовлетворение неимоверное, но близить эякуляцию Карлсен не собирался. Это сократило бы удовольствие, слишком дорога услада — размениваться на обыкновенное семяизвержение. Завершив, он бережно опустил Кьеру на землю. Она так и не развела рук, скользнув вниз по его торсу влажным теплом губ. Когда она, прикрыв глаза, раскинулась на траве, случившийся поблизости другой мужчина склонился над ней и вскоре, лаская, уже пристраивался наверху. Обвивая ему руками шею, она по-прежнему не открывала глаз. Карлсен с каким-то вуайеристским сладострастием пронаблюдал, как в нее входят.
